и довел искусство хоровых обработок народных несен до высокого совершенства. В его творчестве, по существу, стираются грани между жанрами оригинальной песни и обработки. Работая над каждой народной мелодией, Мелнгайлис ставит перед собою самостоятельную творческую задачу, — отсюда разнообразие приемов обработки, отказ от шаблона. В каждой песне композитор стремится дать новый образ, исходя из ее конкретного содержания, пользуясь всеми возможностями своей яркой, самобытной творческой фантазии.

Обработки Мелнгайлиса часто внешне кажутся весьма простыми, но это простота высшего мастерства, ясности и чистоты стиля. Мелнгайлис — блестящий знаток хора. У него всегда продуманы выразительное значение, мелодическая индивидуальность каждого голоса. По существу, здесь можно говорить о полифоническом стиле даже в тех случаях, когда хоровая фактура кажется чисто гармонической. Весьма часто в своих обработках Мелнгайлис применяет и различные виды имитаций, канонов.

Очень интересна хоровая «инструментовка» Мелнгайлиса. Наряду с обыкновенными четырехголосными гармонизациями a capella Мелнгайлис часто пользуется и другими составами хора. Одной из излюбленных разновидностей фактуры у него является двойной хор. Сначала чередуются женский и мужской хоры, затем, в конце песни, они соединяются вместе, достигая большой силы и блеска звучания. Так сделана обработка народной песни «Колыхайтесь, верхушки деревьев», исполненной на Празднике песни Советской Латвии в 1948 году, а также «Не гони коня», «Хохлатая синица поет» и друг. Иногда в последних строфах песни обе хоровые группы объединяются в восьмиголосный хор, причем мелодия звучит в новой, более сложной гармонизации. Замечательна обработка песни «Прославление сиротки». Мелнгайлис пользуется и пятиголосным хоровым складом. Так, в песне «Сад роз» теноры и сопрано ведут мелодию в строгом каноне, а три остальных голоса (альты, первые и вторые басы) сопровождают их аккордами. Если характер песни очень нежный и тонкий, Мелнгайлис нередко совершенно опускает партию басов («Ой, ты зеленая шучка», «Кукуй, моя кукушка»). Зачастую композитор делит как женские, так и мужские голоса на три группы («Прославление сиротки», «Дубок ветвистый» и др.).

Часто обработки являются крупными, широко развитыми хоровыми произведениями, в которых каждая строфа текста получает свое собственное оформление. Иногда в одну композицию объединяется несколько народных мелодий.

В творчестве Мелнгайлиса установились основные приемы гармонизации латышских народных мелодий, ставшие общепризнанной нормой. Это прежде всего принцип ясного диатонизма, стройности и чистоты гармонического письма. В гармоническом мышлении композитора известную роль играют и пряные звучания секунд, и свободно берущиеся септимы, септаккорды и квартсекстаккорды. Однако он соблюдает чувство меры и не переходит границ благозвучия.

Хоровые песни Эмиля Мелнгайлиса собраны в девяти сборниках «Birzès un noràs» («В рощах и долах»); из них первый вышел в 1902 году, а последний, девятый — сравнительно недавно. Этот сборник составлен из материалов последней большой фольклорной экспедиции Мелнгайлиса, состоявшейся в 1940–1941 гг., уже после установления в Латвии советской власти; в нем широко представлены трудовые песни Латгалии. В 1949 году вышел сборник 100 хоровых песен, включающий характернейшие образцы хорового творчества Мелнгайлиса. Материал сборника расположен в хронологическом порядке, что дает возможность проследить творческое развитие композитора.

Наряду с обработками народных песен, этот сборник включает и много оригинальных песен для смешанных, мужских и женских хоров. Оригинальное хоровое творчество Мелнгайлиса отличается серьезностью замысла, сочным реализмом, эпически спокойным, величавым характером. Излюбленный поэт Мелнгайлиса — Янис Райнис, на революционные тексты которого он написал ряд прекрасных песен. Таковы песня «Былое», выражающая ненависть латышского народа против своих вековых угнетателей — немецких феодалов, пламенную любовь к свободе и веру в счастливое будущее. Эта эпически-мощная песня, написанная в характере легенды, повествования о далеком прошлом, исполнялась на Празднике песни Советской Латвии в 1948 году.

Исключительно интересен цикл хоров «Латышский реквием». В него входят четыре песни. Первая песня — «Тихо везите» на текст Плудониса, проникнута настроением скорбного траурного шествия; по силе и глубине эмоционального выражения она является одним из наиболее захватывающих хоров Мелнгайлиса. Скорбный характер носят и две другие части реквиема, также написанные на тексты Плудониса. Но особое значение и силу реквиему придает заключительный хор — «День гнева» на стихи Я. Райниса. Это — картина революции, крушения капиталистического мира, день гнева и возмездия порабощенных масс. «Латышский реквием» Мелнгайлиса полностью отрешается от догматической традиции и вносит новое, революционное содержание в жанр реквиема.

Мелнгайлис создавал и тонкие образцы поэтической лирики: «Лунный свет струится», «Сказка» на слова Аспазии и «Сердцу так тяжело» на слова Райниса. Ряд песен полон сочного, здорового юмора, — таков мужской хор «Осень» на слова Р. Блауманиса. Большой интерес представляют и хоровые произведения Мелнгайлиса, написанные в стиле народной песни. Ряд его мелодий сейчас принят народом как свой собственные.

За выдающиеся заслуги в области латышского музыкального искусства, в связи с 75-летием со дня рождения Э. Мелнгайлис был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Эта высокая награда достойно увенчала многолетнюю плодотворную деятельность композитора, отдающего все свои силы развитию народного реалистического направления. Вместе с тем это свидетельство успехов всей латышской музыкальной культуры, получившей теперь безграничные возможности творческого развития.

Киргизия — страна песен

(Путевые впечатления)

А. Лившиц

Посетить вновь Киргизию я хотел давно. Хотелось побывать в горных аилах, ознакомиться с новыми песнями. Осуществить мое давнишнее желание мне удалось лишь в этом году.

Из Москвы мы вместе с В. С. Виноградовым прибыли во Фрунзе. Ровные и длинные асфальтированные улицы, по обеим сторонам густо обсаженные высокими тополями, красивые парки, бульвары, большие, светлые дома создают впечатление особой чистоты и уюта. На улицах новенькие автобусы, «москвичи» и «победы». Пестрят афиши Театра оперы и балета, филармонии, кинотеатров, драматических театров, извещающие о новых спектаклях, концертах, кинофильмах.

Город живет полнокровной жизнью. Смотришь вокруг, и невольно думаешь, как бурно расцветает жизнь в советских республиках Средней Азии! Хотелось скорее побывать в районах Киргизии, увидеть жизнь всей страны. Наконец, мы выезжаем из Фрунзе в просторной автомашине, с фонографом, фотоаппаратами. В поездке принимает участие председатель Союза советских композиторов Киргизии композитор Ахмат Аманбаев.

Мимо мелькают белые домики, аккуратно крытые соломой, напоминающие украинские хаты: в них действительно живут украинцы, поселившиеся здесь много лет назад. Они принесли с Полтавщины, Харьковщины и Киевщины свои народные традиции, свой жизненный уклад.

Полюбовавшись украинским колоритом в Киргизии, мы поехали дальше. Далеко за пятидесятым километром машина сворачивает с центральной дороги. Еще несколько поворотов, и ландшафт совершенно меняется. Кругом раскинулись свекловичные плантации, за ними шалфейные поля, а еще дальше — огромное пространство, засеянное кустами роз. Поля тянутся без конца, вдали виднеются горные вершины, искрящиеся острыми белоснежными шапками. Иногда встречаются всадники, верхом на лихих киргизских лошадях, вдали мелькают юрты, неподалеку от них большие отары овец, табуны лошадей.

Наконец, проехав почти сотню километров, мы въезжаем в колхоз Букара. На шум машины со всех сторон сбегается детвора, — взрослые в эту пору находятся в поле. Директор местной школы рад и удивлен приезду москвичей, — в этом районе до нас никто из этнографов, музыковедов, композиторов никогда не бывал, а тем более из Москвы. Собираются учащиеся школы, знающие народные песни, пришли и педагоги. Среди них руководительница школьной самодеятельности учительница Икрамова — затейница, инициатор всяких игр, постановок, организатор хорового пения. Мы просим ее спеть несколько песен, она смущена и удивлена, что ее пение может представить интерес, но вскоре, преодолевая смущение, начинает петь. Первая песня, спетая ею, была посвящена великому Сталину.

Весть о нашем приезде и о «чуде-машинке»-фонографе быстро распространилась по всей деревне, но начать работу по записи песен было трудно. Петь при посторонних колхозники не привыкли, тем более их смущало выступление для записи на фонограф. Только когда записанная песня прозвучала с валика фонографа, и исполнитель услышал свой собственный голос, «лед растаял», и охотников спеть нашлось немало. Многие категорически отказывавшиеся петь теперь сами проявляли желание, часто настойчивое, снова спеть какую-нибудь песню и помогали «уговаривать» вновь прибывающих. Сознание, что песня и голос «дойдут до самой Москвы», воодушевляло исполнителей.

Итак, работа началась. За учительницей Икрамовой к столу подошла ученица 3-го класса, одиннадцатилетняя девочка Наспи Садыгалиева и начала петь песню «Письмо к фронтовому другу». Она поет сосредоточенно и строго. Наспи серьезна даже тогда, когда напетая ею песня уже слышится из раструба фонографа, что всегда у других исполнителей вызывает веселое оживление. Она глубоко внимательна ко всему происходящему.

Красивую песню на советскую тему исполняет ученик Ахматов Саид-Хасан. Ахматов поет музыкально, хорошо интонирует. Наспи Садыгалиева спела еще одну песню, посвященную любимому акыну, прославленному герою киргизского народа — Токтогулу. В ней поется о том, как сын Токтогула в тоске вспоминает о своем любимом отце, сосланном царскими сатрапами в далекую холодную Сибирь. Глубоко проникновенная мелодия песни очень выразительна. В ней много искренней теплоты и глубокого чувства тоски.