Сейчас некоторые беспокоятся о том, чтобы наша музыка не деградировала... А ведь когда в 1919 году создалась первая немецкая коммунистическая республика в Баварии, это было ознаменовано исполнением Девятой симфонии Бетховена, как революционным символом. Там есть строка: «Freude, Freude!» — это так много значит!

На одной из творческих конференций нашего союза я выдвинул лозунг «Учитесь высказываться с помощью музыки». Учитесь пользоваться музыкой, у которой есть возможности, каких нет ни у одного другого вида искусства. Она может взволновать человека, растрогать его или воодушевить. Сейчас я еще добавил бы к этому лозунгу: «Учитесь тому, что надо сказать».

Мы строим новое общество на новой классовой основе. Мы знаем, и это незыблемый исторический факт, что старое общество уже отжило. Мы не можем сейчас продолжать с того, на чем оно остановилось, если не хотим сеять на бесплодной земле. Мы строим социализм — новый, прекрасный, радостный строй. Есть еще у нас недовольные, которые ворчат. Я могу сказать: я счастлив и если я еще живу, то именно потому, что дождался прихода этой новой эпохи. Сейчас невозможно стоять в стороне. Кто стоит в стороне, тот исключает себя из общества. Нужно не жалеть сил. Повторяю: музыканты могут сделать очень много.

После XX съезда КПСС у нас появились такие настроения — собственно, мы еще и сейчас болеем ими, — что, мол, теперь будет легче, начнется «более свободное течение». Вновь появились тенденции «чистой музыки». «Чистая музыка», по-моему, как раз самая нечистая, потому что, когда кто-нибудь пытался писать «чистую музыку», это была трусость, бегство с фронта. Что это значит — просто забавляться аккордами? Возьмем для примера Сметану, почитайте его дневники, в них речь идет о чем угодно, только не о музыке. Он пишет о политических событиях, комментирует их, и как прогрессивно! Известно и изречение Алеша: «Я не служу искусству, я искусством служу народу». Вот это достойно великого художника, это не побрякушки!

Народ сейчас полон ожидания. Неверно, что надо «спускаться» к народу, ничего подобного. Разве что тем «возвышенным» трудно быть с народом, потому что они забрались слишком высоко. Ныне музыка умеет — и должна! — приносить людям радость, да не какую-нибудь поверхностную, а радость всем, что тебя окружает, радость созидания, радость тем, что повседневно происходит у нас на глазах. Музыка может воодушевить людей, побудить их с жаром браться за работу, за дело. Это большая задача.

Когда мы чувствуем потребность выразить свою радость или признание, нам все еще не остается ничего другого, как обратиться к музыке Сметаны, к его «Слава тебе», которую мы все еще поем. И я не против этого, но разве у нас в самом деле нет сейчас своего творца, который создал бы новый гимн строителей социализма? Это было бы достойное произведение. Но его надо прочувствовать, здесь композитору не поможет никакой музыкальный катехизис.

Композитор тоже должен быть социалистом всем своим сердцем и душой. Только такой творец музыки будет твердо знать, как творить, что хорошо и что плохо, что прибавляет людям сил, а что их оскорбляет. Вот сейчас, в нынешнем сезоне, в Национальном театре играют «Проданную невесту», иной раз даже дважды в день, и театр всегда полон. Кое-что в нынешней постановке не соответствует замыслу Сметаны, создавшего «Проданную невесту» как народную оперу. Но когда мы ее слушаем, мы всегда обогащаемся духовно, потому что не в том дело, как там подан тот или иной персонаж, а в том, какое действие оказывает произведение в целом.

К созданию таких произведений должны ныне стремиться и все наши люди искусства. Я много раз говорил, что, если мы хотим творить для народа, надо совершенствоваться. В узком музыкантском кругу можно сыграть что угодно, там волей-неволей стерпят (смех), даже если кто-нибудь из присутствующих подумает: «Ох, и скучища опять была!» А вот когда музыкант выходит в народ, это совсем другое дело. Здесь, в частности, одна из причин — таково мое мнение о словацкой проблеме — того, что словаки идут впереди нас. Будем откровенны: в Словакии уже нет выдохшейся, нетворческой интеллигенции, которая не в силах создать ничего путного.

Воспитание детей — одна из основных проблем нашей жизни. Опять же я предостерегаю: не портите детей, особенно не портите им радость музыки. Я бы не стал слишком пичкать их теорией, пусть ребенок поет и радуется, не обязательно ему знать, что на свете существует семинотная октава. Это ему только повредит.

В этой связи коснусь вопроса о том, что такое легкая музыка. Не представляю себе ничего более легкого, чем «Проданная невеста», и полагаю, что едва ли простому чешскому человеку нужны затасканные песенки, которые ему навязывают под маркой легкой музыки. Может быть, они и нравятся определенным кругам, только не народу. Когда Сметану попросили сочинить польку, он ее

сочинил. Но то был Сметана, и он не писал специально легкую музыку. А когда композитор берется за перо именно с такой целью, получается плохо, и это вполне естественно.

Иногда музыканты просят: дайте тему! Мол, не могу найти темы. И приходят: посоветуйте! Словно бы сейчас нет тем; да ведь они всюду, куда ни глянь. Если бы такой композитор пошел на завод и пригляделся, что там делается (да куда он ни пойди), если только он осмыслит историческое значение происходящего, то станет рассуждать совсем иначе.

Несколько слов о музыковедении. Это наука, а коль скоро это так, ее место в ряду наук. То, что это наука о музыке, другое дело, но музыковедение должно быть наукой. Гостинский был ученым, считал себя ученым и, издавая «Музыку» Благослава, не ориентировался на музыкантов. Музыковедение всегда изучалось в университете, потому что у него совсем другие законы. И если я сам не давал покоя музыкантам — а от меня им в самом деле было немало беспокойства! — то это из-за моих личных качеств. Но место мое как профессора было в университете — это тоже было у нас новшеством! — а не в консерватории.

Я слышал здесь: уже многие музыканты призывают на помощь науку о музыке. Но разобраться в их делах — дело самих музыкантов. Это не задача науки. А то бывает, что в музыковедение попадают такие рассуждения о музыке, которые низводят ее до конъюнктурщины, а это никуда не годится (аплодисменты). Доселе актуально изречение Гете: «Не разглагольствуй, художник, а твори!»

Итак, я желаю всем участникам съезда уйти отсюда с чувством радости — радости оттого, что им довелось жить в наше время, что у них есть возможность каждому идти своим творческим путем и видеть все, что происходит вокруг.

Нашим композиторам предстоит многое сделать, чтобы вернуться с этого съезда исполненными радости. Вас здесь так много, что, если все дружно пойдут по правильному пути, благотворные результаты не заставят себя ждать. Я помню времена, когда нас насчитывалось полдесятка и для того, чтобы собраться, не требовалось большого помещения. Сознательных социалистов, понимавших свои задачи, было мало. Но мы делали, все, что в наших силах, и не сдавались.

Если человек решил бороться, нужно бороться. Но бороться не значит во всем делать только обратное тому, что было до сих пор. Не в этом революционность; иной раз даже совсем наоборот. Революционность — я не раз это говорил — не в том, чтобы надеть широкополую шляпу, какие некогда носили социал-демократы, и этим отличаться от других. Бывало, что эту самую шляпу почтительно снимали перед кое-кем, и под шляпой не оказывалось никакой революции... (Смех). Не в шляпе дело.

Писать настоящую музыку, писать ее с той целью, к которой ныне мы стремимся все каю один, — вот главное. Если мне удалось разъяснить это, я доволен и желаю и вам быть довольными. (Бурные, долго несмолкающие аплодисменты). Журнал «Гудебни розгледы» № 6 за 1959 год,.

Перевод с чешского Т. Аксель

И. ЭПШТЕЙН

Звучит Советская музыка

В богатой музыкальными событиями жизни Праги и всей Чехословакии мне хотелось бы выделить одну ее сторону — звучание советской музыки. В этом отношении сезон 1961/62 гг. был особенно насыщенным.

Оперными сценами завладел Сергей Прокофьев. В историю сценических постановок прокофьевских опер Прага вписала не одну замечательную страницу. В июне 1948 года в тонкой трактовке режиссера Фердинанда Пуймана (недавно умершего) впервые прозвучал могучий эпос «Войны и мира». Спектакль стал подлинным событием вжизни Пражского Национального театра; дирижер Ярослав Кромбгольц, солисты, хор и оркестр

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

И. ЭПШТЕЙН

Звучит Советская музыка

Содержание