как не отразились на его искусстве. Голос его звучит с прежней металлической силой и выразительностью. Его талант лишь окреп — в нем появилась та мудрая зрелость, которая приходит к настоящему художнику с годами.

Трудная обстановка, в которой приходится работать Бушу и немногим его товарищам, жестокая борьба с последышами нацистского режима, с правыми демократами, со всяческими «бизонами», пытающимися расколоть Германию на два враждебных лагеря — вся эта обстановка острой политической борьбы пробудила в Буше его кипучую энергию, и он бросился в атаку на врага всеми доступными ему средствами. Он выступает и в качестве драматического артиста в театре Вангеигейма (последняя его роль — Сатин из горьковского «На дне»), работает режиссером, руководит фабрикой граммофонных пластинок Советской зоны, выпускающей серию пластинок политических песен под названием «Песни наших дней». На этой фабрике к 30-летию Великой Октябрьской революции Буш выпустил серию пластинок под заголовком «Песни СССР», куда были включены и произведения советских авторов, и старинные народные и революционные песни, напетые на немецком языке. Многие из этих песен, так же как «Славное море, священный Байкал», «Солнце всходит и заходит», «Дороги» Ошанина — Новикова, «Сулико» и др., необычайно тонко и изобретательно переведены самим Бушем.

Но, как и всегда, основной работой Буша остаются его выступления в качестве певца. Постепенно возвращаются в Берлин его старые товарищи по оружию, в том числе Брехт и Эйслер. Но Буш не терял времени! В ожидании их возвращения. Он искал повсюду новые песни для своего репертуара, переделывал заново старые тексты, сочинял собственные мелодии и стихи. Так, на основе старой песни Вайнерта — Эйслера о Красном Веддинге написан Бушем новый текст марша демократического единства под коротким названием «Линке» («Левой»); заново сделан и текст «Тревожного марша» («Рабочий, крестьянин») тех же авторов. Возникла полная жизнеутверждающей силы «Песня стройки», посвященная немецкой демократической молодежи, слова для которой были присланы Бертольдом Брехтом еще из Америки, а музыка сочинена самим Бушем.

В «Песне стройки», наряду с язвительной характеристикой всяческой мрази, путающейся под ногами строителей демократической Германии, звучат совершенно новые, жизнеутверждающие интонации:

Рухнул домик, но клопы живучи:
Юнкеры, дельцы и всякий сброд.
Выгребем на мусорную кучу
Всю ту мразь, что здесь еще живет!
Дружно за дело!
Стройка, поднимайся ввысь!
Из развалин новый мир мы строим смело.
Кто там стал на пути? Берещсь!

Буш остался жив! Враги не смогли уничтожить и сломить его. Он будет жить, будет петь, будет сражаться в лагере демократических свободолюбивых народов, как пламенный, верный друг советского народа, неутомимый борец за коммунизм, создатель и исполнитель гневной, горячей, жизнеутверждающей песни.

Нотография и библиография

А. Бородин. Романсы и песни. Редакция П. А. Ламма. — Л. Музгиз, 1940. Ц. 8 р.

В ряду деятелей русской классической музыки А. П. Бородин занимает особое место. Исходя из заветов Глинки, развивая элементы, заложенные в «Сусанине» и «Руслане», он создал произведения истинно богатырской мощи. Русский былинный эпос нашел в творчестве Бородина свое наиболее полное музыкальное воплощение. Эпическая опера, эпическая симфония, наконец, эпические песня и романс — таковы главные результаты деятельности великого композитора.

Выпущенный Музыкальным издательством сборник сольных вокальных произведений Бородина весьма своевременно суммирует количественно небольшой, но пошлине бесценный вклад, внесенный им в русскую песенную и романсовую культуру.

В новом издании впервые помещены извлеченные из рукописных материалов народная песня «Что ты рано, зоренька» в обработке Бородина и три его юношеских романса— «Красавица-рыбачка» на слова Г. Гейне, «Разлюбила красна-девица» и «Слушайте, подруженьки, песенку мою» на тексты неизвестного автора. Первая песня — это чудесная девичья песня-жалоба, с характерной чисто русской мелодией, обработанной в манере сентиментального романса середины прошлого века. Впрочем, автограф с трудом поддается прочтению, так что расшифровка носит, по указанию редактора, в известной мере предположительный характер. Не удалось уточнить и дату обработки, бесспорно относящейся к раннему периоду творчества композитора. Печатью непритязательного домашнего музицирования отмечены и три романса для высокого голоса в сопровождении виолончели и фортепиано, сочиненные, как можно думать, Бородиным еще на 4-м курсе Медико-хирургической академии в 1854–1855 годах. Технические требования, предъявляемые композитором к исполнителям, более чем скромны. Виолончель, в полном соответствии с запросами любительского музицирования, слегка варьирует партию голоса. Все звучит приятно, все окрашено мягким, слегка грустным чувством, но большой значительности содержания тут нет.

В иной мир вводит песня-сказка «Спящая княжна». За Двенадцать лет, отделяющих ее от романсов 1855 года, Бородин из одаренного любителя стал великим композитором. Неизмеримо раздвинулись рамки его творчества. В 1860-х годах Бородин выходит на широкие просторы эпоса, этой, по красивому уподоблению М. Горького, лирики целого народа. «Спящая княжна», написанная в год окончания 1-й симфонии я посвященная Бородиным другу и собрату по «Могучей кучке» Н. А. Римскому-Корсакову,— удивительный образец развития мотивов народного эпоса. Содержание этого романса многогранно: легко угадывается его скрытый смысл — спящая княжна оказывается символом свободы, правды, символом России, ожидающей освобождения от гнета. В необычном гармоническом языке «Спящей княжны» слышится не только сказочность, но и оцепенение, может быть, даже подавленность.

По-иному раскрыта та же эпическая тема в «Песне темного леса» (1868 г.), посвященной Л. И. Шестаковой. «Старая песня», как, наравне с принятым теперь наименованием, называл «Песню темного леса» композитор, — произведение могучей творческой силы. В величавых тяжеловесных раскачиваниях, в свободном мелодическом «оказывании» песни, в тяжелых унисонах сопровождения оживает «быль бывалая» о народной воле-волюшке, силе-силушке. «Песня темного леса» выделяется своей значительностью даже на фоне бородинского творчества. Из этого ростка поднимутся мощные побеги «Богатырской симфонии». Родственна она и «Князю Игорю», в одном из неопубликованных эпизодов которого имеется прямое тематическое использование «Песни».

Формам эпического мышления отвечает и «Спесь» на слова А. Толстого, с характерной персонализацией отвлеченных качеств: спесь наделена здесь такой же явкой личной характеристикой, как народные образы горя-злосчастья, правды и кривды.

Народной сцепкой, близкой Мусоргскому, является песня «У людей-то в дому» на. слова Н. Некрасова. Горьковатый юмор и особый оттенок народного русского оптимизма, позволяющего и в горе, и в нищете сохранять живую душу, составляют драгоценную черту этой песни.

Громадный художественный интерес представляют «Морокая царевна», баллада «Море», романс «Для берегов отчизны далъной». Все это шедевры, но последний, возникший, по указанию Стасова, под глубоким впечатлением смерти Мусоргского, стоит особо во всей вокальной литературе, как совершенное воплощение скорби.

Есть в наследии Бородина три романса, отмеченных чертами обычно несвойственной композитору «романтической лирики». Два из них — «Отравой полны мои песни» и «Из слез моих» — написаны на слова Г. Гейне (в переводе самого композитора), тоетий — «Фальшивая нота», на авторский текст. Здесь налицо и едкий сарказм, и жалящая лирика одиночества, словом, все признаки романтического разлада с действительностью.

Написанной на основе подлинного народного напева «Арабской мелодией» (1881 г.) и романсом «Чудный сад» (1885 г.) следует завершить обзор сборника. Нельзя не пожелать, чтобы его

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка