Выпуск № 7 (80) | 1940 - страница 26

ляя своей поразительно зрелой и содержательной игрой. С истинным пониманием и чуткостью встретил Чайковский одно из первых блистательных выступлений девятнадцатилетнего Танеева, представшего перед московской публикой с труднейшим d -moll’ным фортепианным концертом Брамса¹. Чайковский всегда исключительно высоко ценил в Танееве «капитальнейшего артиста-исполнителя», неизменно удивлявшего «зрелостью понимания, самообладанием, спокойной объективностью в передаче идеи исполняемого...»². Эти отмеченные Чайковским черты исполнительского стиля обеспечили Танееву крупное место в истории русского пианизма.

Пребывание Танеева в Париже, — содержательная, хотя, к сожалению, еще мало изученная страница его биографии. Неопубликованные письма к родным и друзьям — семье Масловых — дают чрезвычайно интересные сведения, касающиеся вторичного пребывания Танеева в Париже (1876−1877 гг.). Мы видим молодого Танеева, окруженного лучшими представителями западноевропейской художественной мысли. Общение с передовыми деятелями современной западной и русской культуры не могло не способствовать развитию общественного и эстетического кругозора у талантливого музыканта.

«Мне здесь очень хорошо, — пишет он Масловым из Парижа. — Точно я проснулся после долгого сна... В Москве я спал, здесь я живу... Из музыкантов ни с кем еще не познакомился. Ha днях пойду к Сен-Сансу. Познакомился с Габриэлем Моно³, издателем Revue historique, на этой неделе познакомлюсь с Масперо, профессором древних языков (он же написал древнюю историю). Мне как-то странно встречать людей, имена которых я прочитывал на Володиных⁴ книгах. В воскресенье я пришел к Парису; застал у него четырех человек. Один их них был Тэн. Когда мне Парис сказал: позвольте Вас представить г-ну Тэну, я очень удивился: я привык при слове Тэн представлять себе книгу; мне никогда не приходило в голову, что сказав «вот Тэн» мне покажут не книгу, а человека... Парис сказал Тэну, что у меня есть брат, большой философ (или великий — grand philosophe), которого он с ним, Тэном, познакомит, как только он (Володя) приедет в Париж».

Огромный интерес представляют парижские встречи Танеева с И. С. Тургеневым. «Видаю его часто, — пишет Танеев, — каждый четверг на вечерах у Виардо⁵, кроме того захожу к нему по утрам...» Тургенев посвящает Танеева во все подробности, связанные с сочинением его романа «Новь», по просьбе Танеева он говорит об особенностях своего творческого процесса, о музыкальных вкусах и т. д. «Я Вам при свидании скажу, что

_________

¹ См. «Русские ведомости», № 15 от 19 января 1875 г. Цит. по «Музыкальным фельетонам и заметкам» П. И. Чайковского, М. 1898, стр. 247. Разрядка моя.— Гр. Б.

² По утверждению Б. Л. Яворского, это было первое исполнение в России d-moll'ного концерта Брамса.

³ Моно был женат на младшей дочери А. И. Герцена. Из писем С. И. Танеева к родителям и из других источников нам стало известно, что Танеевы (отец и мать) были близко, знакомы с А. И. Герценом, в бытность последнего во Владимирской ссылке (1838-1840 гг.). — Гр. Б.

⁴ Владимир Иванович Танеев (1840-1921) — старший брат Сергея Ивановича, известный юрист, образованнейший человек, имевший большое влияние на Сергея Ивановича.

⁵ На одном из вечеров у Виардо Танеев слышал Гуно, певшего дуэт с знаменитой певицей, а также свои романсы. Между прочим, у Виардо Танеев встречался с Флобером, Г. Дорэ, Ренаном.

должен значить эпиграф «Нови», — пишет Танеев. — Вычитал я в каком-то журнале, что в нашем отечестве стали приходить письма распечатанными, и я боюсь в своем письме написать несколько слов, считающихся у нас «страшными».

Многосторонние интеллектуальные интересы, высокая образованность делали личность Танеева привлекательной для ряда выдающихся представителей русского писательского и научного мира, — как Л. Толстой, Салтыков-Щедрин, Некрасов, Глеб Успенский, К. А. Тимирязев, Михайловский, Столетов, Анучин, М. М. Ковалевский, Иванюков и др. Образ Танеева даже получил литературное истолкование в рассказе П. Д. Боборыкина «Клавесин».

Благородной и привлекательной личности Танеева Чайковский посвятил в 1887 г. следующие строки: «...Без преувеличения можно сказать, что в нравственном отношении эта личность есть безусловное совершенство. И превосходнейшие качества его тем более трудно оценить большинству людей, что он их не старается выказать, и только близкие ему люди знают, сколько бесконечной доброты, какой-то идеальной честности и, можно сказать, душевной красоты в этом невзрачном на вид, скромном человеке. Я не знаю ни одного случая за многие годы моего знакомства с ним, который бы указал на что-нибудь вроде эгоизма, тщеславия, желания выставить себя напоказ с выгодной стороны, словом, на один из тех маленьких недостатков, которые свойственны огромному большинству людей, хотя бы и очень хороших. Одно только можно заметить про него неблагоприятного для впечатления, производимого им на людей. Он чрезвычайно тверд в своих правилах и даже несколько слишком прямолинеен в своих убеждениях»¹.

Вся самоотверженная жизнь Танеева раскрывает перед нами сложную социально-психологическую трагедию великого русского художника и мыслителя.

Бегство от жалкой и убогой действительности обрекло его на мучительное одиночество, ибо высокие помыслы и страстные искания Танеева имели своей движущей силой реальное понимание реальных исторических условий, на сделку и примирение с которыми Танеев пойти не мог. Этому противился его неподкупный нравственный авторитет, а также трезвое миросозерцание и истинная преданность искусству.

_________

¹ Письмо к Н. Ф. Мекк от 26 июня 1887 г.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание