первоклассный оркестр. С 1856 года он выступал здесь ежегодно с мая по сентябрь в течение 9 лет — с 1856 по 1865; затем в 1869 и в 1872 годах. Известность Штрауса в России значительно опередила его приезд к нам. Вальсы его у нас всюду исполнялись. Газета «Петербургские ведомости» писала: «В день его дебюта народу в Павловске была бездна. Когда Штраус появился на эстраде, его встретили оглушительными, долго неумолкавшими рукоплесканиями. Каждая сыгранная им пьеса возбуждала истинную бурю. Вызывали его несчетное число раз. Особенно понравился его вальс "Iuristenball" ("Бал юристов")». Из многих описаний, посвященных пребыванию Штрауса в Павловске, выделяется своей живостью воспоминание, помещенное в журнале «Артист» (1894, № 41), подписанное «Лель»: «Как сейчас смотрю я на него, как он бывало в летней фрачной паре легко входит, почти вскакивает на капельмейстерское место и, сыграв короткое вступление, поднимает свою скрипку и начинает один из своих чудных вальсов, в исполнение которых он вкладывал столько чувства, страсти, огня, неги, постоянно меняя темп, ритм и оттенки, то играя и порхая, как мотылек, то разливаясь широкою певучей темой. Автор ко всему этому находился в то время в полном блеске молодости, красоты и изящества».

Живописная деталь: концерты оканчивались свистком последнего поезда, отходящего в Петербург. Если свисток раздавался среди исполнения пьесы, Штраус клал палочку на пюпитр, напоминая приезжим из Петербурга, что им пора возвращаться домой.

В те времена аудитория павловских концертов в значительной своей части состояла из развлекающейся элегантной буржуазной публики, щеголявшей «в туалетах от Ворта и цилиндрах от Циммермана». Эта публика относилась к Штраусу, как к очередной «модной новинке».

В то время даже исполнялись куплеты:

Штраус! Блестки, шелк, канаус,
Штраус! Шопот дам:
Штраус, Штраус, Штраус, Штраус!..

Но была и другая публика, которая приезжала слушать музыку и которая хотела слушать и чудесные штраусовские вальсы, и серьезные симфонические произведения.

Это вполне соответствовало стремлениям и вкусам Штрауса.

По установившейся в Павловске традиции, по четвергам здесь давались серьезные симфонические концерты. Штраус был страстным поклонником русской музыки и уделял ей большое место в своих программах. Так, например, летом 1862 года он исполнил впервые в России отрывки из «Юдифи» Серова (марш Олоферна и песню одалисок). Об исполнении Штраусом «Танцев сенных девушек» Чайковского мы уже упоминали. В июне 1864 года он дал концерт, посвященный произведениям Глинки, и в том же году на своем бенефисном вечере с участием солистов и военного оркестра (всего участвовало 300 музыкантов) исполнил отрывки и финал из «Ивана Сусанина». Попутно напомним, что о концерте Штрауса в Павловске, в котором исполнялись «Камаринская» Глинки и увертюра к опере «Ундина» А. Львова откликнулся статьей «Бенефис Штрауса» А. Серов («Музыкальный и театральный вестник», 1856, № 25).

За годы своей работы в Павловске Штраус написал ряд произведений на русские темы: польку «Нева», польку-мазурку «Волга», «Воспоминания о Павловске», «Петербургскую кадриль», фантазию «Русская деревня», которую даже часто исполнял Антон Рубинштейн, вальс «Прощание с Петербургом» и многие другие. В 1872 году Штраус расстался с Петербургом. Всю свою жизнь он восторженно вспоминал о России и бережно хранил виды Павловского вокзала и несколько видов Невы, на берегах которой ему было так тепло и хорошо в продолжении многих лет. Иоганна Штрауса в Павловске сменил, но не заменил, его средний брат Иосиф.

Штраус начал писать оперетты тогда, когда этот жанр, зародившийся в XVIII столетии в виде «зингшпиля», эволюционируя, различно изменяя свои черты, превратился к 60-м годам XIX века в ту форму, которую мы теперь называем классической венской опереттой. В эти же годы начался расцвет оперетты во Франции. Жак Оффенбах, блестящий представитель французской оперетты, со своей труппой стал частым гостем в Вене. Конечно, некоторое влияние театр Оффенбаха оказал на венцев, но все же они шли своим путем, не порывая с традициями «зингшпиля» (основанного на народных темах и бытовых сюжетах). Венская оперетта не пользовалась оффенбаховским приемом эзопова языка, политическим намеком. Не восприняла она и французскую гривуазность, — в ней скорее преобладала мещанская сентиментальность. Отсутствие острой сатирической направленности и политической злободневности — уязвимое место венской оперетты, хотя в незначительной степени эти элементы в ней имеются. Это выражается в излюбленных типах чванливого глупого англичанина («Донна Жуанита» и др.), ловкача американца-бизнесмена (импрессарио в «Бедном Ионафане»), разжиревшего буржуа и т. п.

В 60-х годах венская оперетта уже имела двух своих классических представителей: Ф. Зуппе и К. Миллёкера.

В 1869 году в Вене состоялась премьера оперетты Оффенбаха «Трапезундская принцесса». Оффенбах приехал из Парижа на премьеру. В ресторане «Золотой ягненок» он впервые встретился со Штраусом. «Дорогой Штраус, — сказал Оффенбах, — вы должны писать оперетты». — «Но у меня нет для этого никаких данных», — возразил Штраус. — «У вас для этого есть все данные, за это ручаюсь вам я, Оффенбах!» — со свойственным ему темпераментом закричал последний.

Оффенбах, конечно, был совершенно прав. Характер дарования Штрауса глубоко соответствовал оперетте.

Музыка оперетты всегда основана на национальных народных темах и городских песнях, — Штраус предельно национален. Музыка оперетты строится на широко бытующих в данное время танцевальных ритмах, — Штраус артистически владел танцевальными жанрами. Музыка оперетты должна запоминаться, — Штраус создатель огромного количества так называемых «шлягеров», которые повсюду пелись и глубоко запоминались.

Под впечатлением ли разговора с Оффенбахом или под влиянием жены (первой женой

Штрауса была знаменитая певица Генриэтта Трефтс, оставившая для него сцену после недолгой блестящей карьеры; она всегда настаивала на том, чтобы Штраус писал для театра) в 1871 году в театре «Ан дер Вин» 46-летний Штраус дебютирует в качестве опереточного композитора. С громадным успехом идет его первая оперетта «Индиго». Надо признать, что этот успех она имела только благодаря музыке Штрауса. Либретто было слабое. В Париже его переделали, и все-таки «Индиго» не удержалась в репертуаре. Для того чтобы возродить прекрасную музыку, в 1906 году в Вене было написано новое либретто, и оперетта пошла под названием «1001 ночь». Но и это либретто было плохое.

В 1873 году Штраус выпускает вторую оперетту — «Карнавал в Риме». На этот раз либретто оказалось настолько слабым, что даже имевшие успех отдельные номера не могли спасти произведение. «Когда звучала музыка Штрауса, — писал один из критиков, — казалось, точно жаворонок поет в ясном голубом небе. Но вот кончалась музыка, начиналась проза, и тяжелые свинцовые тучи заволакивали все небо до самого горизонта».

В 1884 году «Карнавал в Риме» поставили в Москве. И здесь он провалился, как и при последующей попытке возобновления. По этому случаю в журнале «Будильник» появился фельетон А. П. Чехова под названием «"Кавардак в Риме" — комическая странность в трех действиях, пяти картинах с прологом и двумя провалами».

Однако в следующей оперетте И. Штраус взял реванш. Это была знаменитая «Летучая мышь», впервые представленная в 1874 году. За два года до этого в Париже пошла комедия «Часы с боем», принадлежавшая перу известных комедиографов и либреттистов Оффенбаха — Мельяка и Галеви. Венским писателям Гарфнеру и Жене пришла идея переделать для Штрауса водевиль в опереточное либретто, перенеся действие пьесы из Парижа в Вену. Через четыре недели на пульте у Штрауса уже лежало готовое либретто «Летучей мыши». Оно настолько понравилось Штраусу, что через неполных шесть недель он закончил клавир, а в течение почти двух месяцев и партитуру.

Небольшой развлекательный фарсик, лежащий в основе «Летучей мыши», приобрел интерес благодаря первоклассной музыке Штрауса.

«Летучая мышь» — признанная классическая оперетта. Ее знаменитая увертюра приобрела мировую популярность. На темы оперетты написаны виртуозные фортепианные и скрипичные парафразы; чардаш — один из самых эффектных концертных номеров для колоратурного сопрано. Нужно сказать, что «Летучая мышь», как и все штраусовские оперетты, ставит перед певцами серьезные задачи. Здесь должны быть именно колоратурные певцы и певицы, обладающие широким диапазоном, легким, подвижным голосом, и в то же время веселые комедийные актеры и танцоры. Но едва ли не большие трудности предъявляет музыка Штрауса к дирижерам. Немногие из них могут в совершенстве постичь своеобразный штраусовский ритм, острый, характерный, пикантный, нередко враждующий со строгой метрической размеренностью.

Как ни странно, но на премьере в Вене 5 апреля 1874 года «Летучая мышь» успеха не имела. Как выражаются венские актеры, публика в большинстве своем «сидела на руках», то есть не аплодировала. Критики, осуждая либретто, писали, что это не оперетта, а скорее попурри из вальсов, кадрилей, маршей и полек. В отличие от предшествовавших «Летучей мыши» оперетт в ней нет ни сказочной страны, ни волшебника, ни принцев, ни исторических костюмов.

«Летучая мышь» является родоначальницей венской танцевальной оперетты во фраке и бальном туалете, что в 70-х годах было большой новостью. Быть может, именно поэтому публика, да и некоторые биографы Штрауса так холодно отнеслись к ней. И только после того как оперетта прошла с грандиозным успехом в Берлине, где замечательно играли супруги Ф. и А. Свобода, и других городах, она была признана и в Вене.

В 1877 году премьера «Летучей мыши» состоялась в парижском театре «Ренессанс» под названием «Цыганка». В 1894 году выдающийся дирижер и композитор Г. Малер включил «Летучую мышь» в репертуар руководимого им Гамбургского оперного театра и часто дирижировал отрывками из этой оперетты в филармонических концертах.

После «Летучей мыши» Штраус пишет оперетты «Каллиостро в Вене» (1875), «Метузалем» (1877), «Игра в жмурки» (1878), «Покрывало королевы» (1880), последняя с Сервантесом в качестве опереточного персонажа (!!). Все эти оперетты по причине плохих либретто не удержались в репертуаре. После премьеры «Покрывала королевы» один из венских критиков писал: «В оперетте либретто играет неизмеримо большую роль, чем в опере. А это либретто наводит тоску использованными ситуациями, за волосы притянутыми шутками, невероятными сценическими характерами и сюжетами, то спотыкающимися, то шагающими на костылях бессмысленных словесных подпорок, и создает в результате очень сложную для композитора задачу. Если Штраус все же сумел привести публику в хорошее настроение, то мы должны поздравить его и в то же время пожалеть, потому что та же музыка, но написанная на интересный, симпатичный сюжет, могла бы произвести более сильное и продолжительное впечатление».

Вслед за «Покрывалом королевы» появляются «Веселая война» (1881) и «Ночь в Венеции» (1883), имевшие большой успех.

В 1884 году Штраус поехал в Будапешт на премьеру своей оперетты «Веселая война». Здесь он познакомился с известным венгерским романистом Морицем Иокаем и просил его дать либретто для оперетты. Иокай познакомил Штрауса со своей повестью «Саффи», и Штраус решил писать на этот сюжет оперетту. Так возник знаменитый «Цыганский барон» (премьера в 1885 году), имевший успех не меньший, а, возможно, и больший, нежели «Летучая мышь». В основе либретто лежит не веселый водевиль, а романтический любовный сюжет. В «Цыганском бароне», конечно, есть и замечательнейшие венские вальсы, марши и польки, но в основном музыка построена на венгерских народных мелодиях.

Если «Летучая мышь» явилась родоначальницей фрачных танцевальных венских оперетт, то «Цыганский барон» стал родоначальником целой серии оперетт на венгерские темы (в XX веке —