и Народного Комиссара Обороны, чтобы прекратить эту вредную практику и вернуть оркестрам их первоначальное важное значение, — сохранив в то же время и стихийно рожденные ансамбли, в качестве нового, только народившегося вида красноармейской художественной самодеятельности.

В будущем участие отдельных музыкантов в работе небольших художественноагитационных групп необходимо. Самоустранение оркестров от этой музыкально-самодеятельной работы явилось бы недопустимым. Однако нужно предусмотреть в штатах должности руководителей таких ансамблей, литературных работников — авторов и составителей монтажей, стихов, скетчей, — может быть, еще двух-трех профессионалов-артистов. Во всяком случае, практику подмены такими ансамблями духовых оркестров, имеющих определенные служебно-строевые, официозно-политические и художественно-просветительные задачи, — нужно строго осудить. Только непониманием и недооценкой этих четко- разграниченных, исторически-определившихся функций оркестров в армии можно объяснить имевшие место попытки заменять их джазами.

Использование военной музыки непосредственно в сражении, в бою, — весьма ограниченное в условиях современных войн, — тем не менее, имело место, и не так уж редко. Зачастую в уличных боях, под защитой каменных стен, в балках, горных ущельях, в лесу, в траншеях, на маршах при преследовании противника, при форсировании рек, во время строительства переправ — оркестры играли Гимн Советского Союза, марши, песни, воодушевляя бойцов или отвлекая и дезорганизуя противника. По свидетельству гвардии капитана Сюткина, в дни наступления наших частей в районе Смоленска «духовой оркестр N-ской гвардейской части, при отражении контратаки немцев, был брошен в бой вместе с джаз-ансамблем. Под звуки песни: «А ну-ка, дай жизни, Калуга, хода веселей, Кострома!» — бойцы косили немчуру; музыканты, наравне с другими участниками боя, были награждены орденами и медалями».

Оркестр N-ской Латышской Краснознаменной стрелковой дивизии (капельмейстер — старший лейтенант Л. Д. Кактобулис), при утомительном преследовании противника во время боев за Ригу, неоднократно содействовал поддержке морального духа бойцов и офицеров. При стремительных маршевых переходах музыканты этого оркестра на автомашине выбрасывались вперед для встречи частей. Оркестр N-ской Краснознаменной Житомирской Ордена Суворова стрелковой дивизии при штурме Тарнополя, под огнем противника, выдвинулся к огневым позициям артиллеристов, прямой наводкой выбивавших гитлеровцев из отдельных зданий. Он играл полтора часа. Поднявшаяся в атаку пехота под влиянием музыки действовала дружно и смело. В эту ночь Тарноноль был взят ¹.

Следующий вопрос, требующий изучения и подытоживания, — это репертуар духовых оркестров. Уже сейчас, при самом беглом ознакомлении можно установить, что любимыми и чаще всего исполняемыми произведениями на фронте были марши Иванова-Радкевича, Чернецкого, Старокадомского, братьев Покрасс, Дунаевского, Фельдмана, Рунова, песни Соловьева-Седого, Захарова, Новикова, Богословского; нередко исполнялись также произведения Глиэра, Мясковского, А. В. Александрова, Кручишша и других. Из классической музыки чаще всего в программах оркестров звучали сочинения Глинки, Чайковского, Римского-Корсакова, Бетховена и друг. Большую роль сыграли сборники служебно-строевого репертуара, издававшиеся Инспекцией Военных Оркестров Красной Армии.

В дни войны во многих частях Красной Армии получило большое распространение местное музыкально-художественное творчество. Офицеры, красноармейцы, политработники сочиняли песни и марши своих дивизий, полков, составляли художественные, музыкально-агитационные монтажи для самодеятельных ансамблей. Капельмейстеры и музыканты писали к ним музыку. Например, в N-ской гвардейской стрелковой дивизии пользовалась популярностью дивизионная песня, текст которой сочинил красноармеец Штейн, совместно с работником политотдела майором Грузиным, а музыку написал капельмейстер Т. С. Барышников. В другой стрелковой дивизии (капельмейстер — ст. лейтенант Н. Антоневич) музыканты составили несколько музыкальных монтажей, отражающих боевые дела дивизии и отдельных отличившихся героев. Музыкант — сержант Истомин — написал текст нескольких песен о дивизии: «Марш сибиряков», «Песня кулагинцев» и т. д.; музыку к этим песням сочинил красноармеец Душников. Большое место в репертуаре фронтового оркестра N-ской Латышской Краснознаменной дивизии занимали: «Торжественный марш», «Походный марш», «Народный вальс», написанные на латышские народные темы красноармейцем В. Поляковым, латышские марши, сочиненные ст. лейтенантом А. Лаздынь и капитаном П. Смилга. Изучение и систематизация самодеятельного творчества бойцов и офицеров Красной Армии — благодарное и нужное дело для дальнейшего стимулирования этой практики, для выявления талантливых авторов и композиторов из среды военнослужащих.

В настоящей статье автор не ставит своей задачей анализ самодеятельного

_________

¹ См. подробное описание этого факта в статье Л. Данилевича в настоящем номере «Советской музыки» — «Музыка на фронте». — Ред.

творчества фронтовиков, ограничившись обзором бытовавших музыкальных жанров и форм. Здесь мы отметим лишь некоторые общие черты, присущие этому творчеству.

Прежде всего, приходится отметить естественную незрелость его, обусловленную неопытностью авторов. Отсюда — часто примитивность средств выражения, применение переживших себя поэтических и музыкальных образов, повторение пройденного этапа советской поэзии. Однако техническая недоделанность, порой нелады автора с рифмой или с размером стиха, с музыкально-ритмическими или гармоническими средствами выражения, — все это, в данном случае, при оценке явлений в целом, не могло иметь решающего значения в боевой обстановке. Гораздо важнее здесь подчеркнуть положительные качества этого самодеятельного творчества: его искренность, непосредственность, агитационную злободневность. Но, разумеется, нельзя предоставлять самотеку этот важный участок самодеятельного творчества, не руководить им, не оказывать ему помощи, — это было бы неправильным.

Война показала, насколько возросли требования к капельмейстеру, как к квалифицированному опециалисту-музыканту. Советский капельмейстер должен обладать не только высоким патриотическим сознанием и политической подготовленностью; он должен обладать и другими качествами: боевой подготовкой офицера; навыками композиторской техники; настоящим музыкальным профессионализмом (очень желательно, при этом, — достаточным уровнем общехудожественной культуры).

Организуя местное художественное творчество и музыкальную самодеятельность, капельмейстер должен будет сочинять музыку для дивизионных песен и маршей; эта музыка должна быть доброкачественна. Он должен уметь компановать, составлять музыкальные номера, монтажи. Для этого надо хорошо владеть гармонией, иметь навыки самостоятельного творчества, музыкальный вкус, художественное развитие, Капельмейстер должен уметь, если не сочинять, то приспосабливать и редактировать словесный текст. Это требует знаний основ литературной композиции. Этому же должно помочь хорошее знание массовых бытующих песен, вбирающих в себя лучшие, отстоявшиеся приемы музыкально-литературных композиций и наиболее яркие героические или лирические образы. Опыт войны показал, что всеми этими качествами наши капельмейстеры и музыканты обладают в достаточной степени. В то же время в программах обучения капельмейстеров и музыкантов на будущее необходимо усилить моменты художественного образования.

Для полноты освещения художественной и боевой деятельности военных музыкантов в дни Великой Отечественной войны, необходимо остановиться на некоторых вопросах, не имеющих, собственно, отношения к музыкальному искусству, но важных и интересных для советской общественности, — поскольку они рисуют героические будни и славные дела недавнего прошлого.

Большое подсобное значение приобрели в практике боев музыкантские взводы, используемые на различных хозяйственных и прочих работах в качестве санитаров, саперов, по сбору трофеев, по охране объектов и проч. Там, где это, опять-таки, не превращалось в повседневную практику, не мешало подготовке и специальной службе оркестров, не поиводило к их ликвидации, — там нарекания по этому поводу были бы неуместны. В бою зачастую складывается обстановка, когда неиспользование имеющейся свободной живой силы явилось бы преступлением. Например, в горных боях на Кавказе, при недостатке конно-вьючного транспорта, при ограниченной или полной невозможности пользоваться автотранспортом, — доставку мин, снарядов, патронов на передний край, эвакуацию раненых и т. п. приходилось поручать людям всех свободных подразделений, в том числе музыкантам, химикам и т. д. Все это необходимо признать закономерным и допустимым, но лишь в случаях крайней необходимости и на короткие сроки, не допуская, чтобы оркестр, как ансамбль, терял свою специфику, отрывался надолго от учебы, прекращал агитационно-художественное и строевое обслуживание частей и подразделений. Недопустимы поэтому факты, сообщаемые лейтенантом Н. А. Крайновым (N-ская Краснознаменная Литовская дивизия). Здесь оркестр, «вопреки существующим уставам и положениям, был полностью отдан на откуп начальнику клуба и использовался целиком не по назначению. Превращенный в постоянно действующий полупрофессиональный „джаз-ансамбль“, оркестр совершенно не занимался своим делом, инструменты забросил, специальную подготовку не проводил, разучился исполнять служебно-строевой репертуар, потерял оркестровую дисциплину и сыгранность ансамбля, утратил технические навыки исполнения. Музыканты выступали в качестве певцов хора, исполнителями ролей в скетчах. В остальное время они использовались для охраны ДОП’а, по артснабжению, для сбора трофеев...» Ясно, что в этой части военно-патриотическая музыка не была поставлена на службу делу нравственного воспитания, укрепления морального духа, стойкости и воодушевления бойцов. Командир части очень скоро это понял и принял меры к исправлению допущенных ошибок в руководстве военно-оркестровой службой.

Неоднократны случаи в боевой обстановке, когда оркестры получали задания по удержанию временного рубежа обороны