А. Сабадашев
(Фэнтон — в роли Оберона)

лись в пределах оперного жанра, — как его новая особенность. Что же? Может быть, это опорачивает оперу Николаи? — Нимало. Одиозная для музыкантов вульгарность, гривуазность опереточного жанра возникает значительно позднее в результате деградации оперетты, ее опошления. В момент же своего рождения оперетта была музыкально чиста и общественно прогрессивна.

Спектакль в студии Станиславского явился для нас, по существу, первым свежим восприятием оперы Николаи. В равной мере и впечатление было свежим, оздоровляющим и радостным. Талантливая, гармонично-ясная, стилистически-цельная музыка, отличный вокальный рисунок, выпуклые сценические образы, равновесие драматургических элементов (редкий случай: сценарий не исказил шекспировского первоисточника!) — все это по-настоящему радовало и увлекало. Простая хорошая музыка составляла основной тон спектакля. Ее главным воплотителем был прекрасно звучавший оркестр Радиокомитета под управлением дирижера А. Ковалева. В руководстве последнего музыкальная осмысленность и уверенность сочетаются с естественностью и пластической свободой жеста. Оркестр являлся цементирующим элементом исполнения в ансамблях и отлично сыграл свои ответственные номера; особенно хорошо звучала группа медных инструментов, а из этих последних выделялась прекрасная звучность валторн, которым в партитуре уделена такая большая роль.

Вокальная часть исполнения, в общем, была на меньшей высоте. Помимо случайных погрешностей, у ряда исполнителей заметна была общая вокальная, дикционная и сценическая недоработка. Большинство сценических образов намечено правильно, но воплощено не всегда ярко. Наиболее законченно и убедительно провел свою партию исполнитель роли Фальстафа — В. Андриевский (бас). У него — отличная дикция, свободная и уверенная сценическая пластика. Баритон Н. Новичков провел роль Форда достаточно уверенно и в вокальном и в сценическом отношении, но недостаточно выявил все возможности своего хорошего голоса. В сценическом образе у Новичкова элегантность преобладала над характерностью, — желательно было бы обратное. Не сразу показал свой приятный тенор артист Сабадашев (Фэнтон); вокально и сценически он зарекомендовал себя хорошо.

Баритон П. Жернов (Каюс) явно недоработал свой сценический образ. Его иностранный «волапюк» долгое время не доходил до слушателя; необходим был большой сценический «нажим» с самого начала партии. Сильно хромал и французский «прононс». Исполнительница ответственной партии г-жи Форд — М. Яцына — справилась со своей задачей удовлетворительно; ее голос (лирико-колоратурное сопрано), порою имеющий драматический оттенок, лучше звучит в верхнем регистре; медиум несколько неустойчив и неясен.

Меццо-сопрано П. Касюлайтис (г-жа Пэдж) недостаточно ярко и Отчетливо подала свой «боевой номер» — балладу о проклятом охотнике (одно из лучших мест в опере); текст первого куплета почти не доходил до слушателя. В этом отчасти был промах и талантливого дирижера: здесь следовало

В. Андриевский (Фальстаф)

умерить красивую саму по себе, но чрезмерно густую звучность валторн.

Много лиризма, женственной мягкости было в исполнении О. Коляденко (Анна); ее партия в этом смысле давала большие возможности: сцена с Фэнтоном во II действии, глубоко лирическая ария III действия и там же романтический апофеоз. Собственно колоратурная часть партии очень незначительна.

Хоровая часть не избежала обычного отставания и рыхлости движения; при повторных постановках следует добиться ритмической четкости и подвижности.

Балетный дивертисмент последней картины задуман интересно, но в исполнении была некоторая вялость, робость; движения еще недостаточно обыграны.

Не будем умножать наших критических замечаний. Укажем лишь на последний существенный недосмотр. Совершенно очевидно, что оркестровых репетиций для певцов было недостаточно. Если можно простить молодым исполнителям те или другие недочеты, то совершенно непростительна эта организационная погрешность со стороны руководства.

Возвращаясь к спектаклю в целом, скажем, что, несмотря на все недочеты, общее впечатление было отрадное. Плюсов в спектакле много, а, с постепенным «обыгрыванием» его, постановка «Виндзорских проказниц» станет ценным и нужным звеном нашего оперного репертуара.

А. Дроздов

Зингшпиль Моцарта —
«Директор театра»

К постановке всесоюзного радиокомитета

150-летней годовщине со дня смерти Моцарта, наступающей в декабре 1941 г., у нас уделяется много внимания — особенно Всесоюзным радиокомитетом. На протяжении нескольких лет Радиокомитетом тщательно и с любовью ставятся в концертном исполнении многие моцартовские оперы, и не только такие шедевры, как «Дон-Жуан», «Свадьба Фигаро», «Волшебная флейта», «Похищение из сераля», но и несправедливо забытые и мало исполняемые оперы¹.

27 января 1941 г., в ознаменование 185-летия со дня рождения Моцарта, Радиокомитетом была поставлена одноактная комедия Стефани младшего «Директор театра», с музыкой Моцарта. В этом бесхитростном зингшпиле, лишенном глубоких идей и носящем злободневный характер, обнаруживается музыкальнодраматическое мастерство Моцарта.

В комедии «Директор театра» автор раскрывает отрицательные стороны театрального быта и актерских нравов.

Фабула пьесы очень несложна. Директор театра набирает труппу. Среди певцов, предлагающих свои услуги, — возлюбленная богатого банкира, никому не известная актриса, тенор и буффо-бас, актеры — трагики и комики — и две колоратурные певицы. Каждый из них разыгрывает перед директором отрывок из какой-нибудь пьесы. Все они хотят получить высший гонорар: они ссорятся, негодуют, требуют, иронизируют, — директор не в силах сладить с ними.

В четырех музыкальных номерах, сопровождающих комедию (ариях и ансамблях), Моцарт дает характеристики персонажей, обрисовывая в ансамблях остроту комических ситуаций. Он пользуется старым излюбленным приемом итальянской оперы-буфф — высмеивания оперы в опере. Обе арии являются пробными для певиц, демонстрирующих весь блеск своего виртуозного вокального искусства. Но, несмотря на условность, арии отличаются индивидуальными чертами — как в инструментовке, так и в характере мелодики.

Арии композитор писал для певиц, действительно состязавшихся между собой. Одна из них — Алоизия Ланге (Вебер), с которой Моцарта связывало глубокое чувство. Она являлась представительницей национального течения в тогдашней опере. Для нее предназначалась Arietta, написанная тепло и проникновенно, в особенности, в первой части (Larghetto).

Вторая ария, написанная для Кавальери — представительницы иноземного течения в опере, — сделана во французском стиле, с темой гавотного типа; и по мелодике и по инструментовке она носит более условный характер, нежели первая.

Намеченные музыкальные образы получают свое развитие в терцете. Здесь даны уже не только характеристики обеих певиц, как представительниц разных направлений оперного искусства, но показаны и их чисто человеческие черты. Каждая певица видит в другой соперницу; их одолевает то чувство личной вражды, то профессиональный азарт.

У Моцарта такие жанровые сценки никогда не становятся натуралистическими. Он является непревзойденным мастером подлинного реалистического ансамбля, в котором дает развитие образа во взаимо-

_________

¹ В настоящее время готовятся к постановке: «Бастьен и Бастьена» и «Мнимая садовница».

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

А. Сабадашев (Фэнтон — в роли Оберона)

В. Андриевский (Фальстаф)

А. Дроздов

Зингшпиль Моцарта — «Директор театра»

К постановке всесоюзного радиокомитета

Содержание

А. Сабадашев
(Фэнтон — в роли Оберона)

Зингшпиль Моцарта —
«Директор театра»