Выпуск № 2–3 (98) | 1946

отвлечься от конкретности их. Трудно было бы подойти к битве за Сталинград так, как это сделал Шапорин по отношению к битве на Куликовом поле. Поэтому в «Сказании» Шапорина гораздо больше сюжетной повествовательности, чем в предыдущей его работе. Здесь и внезапное вторжение врага на нашу землю, и горькие месяцы отступления по дорогам Смоленщины, и страшная, не на жизнь, а на смерть, битва на Дону и на Волге, и первое дыхание ветра победы, и занимающаяся заря новых мирных дней.

Содержание — огромно, оно больше, чем может вместить одно произведение, и даже, может быть, больше того, что может вместить творчество одного художника. Ведь еще многие поколения будут находить источник вдохновения в событиях, свидетелями и участниками которых нам довелось быть!

Шапорин, задумав произведение, в большей мере сюжетно-повествовательное, чем прежние, аналогичные этому, сочинения, — все же по сути дела остается верен своему методу обобщения, художественной идеализации и, может быть, именно поэтому его труднейший опыт увенчался удачей.

Мне думается, что удача «Сказания» и сила его воздействия на слушателя не в описательных, батальных сценах, не в изображении конкретных событий войны; она — в художественно-правдивом выражении мыслей, чувств, управлявших событиями.

Чувство любви к Родине, поэтическое ощущение ее простой, скромной и, в то же время, великой красоты, скорбь о горьких утратах, радостное возвращение к жизни, — целый лирический мир живет в таких эпизодах оратории, как «Весенний день», «Плач женщин», «Письмо к другу», «Рассвет», «Вечная память», «Возвращение весны». Их простая человечность глубоко трогает, и запоминаются они надолго.

Отсутствие вмсовременной поэзии произведения, которое по своим масштабам, по широте охвата событий и по характеру поэтических образов соответствовало бы замыслу Шапорина, заставило его использовать для оратории стихи нескольких поэтов: М. Лозинского, К. Симонова, А. Суркова и Сергея Фейнберга. Из этих стихотворений композитор, в соответствии со своим замыслом и планом, составил либретто оратории, огромной по масштабам: исполнение ее занимает целый концерт в двух отделениях.

Первая часть посвящена самоотверженной борьбе нашего народа с врагом в черные дни нашествия, вторая — битве, решившей исход борьбы, и победному пути на Запад.

В небольшом оркестровом вступлении кларнет соло, а за ним другие инструменты поют лирическую мелодию, создавая образ родной земли, — самый поэтический и самый важный в последующем развитии образ оратории:

Музыкальный пейзаж здесь поднят до высоты художественного символа, так, как это сделано, например, у Мусоргского во вступлении к «Хованщине», — в «Рассвете на Москве-реке».

Не менее значительны и музыкальные образы, возникающие в следующем за вступлением первом^ хоре — «Цветут сады», в картине мирного счастья страны. Особенно запоминается широкая кантилена темы, появляющейся на словах: «О, светлый край! О, Русская земля!» Тема эта, как и тема вступления, впоследствии приобретает лейтмотив ное значение: это еще одно воплощение образа Родины.

Нежной акварельной лирике вступления и первого хорового эпизода резко противостоит «Нашествие». В этой картине вторжения «железной орды» на нашу землю много изобразительности, звукописи. Основная тема — с ее тяжелой поступью, ломаными, неустойчивыми интонациями — является обобщенным образом бедствия, страдания, ужаса, образом, приобретающим конкретность в словах хора:

Новая лирическая тема и тема вступления к оратории, появляющиеся в средней части этого хора, еще больше подчеркивают его мрачный, грозный характер.

Следующий эпизод — снова хор, проникновенный, скорбный: «Плач женщин» о мертвых сыновьях и братьях, о покинутых и разоренных домах, где прошла вся, дотоле счастливая жизнь:

Выплаканы, измучены
Очи наши скорбные,
Ужасу и проклятию
Слова не отыщется...

Из хора выделяется печальный, одинокий голос, — голос матери, как воплощение неутешного, неизбывного горя.

Четвертый эпизод — монолог Старика, призывающего народ к отмщению.

Новые музыкальные краски вносит пятый эпизод, — хор красноармейцев, написанный в манере походной, строевой песни. Эмоциональный контраст здесь вполне убедителен и необходим, хотя столь резкий поворот от обобщенного эпического повествования к песне — чрезвычайно конкретной и подчеркнуто жанровой — представляется мне слишком неожиданным. Сама же по себе «Песня красноармейцев», по ее художественным и жанровым достоинствам, могла бы служить образцом походной массовой песни.

Черты «массовости» есть и в следующем номере — «Балладе о партизанах», но здесь они даны не столь прямолинейно, и потому, придавая музыке большую конкретность, в то же время вполне отвечают требованиям стилистического единства.

«Песне красноармейцев» и «Балладе о партизанах», полным большой внутренней энергии и движения, контрастирует превосходный лирический монолог воина — «Письмо к другу», написанный на слова известного стихотворения К. Симонова: «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...»

Таким образом, принцип эмоционального контрастирования

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка