Старая революционная песня

Л. ЛЕБЕДИНСКИЙ

«Освободительное движение в России, — писал Ленин, — прошло три главные этапа, соответственно трем главным классам русского общества, налагавшим свою печать на движение: 1) период дворянский, примерно с 1825 по 1861 год; 2) разночинский или буржуазно-демократический, приблизительно с 1861 по 1895 год; 3) пролетарский, с 1895 по настоящее время»¹.

Три главные класса русского общества «налагали свою печать» на движение и, естественно, через него и на революционную песню, тесно с ним связанную.

С интонациями песен декабристов современность соприкасается через «Марсельезу», о которой достоверно известно, что она пелась декабристами. Нужно сказать, что с того времени «Марсельеза» никогда не переставала звучать в освободительном движении в России и, как мы это покажем далее, оказала своими интонациями огромное влияние на революционную песню. С конца XIX века на напев «Марсельезы», хотя и сильно переработанной, пелись различные русские тексты, так называемых, «рабочих марсельез». Кроме того, известно, что декабристы — в частности, Рылеев и Бестужев — в агитационных целях сочинили несколько стихотворений «народным языком», т. е. приближающихся к крестьянской песне. Есть некоторые указания о том, что они пелись на мотивы популярных крестьянских протяжных песен. В этом нельзя не увидеть стремления, — правда, еще очень неосознанного и не давшего практически больших результатов, соприкоснуться с широким народным движением. С этого момента и ведет свое начало традиция обращения песни русского освободительного движения к напевам крестьянской и городской песни.

От последекабристской полосы дворянского периода освободительного движения до нашей эпохи дошел целый слой песен, пользовавшихся огромной популярностью на протяжении всего истекшего столетия. Популярность этих песен в последекабристский период связана, прежде всего, с определенным кругом их поэтических образов.

Такова, например, популярнейшая песня «Не слышно шуму городского» Ф. Глинки.

Центральный образ песни — томящийся в тюрьме и мечтающий о воле узник; сопоставлением двух последних строф поэт дает понять, что всякие надежды на милосердие царя бесплодны, что царь жесток, что он глух к мольбам.

Важно также первое четверостишие песни, дающее, четко-лаконичный и выразительный образ николаевского Петербурга, города-тюрьмы, города-крепости.

_________

¹ Ленин, Сочинения, т. XVII, стр. 341.

Несомненно, образы эти были навеяны декабристскими настроениями широких общественных кругов России, и это явилось одним из моментов, предопределивших фольклоризацию песни и то, что она дошла до нашего времени в живой интонации.

Не случайна, конечно, огромная — дошедшая до современности — популярность «Среди долины ровные» Мерзлякова (1811 г.). Центральный поэтический образ «Среди долины...» — одиночество, тоска о друге, сознание своей бесполезности. Между тем, — тоскующий, одинокий человек полон сил, могущества, здоровья, жаждет деятельности. Мерзляковский образ «Среди долины...» ассоциировался в широких демократических кругах того времени с более обобщенными социальными образами и идеями, совершенно независимо от того, что сам поэт не вкладывал в него подобного содержания.

Гораздо сложнее, чем это принято думать, обстоит дело с фольклоризацией и огромной популярностью лермонтовского стихотворения «По синим волнам океана». Нельзя забывать, что передовое общество того времени отчетливо ощущало идейную связь декабристского движения с революционной Францией. Все стихотворение Лермонтова наполнено любовью к «Франции милой», чувством уважения к великому французскому полководцу, сочувствием к его трагической судьбе. Через этот либерально-оппозиционный образ «Франции милой», образ Наполеона, — в известном смысле противопоставленный Александру и Николаю, — песня входила в круг излюбленных поэтических образов последекабристского периода.

Очевидно, такова же одна из причин огромной популярности рылеевского стихотворения «Ермак». Написанное в суровых героических тонах, оно, тем не менее, само по себе не заключает каких-либо политическиоппозиционных в отношении самодержавия идей. Но образы песни давали возможность привносить в нее революционные настроения, особенно после декабристского восстания и героической смерти Рылеева. Уже самое начало песни ассоциировалось с грозовой обстановкой революции, возмущения:

Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молнии летали;
И беспрерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали...

Так же воспринимались, в связи с выступлением декабристов, и следующие строки:

О спите, спите, — мнил герой, —
Друзья, под бурею ревущей.
С рассветом глас раздастся мой,
На славу иль на смерть зовущий.

Конечно, в дальнейшем новые поколения воспринимали «Ермака» без всякой связи с политическими убеждениями и судьбой его автора, но романтически-суровый и в то же время героический образ содействовал популярности песни в демократических слоях и, в частности, в революционной среде. Не случайно песня вновь завоевывает популярность то в дни революции 1905 г. (с революционными словами «Стреляй, солдат, в кого велят»), то в первые годы гражданской войны в Красной армии (с текстом «Ревела буря»). А в наше время, после фильма «Чапаев», песня эта приобрела новую популярность.

Конечно, для самого факта фольклоризации этих песен огромное значение имело то, что все они были романтичны и что романтизм их образов явился ответом на требования эпохи. Но нельзя забывать и то, что после расправы над декабристами, в период разгула николаевской реакции

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Старая революционная песня

Л. ЛЕБЕДИНСКИЙ

Содержание