новой. Осенью 1931 г. я уже принялся за выполнение своего замысла, но сперва успел написать 11-ю симфонию, где дал выход кое-каким настроениям более субъективного содержания.

12-я симфония вышла не совсем так, как я хотел; кое в чем она получилась схематичной, хотя в связи с содержанием формальные схемы были мной нарушены, а главное — мне не удалось найти язык и формы для последней части, и она только внешне выражает мой замысел, но внутренне недостаточно убедительно.

Перед этими двумя симфониями я впервые попробовал свои силы в массовых песнях, но удовлетворения не получил, хотя одну из песен считают не плохой («Крылья советов»). Дальнейшие мои опыты в этой области я также не считаю удачными, хотя некоторые из песен и имеют признание, например «Ленинская» или «Наливались тополи». Главный недостаток этих песен и всех своих работ в данной области я вижу прежде всего в нехватке заражающей и увлекательной мелодической непосредственности — нет внутренней простоты, а затем — в какой-то куцости, «недопетости» мысли в них.

Потребность в какой-то разрядке накопленных субъективных переживаний, неизменно мне свойственных и едва ли уже истребимых в моем возрасте, вызвала к жизни 13-ю симфонию, сочинение очень пессимистическое, которое я в творческом ослеплении мнил опытом эмоциональной музыки. Это оказалось заблуждением — симфония вышла довольно эмоциональной, но крайне странного содержания. Она осталась страницей моего дневника: я ее не пропагандирую. Зато благодаря произошедшему внутреннему освобождению следующую симфонию (14-ю) мне удалось сделать достаточно светлой и динамически более острой, и хотя я не могу похвастаться свежестью и яркостью ее музыкального языка, но мне кажется, в ней есть жизненный пульс.

15-ю симфонию, написанную мною в прошлом году, многие ценят за ее оптимизм и лирическую взволнованность. Но и это все еще не тот язык, какой я ищу, чтобы чувствовать себя вполне художником наших дней. Я не знаю, каким этот язык должен быть, и не знаю рецепта его поисков; ни устремление в сторону народной песни, ни интонации наших городских мелодий в чистом виде не кажутся мне еще теми единственными данными, которые создадут музыкальный язык социалистического реализма в инструментальной музыке, специфика которой имеет глубокие отличия от музыки песенно-вокальной.

Свою последнюю, 16-ю, симфонию я тоже не склонен рассматривать как вполне удачное разрешение проблемы ни со стороны формы, ни со стороны языка, хотя тенденции ее содержания еще ближе к современности, чем в других моих сочинениях.

К двадцатилетию Октября у меня был план довольно крупного оркестрово-хорового сочинения, но, к сожалению, в процессе обдумывания, его замысел не только не конкретизировался, но, напротив, как-то расплылся и гипертрофировался, так что у меня исчезла надежда с ним справиться. Новый, к сожалению, не возник. Давно занимающая, меня мысль дать в музыкальных образах выражение чувств, связанных с личностью наших великих современников, перестраивающих с гениальной прозорливостью и мудрой неуклонностью нашу жизнь, опять же упирается в чувство известной недозрелости моего языка и даже музыкального мышления. Но идея эта — моя мечта, и как таковая должна когда-нибудь сбыться, как сбываются сейчас у нас самые увлекательные мечтания лучших представителей человечества — всех веков и народов.

Вал. Ферман

Немецкая романтическая опера

(В порядке обсуждения¹)

Романтическое движение в Германии явилось идеологическим выражением тех глубочайших потрясений, которые были вызваны великим историческим переломом в преддверии XIX в. Романтическое движение было направлено против французского «просвещения» XVIII века, против тех идей, которые, казалось, не нашли своего осуществления.²

Рационалистические идеи энциклопедистов были поколеблены после Французской буржуазной революции не только в немецких странах, но и в самой Франции. Наиболее популярным из просветителей оказался Руссо. Руссо был духовным отцом сентиментализма XVIII в., и от него же идут непосредственные нити и к романтизму XIX-го. В немецких странах влияние Руссо привилось особенно легко и укрепилось прочно и надолго потому, что, являясь законченным выражением идеологии мелкой буржуазии, соединяя в себе элементы мещанской патриархальности с элементами демократического радикализма, оно отвечало воззрениям и настроениям немецкого бюргерства и его интеллектуальной верхушки — художественной интеллигенции³.

Немецкие художники научились у Руссо ценить индивидуальность, они стали по-новому обращаться к природе. Но те настроении, которые нашли свое первое выражение в сентиментализме, у романтиков, т. е. у сентименталистов «второго поколения», приобретают новые, существенно отличные оттенки. Романтики предаются утопическим мечтаниям, парят в «заоблачных высотах», углубляются в свои личные переживания, забывая об окружающей реальности. Мирная мечтательность, тихая грусть, слезливая чувствительность превращаются у них в чувство томящего беспокойства, тревоги; блаженное ощущение «слияния с природой» становится болезненно-мистическим; здоровое чувство личности переходит в маниакальность, в крайний эгоцентризм.

Романтизм, как направление аятирационаяиетическое, должен был с особенной силой проявиться в художественной идеологии, как в той

_________

¹Настоящая работа выполнена по плану Историко-теоретического раздела НИИ при МГК. Она является обработкой доклада, прочитанного на заседании Историко-теоретического раздела Института в 1934 г., и представляет собой один из «Очерков по истории западноевропейской оперы XIX в.».
²К. Маркс в письме к Энгельсу от 05 марта 1868 г. говорит о романтизме, как о реакции против французской революции и связанного с нею просветительства.
³Этот дуализм, столь характерный для идеологии немецкого бюргерства, выражающий непримиримые противоречия его классового роста, проявился в теснейшей генетической связи романтизма с настроениями Empfindsamkeit, с одной стороны, и Sturm und Drang’a с другой. Тяга к необычайному, фантастическому, бурному, разрушающему, сочетается у романтиков с идеализацией мещанского благополучия, с воспеванием семейно-патриархальных основ.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Вал. Ферман

Немецкая романтическая опера

(В порядке обсуждения1)

Содержание

(В порядке обсуждения¹)