живет и действует. В своем творчестве он отображает не «вообще» жизнь, но лишь характерные, глубоко волнующие явления жизни; он не только отображает, но и выносит свой приговор, свой суд жизни. Исходя из этой посылки, Чернышевский высказал «великое слово» об искусстве, так поразившее Льва Толстого: «...искусство есть та человеческая деятельность, которая произносит суд над жизнью»¹. В полной мере это относится к народному искусству.

Народное творчество даром могучего воображения романтически восполняет в образах реальное — чаемым, как возможным. «В народном творчестве, — говорил Горький, — пределы реального исторического материала удивительно расширяются силою воображения, которое, будучи встревожено фактами социального характера, нередко как бы предугадывает, предвидит будущее». Горький при этом обращал внимание на то, «что менуется, как ‘‘необузданность фантазии’’, а по смыслу своему является утверждением всемогущего труда, измеяяюшего мир...».

Эта необычайная сила народной фантазии устремлена вперед, в будущее. Она одухотворена идеей прекрасного, окрылена мечтой о счастье. И народно-песенное творчество исполнено веры в осуществление этой высокой романтической мечты — оно действенно и оптимистично, оно — прекрасно и правдиво; вызванное к жизни самой жизнью, оно неуклонно в своем стремлении совершенствовать жизнь.

Народ в песнях своих выступает не только как творец прекрасного, но и как великий учитель доброго. Эстетика и этика народного искусства — понятия нераздельные, органически слитые, друг друга восполняющие.

Глубокий смысл этого великолепного единства (которое, увы, далеко не всегда проявляется во многих произведениях современного искусства!) хорошо понятен нам, особенно когда мы живо представляем себе, как народ слагает песню и что он в ней выражает... И в том и в другом народ никогда не терпит фальши; он — самый глубокий и вдохновенный певец жизненной правды, выраженной посредством красоты, и ничто «искусственное» не может быть навязано ему, ибо в нем вечно живет строгий и чуткий критик.

Непреодолимая и преодолевающая все испытания вера в торжество красоты и правды над темными силами зла определяет общую оптимистическую сущность народно-песенного творчества, его этическое и эстетическое совершенство.

Так слагается и живет в народе песня, исполненная духовного величия, мужества и целомудренной красоты. Рожденная народом, она остается его верной и вечной спутницей в труде и борьбе. То она шагает с ним в военном походе, маршем, в доспехах воина-богатыря. То — летит перед ним быстрокрылой птицей, поющей лирическую думу о родине, о любви, о счастье. То — грозно шумит над ним бурей восстания. То — весело кружится и поет в вихревой пляске в часы досуга, после труда. Так вся жизнь, вся душа народа сложена им в песне.

_________

¹ См. сборник «Лев Николаевич Толстой». М. 1928, стр. 358.

² М. Горький, Создать свою историю культуры ( «Правда» от 18/VI 1939 г.).

Четвертый квартет Глиэра

И. Ямпольский

Четвертый квартет Р. М. Глиэра, написанный в 1946 году, уже завоевал себе популяр ность в широкой аудитории. Тот факт, что это произведение было отмечено Сталинской премией после исторического Постановления ЦК ВКП(б) об опере «Великая дружба» В. Мурадели, в котором сурово осуждается «одностороннее увлечение композиторов сложными формами инструментальной симфонической бестекстовой музыки», подчеркивает его прогрессивность и художественную ценность. Это великолепный ответ большого и искреннего художника музыкальным снобам и формалистам, для которых квартет — искусство для «избранных», а сущность камерного стиля — в «тепличности», «комнатности», психологической изощренности и крайнем субъективизме музыкального языка. Уводя квартетную музыку в сферу мнимо философской абстракции, они порывали ее давние демократические связи с истоками народного творчества, с простыми человеческими мыслями и чувствами.

Написанный в классической четырехчастной форме, сочно, размашисто, с эффектами оркестральности, четвертый квартет Глиэра отличается в то же время простотой и ясностью конструкции, искусным полифоническим развитием элементов народной мелодики. Ясно чувствуются в нем художественные традиции русской классической квартетной музыки, идущие от Чайковского, еще больше — от Бородина и Глазунова, с их близостью к народному мелосу и жанрово-танцовальной тематике.

В этом сочинении выявлены лучшие стороны творческой личности Глиэра: жизнеутверждающее восприятие мира, чистота и ясность музыкального мышления. Благодаря полноте и свежести выраженных чувств музыка квартета воспринимается слушателями, как нечто ими самими пережитое, перечувствованное, душевно близкое и понятное.

С первых же звуков музыка захватывает стихией песенности. Демократизм квартетного стиля Глиэра выявлен не только в стремлении композитора раскрыть выразительные возможности смычковых инструментов, как «поющих» инструментов (отсюда лирическая естественность выражения, широта, свойственная его инструментальной мелодике), но и в чутком отборе новых интонационных элементов советского народного песенного мелоса.

Несомненным новшеством для квартетного жанра является главная тема первой части, в которой без труда можно уловить отзвуки интонаций массовой песни. «Симфонизируя» эту тему, многообразно разрабатывая ее, композитор, открывает в ней возможности большой напряженности и непрерывности развития. Элементы этой темы, в новом — драматизированном — освещении, вновь появляются в финале квартета, сочетаясь с его широкой лирически-напевной побочной партией старинного русского народного склада, — одной из счастливейших мелодических находок композитора.

Умение владеть небольшим ансамблем однородных инструментов едва ли не труднее, чем владение оркестром. В оркестре обилие и разнообразие звуковых средств само наводит композитора на красочность письма. В смычковом ансамбле колоритность и красочность еще нужно найти. Глиэр блестяще использует все возможности смычковых инструментов, достигает большого разнообразия красок и эффектов звучности, сохраняя при этом строго выдержанный камерный стиль.

В четвертом квартете Глиэр дает излюбленные им лирико-эпические образы русской природы и красочные зарисовки жанровых сцен (вспомним о 1-м и 2-м квартетах и 2-м секстете). Эти образы слышатся и в отдельных вариациях третьей части (Andante), но особенно, ярки они в среднем «пасторальном» эпизоде второй части (Vivace), светлом по настроению интермеццо, построенном на слегка подчеркнутом, «дразнящем» движении триолей. На фоне спокойно развертывающегося звукового орнамента засурдинеюных скрипок и альта виолончель «заводит» мелодию в духе народных инструментальных наигрышей. Эта картина весеннего русского раздолья — один из лучших образцов реалистического музыкального пейзажа.

Четвертый квартет Глиэра не случайно стал произведением, популярным не только в репертуаре столичных академических ансамблей, но и многочисленных «безвестных» периферийных квартетных коллективов, ведущих ценную художественно-пропагандистскую работу в отдаленных уголках нашей необъятной Родины и давно ждущих от советских композиторов простой и выразительной музыки. В нем нашло выражение здоровое реалистическое начало нашего искусства. Борьба реалистического и формалистиче

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Четвертый квартет Глиэра

И. Ямпольский

Содержание