Выпуск № 2–3 (98) | 1946

произведений, большим оркестровым составом, демаскирующим себя блеском инструментов и громкими звуками, — было большей частью нецелесообразно ¹. В то же время во фронтовых условиях эта деятельность оркестров, являясь нормальной формой художественно-пропагандистской работы, не была необходимой, насущной потребностью данного момента. Поэтому, естественно, ее заменили другие, не художественно-пропагандистские, а художественно-агитационные формы, более подходящие к окопным условиям, к условиям скоротечных наступательных боев, — формы, использовавшие музыку для задач сегодняшнего дня и приближавшие ее непосредственно к бойцу-фронтовику, к подразделениям первой линии. Они заключались в уже упомянутых выступлениях оркестров перед населением и красноармейской аудиторией, с программами, составленными пз популярных патриотических песен и маршей Великой Отечественной войны; с программами, насыщенными большим, злободневным политическим содержанием, идейно направляющими на выполнение патриотического долга, доступными, близкими и понятными всем, волнующими и мобилизующими, заставляющими одних — крепче сжимать в руках винтовку, вернее целить во врага, стремительнее вскидывать штык, других — плакать, обнимать и забрасывать цветами бойцов-освободителей.

Однако практика показала, что для достижения действенного эффекта от повседневной художественно-агитационной музыкальной работы непосредственно на переднем крае, среди красноармейцев-бойцов первой линии, — духовые оркестры обычно недостаточно приспособлены. Даже при Двенадцати или пятнадцати музыкантах, они все же слишком громоздки по составу и инструментарию, чтобы выступать в ротной землянке, блиндаже, траншее и т. д. Они демаскируют расположение части блеском инструментов и громкими звуками меди и барабанов. К тому же их репертуар тяжеловат для передовых позиций, где все определяется легкостью, гибкостью, доступностью. Даже марш и другие мелкие жанры духовой музыки не всегда могут здесь заменить куплет, песню, танец, и потому менее уместны на передовых позициях, чем специфические формы, о которых будет речь впереди.

Все это, вместе взятое, определило появление новых форм музыкальной работы на фронте, в условиях передовых позиций. Зачастую этот процесс внедрения в окопный быт новых облегченных форм музыки — был стихиен. Сами оркестры выделяли из своей среды своеобразные ансамбли.

В составе 5–7 человек, с веселым «джазовым» инструментарием, соединяющие тембровокрасочную инструментальную музыку с вокальной, — ансамбли эти включали в свои программы массовые, народные и патриотические песни, злободневные частушки, сатирические музыкальные куплеты, военные песни и марши частей и дивизий, сочиненные самими музыкантами, офицерами и бойцами; в программах их имелись вставные танцевальные, плясовые, акробатические номера, клоунада, скетчи. Выступления этих ансамблей были насыщены драматическим, театрализованно-зрелищным элементом. Словесный текст, — как правило, патриотический, лирический, шуточный и остро-сатирический, хлестко и остроумно бичующий врага или воспевающий геройство и подвиг во славу Родины, — был доступен, эмоционален, доходчив и мобилизующ. Он успешно способствовал формированию боевого настроения, направлял на патриотическое выполнение долга.

О деятельности одного такого смешанного ансамбля, организованного на базе красноармейской художественной самодеятельности при участии многих музыкантов оркестра, сообщает, например, начальник отдела боевой подготовки N-ской ударной армии, полковник Мастобаев: «Ансамбль (капельмейстер К. Н. Гутник) имел в своем составе певцов, танцоров, рассказчика, клоуна, акробатов и музыкальную группу: аккордеониста, баяниста, саксофониста, тромбониста, кларнетистов, ударника. Обслуживал ансамбль, главным образом, подразделения переднего края, разведчиков, орудийные расчеты прямой наводки и т. д. Этот ансамбль обычно делился на мелкие группы, которые, в периоды затишья или перед боями, направлялись в блиндажи, землянки, в траншеи переднего края. Там исполняли: «Прибалтийский марш» красноармейца Кудряшова, марш «Бой Красной Армии» С. Каца и Софронова. Декламировали поэму «Василий Теркин» А. Твардовского, «Добьем зверя» Шитова, стихи Лебедева-Кумача; исполняли популярные песни из кино-фильмов: «Крутится, вертится шар голубой», «Темная ночь», «Москва моя», песню «На солнечной поляночке» и другие: народные — русские и украинские — песни, старинные вальсы, марши, фронтовые частушки, сатиры и проч. Так было в Крыму, когда форсировали Сиваш, и в Прибалтике. Приходилось зачастую выступать в 100–150 метрах от переднего края, а то так и в траншеях. Концерты часто прерывались минометным огнем противника, но неизменно дослушивались затем до конца. В течение месяца таких выступлений на передовых позициях обычно бывало 20–25, помимо обслуживания тыловых подразделений, госпиталей, корпусных подразделений. Всюду, где выступал ансамбль, бойцы и офицеры радушно принимали его, внимательно и с интересом выслушивали

_________

¹В отдельных случаях такие концерты всё же оправдывали себя: таковы выступления духовых оркестров в гг. Жешув и Тарнополь, в боевой обстановке.

программу и оставались весьма удовлетворенными...»

Подобные же выступления мелких музыкально-художественных групп в составе 3–4 человек — на переднем крае, где-нибудь в блиндаже, под подбитым танком, куда музыкантам приходилось пробираться ползком, в полуразрушенном сарае и т. д., — имели место, например, в боях под Смоленском у деревни Дурнево, Пречистенского района (капельмейстер — ст. лейтенант В. С. Михелевич). Здесь, наряду с нашими популярными песнями и маршами, зазвучало также и местное творчество: красноармейца Баланова, старшего техника-лейтенанта Антонова.

В часы досуга

О таких концертах в боях у Ржева, когда ползком и перебежками «приходилось пробираться в роты и батальоны и выступать в 200–300 метрах от противника, в землянках, где нельзя было выпрямиться, где можно было только сидеть, касаясь головой потолка», — рассказывает начальник клуба N-ской гвардейской стрелковой дивизии, гвардии капитан В. В. Кляузов, и многие другие.

Преимущества таких «ансамблей», их успех у фронтовой аудитории объясняются тем, что здесь соединялись и волнующая, подымающая сила музыки, и сила художественного слова. Это одновременное воздействие и на сознание слушателей, и на их чувства усиливало психологический эффект, делало более действенными и активными агитационно-организующие функции искусства. После таких концертов, — по многочисленным утверждениям фронтовиков, — проявления отваги и мужества, подвиги становились глубоко осознанными и глубоко прочувствованными. Таким образом, появление этих мелких художественно-агитационных музыкальных групп являлось закономерным следствием новых форм ведения войны, далеких от практики линейных построений частей в бою, — когда батальоны сплошными квадратными массивами устремлялись на врага или противостояли атаке противника. Уже в середине XIX века использование оркестров в боях стало затруднительным, и потому в русской армии большое значение приобретали песенники, имевшие специальный инструментарий.

Однако целесообразная и хорошая сама по себе идея организации ансамблей кое-где привела к нежелательной и уродливой форме. Увлекшись этими ансамблями, некоторые командиры частей начали создавать их за счет духовых оркестров. Кроме того, деятельность их передислоцировалась из окопа в тылы полков и дивизий и приобретала там концертно-джазовый характер. Штатные музыканты направлялись в строй, а их место занимали артисты, певцы, танцоры и т. д. Содержание и смысл работы этих новых ансамблей получали совсем иное, вредное для дела направление. Кое-где додумались было даже совсем ликвидировать оркестры, — хотя последние всегда имели возможность выполнять свои обычные функции мирного времени. Понадобилась специальная директива ГлавПУРККА приказ Заместителя

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка