Выпуск № 2 (92) | 1944 - страница 30

форме сохранили свою культурно-бытовую жизненность вплоть до нашего столетия. В какой-то мере они влияли и влияют на нашу профессиональную музыкальную культуру в XIX и XX веках. Но у нас нет основания заявлять, что даже эти четыре области нами хорошо изучены в историческом и музыкально-стилистическом отношениях. Еще меньше можем мы говорить о полноценном творческом освоении этих четырех традиций современной армянской профессиональной музыкой.

Что же говорить о тех формах и традициях, которые ныне уже не бытуют в народе и которые, либо записанные армянскими невмами (хазами) или даже более доступными армянскими нотными знаками XIX века, либо же сохранившиеся в намеках, в виде литературного описания или скульптурно-барельефных изображений, — вовсе еще не изучены, не освещены, в лучшем случае лишь поверхностно знакомы отдельным музыкантам!

Возьмем, к примеру, музыку тагов — сложное искусство, возникшее в XII веке (начало армянского Ренессанса). Поражает художественное совершенство мелодий тагов, творческая значительность этих высоких, совершенных образцов монодического стиля. Это мелодии широчайшего дыхания, огромного протяжения. Диапазон их охватывает в среднем полторы октавы; в них в совершенстве используются краски и выразительные возможности человеческого голоса; мелодии свидетельствуют о глубоком и разнообразном ладотональном мышлении, они изумляют логичностью мотивного развития, придающего им особую динамичность и ясность формы. Эти произведения с полным правом можно назвать одноголосными вокальными симфониями. Диву даешься, как автор тагов умеет ограниченными выразительными средствами так захватить слушателя, выявить такое клокочущее, вдохновенное, могучее творчество, рожденное обилием мысли, полнокровным жизнеощущением (наиболее доступен для ознакомления таг «Назик», расшифрованный и напетый на пластинку Комитасом)!

Мне представляется, что таги являются результатом весьма сложных скрещиваний традиций и влияний, продуктом богатой почвенной культуры. В них народное и церковное начала, пришедшие извне от стран Ислама, переработаны, творчески синтезированы в новую, классически совершенную музыкально-стилистическую формацию.

Материал, который может быть привлечен для настоящей работы, поистине безграничен. Он требует своеобразного сочетания подхода строго научного с публицистически-злободневным. Сложность задач и необъятность материала вызывают необходимость наметить определенные границы обзора. Прежде всего, здесь, естественно, будет сделан акцент на проблемах творчества, как ведущего участка музыкальной жизни. Но даже творчество не может получить исчерпывающего охвата: не все имена и не все произведения могут быть в данной работе рассмотрены. Ограниченность ее рамок заставляет отбирать те материалы, которые наиболее характерны для современного состояния и современных задач армянской музыкальной культуры. Не столько обзор, систематизация, исчерпывающий анализ, — сколько выяснение основных линий исторического развития, основных стилистических тенденций и основных творческих задач, — так может быть определена установка настоящего очерка.

Рассмотрению советского периода армянской музыки и особенно его последних лет необходимо предпослать хотя бы самую краткую характеристику дореволюционного этапа творчества армянских композиторов. Новый период в истории армянской музыки, связанный с проникновением европейского нотного письма и — шире — опыта европейской музыкальной

культуры, начинается, примерно, в середине XIX века, когда во всех областях культурной жизни армянского народа — в литературе, науке, публицистике, живописи и т. д. — намечается определенный подъем. Подъем национальной культуры, отчетливо брезжущая заря культурного возрождения армянского народа коснулись и армянской музыки. В этот период трудами отдельных талантливых армянских музыкантов, зачастую лишенных самых элементарных условий для творчества, был дан национальной музыке большой толчок.

Здесь не место устанавливать и характеризовать все этапы досоветского развития армянской музыки. Нам лишь необходимо установить, что важнейшей чертой всех этапов этого развития была народность. Народность содержания, народность музыкального языка — вот то общее, что объединяет произведения крупнейших дореволюционных композиторов Армении и что придает их творчеству чрезвычайно большую ценность, не утраченную и в наши дни.

Среди дореволюционных композиторов Армении возвышается творческая фигура Комитаса, и на нем я остановлюсь в первую очередь. Я отнюдь не собираюсь преуменьшать историческое значение целой плеяды других композиторов, предшественников и современников Комитаса, своими трудами несомненно взрыхливших почву и для него, и для современных композиторов Советской Армении, — таких как Чухаджян, Екмалян, Кара-Мурза и другие. Однако творчество Комитаса выделяется по своей принципиальной ценности и художественной силе: в нем с наибольшей выпуклостью проявились те ценные черты, те стилистические особенности, которые разбросаны в трудах его современников и композиторов предшествовавших поколений. Выдающаяся сила творческой индивидуальности делает Комитаса центральной фигурой досоветского периода развития армянской музыки.

Мы в большом долгу перед Комитасом. Его многосторонние труды — этнографа, музыковеда, композитора — еще не изучены в должной степени, не систематизированы, не обобщены. Его творческие завоевания еще не в полной мере освоены и развиты в творчестве последующих поколений композиторов. Именно поэтому необходимо уделить здесь определенное место некоторым проблемам, выдвинутым творчеством Комитаса и не только не потерявшим свое значение в наше время, но, наоборот, являющимся сейчас остро-злободневными, насущными.

Комитас с большим правом мог бы взять эпиграфом к своему творчеству слова Глинки: «Музыку создает народ, мы же, композиторы, только арранжируем». Подобно тому, как Глинка, первый среди русских композиторов, своим чутким ухом уловил наиболее характерные, богатые и поэтические красоты русской народной песни, так и Комитас, первый среди армянских композиторов, услышал все те художественные красоты, оттенки, средства музыкального выражения, которые составляют сущность армянской народной крестьянской песни.

Разумеется, не следует канонизировать и объявлять непогрешимыми результаты этнографической, теоретической и творческой работы Комитаса над народной песней. Напротив, и в его статьях, и в сборниках этнографических записей можно найти изъяны, «белые места», быть может, даже неточности. Игнорирование мелизматики, отсутствие настоящей научной систематизации — вот первые же упреки, которые можно предъявить сборнику комитасовских записей с точки зрения современной научной музыкальной фольклористики. И при всем том, учитывая все, что обнародовано пока в области армянской народной песни, мы можем утверждать, что труды Комитаса дают наиболее наглядное и убеждающее представление о богатствах армянской народной песни, о громадной

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание