Выпуск № 2 (92) | 1944 - страница 27

В последней части сборника даны три пьесы на народные темы; они имеют вполне самостоятельное художественное значение и вне инструктивного своего назначения. Первая из них — «Пьеса на казахские темы» — крупное произведение в сложной, концентрически-симметричной форме, с обилием полифонии и тематической разработки, с переменами размера. В двух других пьесах — «Вярба» и «Бульба» — белорусские песни обработаны тонко, изящно, с проникновением в дух песни.

Сейчас для нас стало таким естественным включение фольклора народов СССР во все пласты музыкального творчества, что нелегко должным образом оценить сделанное композитором в «Увертюре». А между тем — разве не замечательно, что еще около десяти лет назад исполнитель-духовик получил возможность с первых же ступеней обучения расширить свой горизонт за счет сокровищ многонациональной музыкальной культуры советского народа!

Массовым жанром духовой музыки является марш. Поэтому естественно, что большая часть произведений Иванова-Радкевича для духового оркестра — марши. Достоинства этих произведений не умаляются и небольшими — чаще всего — масштабами. Внешней, моторной стороне марша композитор уделяет большое внимание: вся «хитрая наука» сверхчеканной маршевой ритмики известна ему. Но он нигде не обнаруживает намерения поставить ее впереди всего и пожертвовать ради нее музыкальными качествами. Поэтому не все марши Иванова-Радкевича могут быть признаны вполне строевыми. В лучших же своих образцах он шел к синтезу моторного и эмоционального начала, что является идеалом марша.

В 1930 году композитор сочинил «Торжественный марш», премированный на конкурсе ПУРККА (к 14-й годовщине Красной Армии) высшей премией. Это — самое крупное по размерам маршевое произведение Иванова-Радкевича. Оно же, вместе с тем, и самое радикальное по гармоническому языку. Мелодия в этом марше не привлекает к себе главного внимания, отступая под давлением сложной и самодовлеюще-интересной гармонии, а иногда (как в середине трио) сводится к общим формулам. Марш насыщен малотерцовыми секвенциями, параллельно перемещаемыми септаккордами и тритоновыми сочетаниями, эллиптическими последовательностями; стилистический диапазон, примерно, от Вагнера и позднего Римского-Корсакова до Скрябина. Обилие точно транспонируемых малых звеньев призвано заменить собою другие виды развития. Пристрастие к такому секвенцированию в этом марше чрезмерно; но оно имеет свое оправдание. Дело в том, что смены-перемещения в большей мере, чем непрерывно-устремленные построения, способны давать maestoso¹; поэтому то, что кажется на первый взгляд совершенно механическим приемом, — на самом деле уместно и остроумно именно в торжественном марше.

В общем, пред нами смелый опыт коренного гармонического обновления ветхих трезвучно-фанфарных устоев торжественного марша. Пусть даже композитор и перегнул здесь палку: в дальнейшем он отказался от гармонических крайностей, сохранив неприязнь к упрощенности и шаблону.

Нечто общее имеет с «Торжественным маршем» c-moll'ный марш 1931 года. Хотя он и был назван «Походным маршем», но он еще далек от того, что мы подразумеваем под этим названием. В нем нет обычных атрибутов этого жанра: типичного аккомпанемента (так называемые

_________

¹ Простейшая аналогия: автентический оборот, с его тесной ладовой связью, и плагальный оборот, где меньше ладовой связи, но больше задатков торжественности.

«эс-та, эс-та»), певучего трио, мало выступает в своей привычной контрапунктирующей роли баритон. Зато нет недостатка в необычном: богатые альтерациями мелодия и гармония носят мрачно-напряженный характер; первая тема не чужда листовскому оттенку трагической героики; фактура ее складывается из остинатно-пунктированных аккордов, сверху сопровождающих басовую тему; противосложение поручено валторнам, в первом колене не два, а три предложения.

Во всех этих особенностях чувствуется последовательное новаторство молодого композитора. Но вряд ли мы ошибемся, предположив здесь все же несколько гипертрофированную боязнь трафарета, несколько нарочитое стремление нарушить его и в форме, и в синтаксисе, и в фактуре, и в гармонии, и в характере тем, и даже в приемах инструментовки. Этот подчеркнутый отказ от укоренившегося, это подозрительное отношение к традициям — общая характерная черта тех лет¹. Однако марш c-moll, отрицая, вводит немало интересного нового, что оказалось впоследствии плодотворным.

Решительный поворот к простоте демонстрируют два «молодежных» марша: «Артек» и «20 лет ВЛКСМ».

«Артек» (1934 г.) — фрагмент из кинофильма «Счастливая юность». Живая и задорная его главная мелодия (типа «Мы — красная кавалерия») чередуется с темами, хорошо схватывающими дух советских детских и юношеских пеcен. Даже партия трубы как будто имитирует звуки и ритмы пионерского горна.

Марш «20 лет ВЛКСМ» (1938 г.) — по типу музыки «взрослее» и мужественнее. Он и сейчас остается одним из самых крепких по ритму, собранных и, вместе с тем, «светлых» маршей Иванова-Радкевича. В нем привлекают и общий «открытый» характер музыки, и многие детали, — например, выразительное начальное построение, где четыре кратких и четких мотива суммированы широкой фразой; не менее ярко выдержанное в характере комсомольской песни второе колено, где мелодию красиво орнаментируют беглые фигурации деревянных инструментов.

Уже упоминался «Марш на русские народные темы» (1937 г.). Главная тема его («Ты не стой, колодец») с удивительной безыскусственностью сменила роль песенного, спокойно льющегося напева на роль маршевого «первого колена». Подобного рода вещи удаются Иванову-Радкевичу больше, чем кому бы то ни было другому из советских композиторов — авторов маршей.

Благодаря полной непринужденности в ведении темы, композитору почти удалось скрыть ее «грех» — неквадратное строение мелодии (4+4+3+3). Бойкая «Канава» разъединяет главную тему и ее повторение и позволяет в трио дать песню, еще более плавную и в себе самой ничего маршевого не заключающую, а все-таки для маршевого трио вполне пригодную.

Особняком стоит траурный марш из музыки к фильму «Будем как Ленин» (1938 г.). Он открывается необычным и мрачным эффектом трелей туб. Особенно хороша в нем средняя (басовая) тема певуче-речевого характера, широких и благородных линий; сильно сделан ее грандиозно-динамический возврат. Произведение задумано и осуществлено не как собственно марш, но скорее как небольшой реквием, как траурная музыка, местами пронизанная интонациями и ритмами шествий.

_________

¹ Сравним «Марш молодежи» В. Белого (1931 год), инструментованный Ивановым-Радкевичем. В нем меньше гармонического новаторства, больше напора, но та же боязнь шаблона.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание