сборника говорит о любви и благодарности народа к своим вождям, о радости повой, колхозной жизни.

Очень ценная работа и «Песенник», вышедший в 1942 году в Ленинграде, в труднейших условиях блокады. С большим уменьем и строгим отбором в нем собраны русские народные и ставшие народными патриотические песни, обусловившие его широкое распространение в воинских частях, на фронте и в тылу.

С 1946 года Гиппиус вел курс музыкального фольклора в Московской консерватории.

Лекции, читанные Гиппиусом, были первым опытом систематического курса по музыкальному фольклору. Студенты получали представление о самобытном происхождении русского народного творчества, об исторической обусловленности его развития, об истории основных жанров народной песни.

Нельзя признать этот курс совершенным. Он определенно неполон, недостаточно последователен, трудно усваивался студентами. В некоторых лекциях есть уклон в формалистический анализ элементов музыки. Не освещены очень важные для студентов — композиторов и теоретиков — вопросы взаимосвязи между творчеством композиторов и народным творчеством. Недостаточно внимания отдано новому, советскому фольклору. Но все-таки нельзя не оценить этого первого опыта — проведения законченного курса по фольклору, кладущего начало подготовке специалистовфольклористов.

Таков творческий путь Е. В. Гиппиуса за более чем 20-летний период. Можно с уверенностью утверждать, что ему удалось избавиться от тяготевшего над его сознанием груза тяжелых ошибок и заблуждений, отказаться от следования за ложными авторитетами буржуазной науки — работами Штумпфа, Адлера, Хорнбостеля, Закса, Лаха. Осознана самобытность русского народного творчества его мелодии и гармонии, основная линия его развития от старинных песен к песням нового времени, значение этих новых песен, отражающих новые образы.

Но это далеко не все, что мы можем потребовать от передового советского фольклориста.

В музыкальной фольклористике много неразрешенных и еще даже не поставленных проблем. Но важнейшие из них — две.

Первая — проследить в народном искусстве все, порою даже мало заметные отражения нового понимания жизни, новых ее образов. Песни, отразившие эти образы, представляют для всего нашего искусства особую художественную ценность. Изучая старинные песни, надо различать в них не только их художественную красоту, но и ростки прогрессивных идей, едва еще зарождавшихся в те далекие годы и лишь теперь утвердившихся в сознании народа.

Эта задача ясно осознана Гиппиусом, но не стала еще основой всей его научной работы.

Другая, столь же важная задача — изучать песню не только путем анализа ее отдельных элементов — лада, ритмики, метрики и т. д., — но не брать ее в целом, не отрывая содержания от формы. Только при таком подходе к песне можно по-настоящему исследовать ее историю от старинных образцов до современных, найти критерий для оценки образцов народного творчества, выделить из народно-песенного наследия его «золотой фонд».

И эта задача, видимо, осознана Гиппиусом, хотя и сейчас еще он порою допускает методы формального анализа отдельных элементов музыки, непосредственно не связывая их с содержанием.

Конечно, трудно разрешать все эти задачи в одиночку, без сильного, спаянного коллектива.

Комитет по делам искусств должен был уже давно потребовать, чтобы специализация и аспирантура по народному творчеству были введены во всех музыкальных вузах и чтобы к участию в фольклорных экспедициях и расшифровке записанных песен были привлечены во всяком случае все студенты теоретико-композиторского й Дирижерско-хорового факультетов, а, может быть, частично и студенты других факультетов.

Прямая задача ГУУЗ’а — усовершенствовать и расширить курс фольклора, читаемый в ведущих консерваториях страны. Консерватории должны готовить кадры советских фольклористов — не кабинетных ученых, но людей, способных к постановке больших, глубоких проблем. Им не надо будет повторять ошибки своих учителей, они должны итти дальше их в своих дерзаниях.

Дерзания, смелые, но продуманные, необходимы науке о народном творчестве: без них она превратится в топтание на месте. Смелые искания в области фольклора достойны объективной, внимательной оценки. Какие бы ни были ошибки Гиппиуса, но он боролся с ними, смело ставил новые, никем еще раньше не поставленные задачи и с большой научной тщательностью добивался их разрешения. Назвать Гиппиуса «лжеученым», как это сделал хормейстер Любимов, мог только человек, совершенно неосведомленный в работах Гиппиуса. Нет никаких оснований назвать его и «музыкантом-космополитом». Уже в ранних своих работах Гиппиус утверждал самобытность русской народной песни. Обвинения Гиппиуса в «космополитизме» и «антипатриотизме» безусловно являются голословными и клеветническими.

Но Гиппиусу ни в каком случае нельзя забывать, что все его достижения и дерзания — только начальный этап на пути утверждения передовой 'советской фольклористики. Равняться надо не по отстающим работникам этой отсталой науки, но по высшим достижениям всей советской науки, озаренной светом марксистсколенинской мысли.

И еще одно: помнить, что достигнуть действительно высокого уровня наука может лишь в дружно работающем, спаянном стремлением к общим целям коллективе.

Союз советских композиторов так же ответственен за выполнение этих столь важных для советского музыкального творчества задач. И, может быть, именно ему надлежит взять на себя инициативу созвать в ближайшее время широкое совещание по вопросам народного творчества, — вопросам, имеющим жизненное значение в деле строительства музыкальной культуры нашей страны.

Н. Брюсова

МУЗЫКАЛЬНОЕ НАСЛЕДСТВО

Летопись жизни и творчества М. И. Глинки*

(К 145-летию со дня рождения М. И. Глинки)

А. Орлова

Одна из серьезных и ответственных задач, стоящих перед советскими историками музыки, — создание подлинно научной биографии основоположника русской музыкальной классики М. И. Глинки. Необходимой предпосылкой этой работы являются критическое сопоставление первоисточников и широкое привлечение новых или забытых материалов, позволяющих правильно раскрыть и прокомментировать драгоценные указания «Записок» и писем композитора, пролить свет на неясные стороны его духовного развития, искажения или противоречия, восполнить многочисленные пробелы. Этим целям и служит, в первую очередь, реферируемая работа, дающая свод основных материалов о жизни и творчестве Глинки, развернутый в строго хронологическом порядке. При этом широко использованы исследовательские (в значительной части оставшиеся пока в рукописи) работы, последних лет; во многом по-новому осветившие личность гениального композитора и творческую историю его крупнейших произведений.

Остановимся на «узловых» этапах творческой биографии Глинки.

Новые материалы позволяют установить, что Глинка был увезен из Новоспасского одиннадцати лет (а не тринадцати, как считалось прежде) и что уже в марте 1816 года, то есть за, два с половиной года до определения в Благородный пансион при Главном педагогическом институте (позже университете), Глинка был отдан в Благородный пансион при Царскосельском лицее. Так же, как и лицей, подчиненный ему пансион был в эти годы средоточием лучших, наиболее передовых идей эпохи. Весьма вероятно, что двухгодичное пребывание Глинки в Царскосельском пансионе оказало влияние на формирование его личности. По окончании двух классов пансиона, Глинка осенью 1818 года поступил в третий класс (а не в первый, как это принято было считать) Благородного петербургского пансиона. И тогда становится понятным, каким образом Глинка мог слушать лекции Куницына, Арсеньева, Раупаха, Кюхельбекера, преподававших в старших классах пансиона до 1820 (Кюхельбекер) и 1821 годов. В течение двух с лишним лет Глинка слушал лекции выдающихся педагогов своего времени, распространявших с кафедры идеи о свободе и равенстве, об освобождении крестьян. В пансионе организовывались тайные кружки, происходили литературные дискуссии, носившие нередко политический характер, и Глинка принимал в них живое участие. В этот период Глинка жил в атмосфере преддекабристских веяний. Выработка мировоззрения Глинки осуществлялась в непосредственном общении с будущими членами тайного общества и с лицами, близко к ним стоявшими¹.

В пансионские же годы закладывается фундамент блестящего образования Глинки: знание нескольких языков, широкие познания в области искусств, в особенности живописи и архитектуры, знание классической и современной литературы, как русской, так и западноевропейской, прекрасное знание истории, подлинная страсть к географии, живой интерес к естественным наукам — все это свидетельствует о разностороннем интеллекте и о большой культуре композитора².

Отклики современников на постановку «Ивана Сусанина» и «Руслана и Людмилы» предстают

_________

* Настоящая статья является авторефератом одноименной работы А. Орловой (под редакцией академика Б. В. Асафьева). Работа выполнена по заданию Государственного научно-исследовательского института театра и музыки и принята к изданию Музгизом.

¹Пребыванию Глинки в Благородном пансионе посвящена моя статья «Годы учения Глинки» в сборнике, подготовленном Государственным научно-исследовательским институтом театра и музыки, — «М. И. Глинка. Материалы и исследования» (в печати). — А. О.

²Подробно на этой теме останавливается М. П. Блинова в исследовании «Научные интересы Глинки»; извлечение из этой работы — «Учебник географии Глинки» печатается в упомянутом сборнике.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Н. Брюсова

МУЗЫКАЛЬНОЕ НАСЛЕДСТВО

Летопись жизни и творчества М. И. Глинки*

(К 145-летию со дня рождения М. И. Глинки)

А. Орлова

Содержание