Выпуск № 9 (26) | 1935 - страница 53

по «Lettres de Gluck», во второй — по книге Денуарестерра «Gluck et Piccini») и даже... в различных переводах: тем хуже, однако, для редактора сборника, если это обстоятельство могло ввести его в заблуждение.

Немало сомнений вызывает далее распределение документов по разделам. Мы охотно соглашаемся с М. В. Ивановым-Борецким, указывающим (стр. 452) на трудность строго выдержанного распределения ввиду того, что нередко один и тот же документ может быть подведен под несколько рубрик. ¹ Из этого не следует, однако, что документы можно размещать совершенно беззаботно, в любые рубрики — вплоть до таких, под которые они не подходят ни с какой стороны. Возьмите, скажем, документы №№ 1109 и 1110. Редакторское распределение относит их (стр. 558) к Абелю
(№ 1109) и к Христиану Баху (оба номера). Между тем, в обоих документах (в № 1110 в особенности) при самом большом старании нельзя найти абсолютно ничего, что имело бы отношение к какому-нибудь из названных композиторов. Другой пример: в документе № 1012 Иоганн Кунау высмеивает композитора Караффу, который «работает всем телом,... напевает, барабанит пальцами, стучит по столу, поет, отбивает такт головой и ногами,... пытается взять перо, обмакивает его в чернильницу, пишет, зачеркивает,... исписывает бумагу, рвет ее, начинает снова,... встает, начинает яростно шагать по комнате,... наконец,... оставляет скамью и стол и садится прямо на пол», и все никак не может изобрести мелодию (стр. 540). Этот документ, который мог бы, пожалуй, найти себе место в 1-й группе раздела «Германия», посвященной «суждениям и высказываниям отдельных композиторов и о них», редактор сборника помещает — трудно поверить! — в 8-й группе того же раздела, посвященной... социальному положению и быту музыкантов! Остается только выяснить, причисляет ли редактор сидение на полу к признакам, характеризующим быт композиторов XVIII столетия или, скорее, их социальное положение? Говоря без шуток, невозможно понять принцип подобного размещения: в лучшем случае — это небрежность. Наибольшие сомнения в смысле классификации вызывает 1-й раздел сборника, в котором редактор попытался сгруппировать документы, дающие общие суждения об эстетических законах или социальной роли музыкального искусства. Не говоря уже о затруднительности убедительного разграничения между общими и частными суждениями о музыкальном искусстве (чем, напр., отличается от первых документ № 203 из «итальянского» раздела?), первые обычно так тесно связаны с конкретными событиями в истории музыки, что в отрыве от последних становятся нередко малопонятными или, что еще хуже, превратно понимаемыми. Таковы, напр., документы, связанные со спорами об опере (№№ 109 — 129, 139), о выразительности в музыке (№№ 52, 55, 65, 66 и др.), о примате мелодии или гармонии (№№ 82—92): смешанные в одну кучу, оторванные от исторической обстановки этих споров, указанные документы превращаются в маловыразительную (для не-специалиста) кашу из разноречивых высказываний, в которой искажается и утрачивается необходимая историческая перспектива. То же самое следует сказать о
_______

¹ При этом М. В. Иванов-Борецкий ссылается на то, что это «было уже отмечено в предисловии к книге». Однако, в предисловии к книге о этом нет ни полслова. Это — один из мелких, но характерных примеров редакторской небрежности М. В. Иванова-Борецкого.

суждении Гиллера насчет симфоний Гайдна, Диттерсдорфа и Фильца (документ № 44), об отзыве Руссо о Рамо (№ 98), о маттесоновской защите галантности (№ 144), об интересном высказывании Шабанона касательно различия между камерным и оперным пением (№ 178) и о ряде других документов, которые, на наш взгляд, были бы гораздо уместнее и понятнее в соответствующих частях следующих разделов, посвященных отдельным стапам истории итальянской, французской или германской музыки. Правда, перенесение этих документов совершенно обескровило бы «общий» раздел, но все изложенное заставляет нас думать, что выделение подобного отдела вообще вряд ли целесообразно и что в остальных томах лучше обойтись без него, сгруппировав все без исключения документы вокруг соответствующих этапов музыкально-исторического развития.

В предисловии к «Материалам и документам»
М. В. Иванов-Борецкий указывает, что при переводе документов применялась «некоторая стилизация русской речи, соответственно степени устарелости языка подлинника» (стр. 4). Такой знак чуткого внимания к качеству перевода очень приятен, ибо в последнее время перевод становится решительно узким местом наших музыкальных изданий. Не говоря уже о переводах неправильных и неграмотных, даже квалифицированные переводчики все чаще позволяют себе заменять перевод вольным пересказом, в котором нередко утрачиваются, а временами прямо искажаются существенные оттенки авторской мысли. К сожалению — и вопреки ожиданию — рецензируемые работы не представляют в этом отношении никакого сдвига. Так, напр., тексты песен, приведенных в книге Радиге, даны сплошь в вольном пересказе (см. стр. 38, 48, 68, 80, 93, 95, 134, 137, 143 и др.), которому тем труднее найти оправдание, что пересказ сделан не в стихах, а в прозе. Между тем, недостаточно обоснованное изменение конструкции фраз, пропуск или неточный — а тем более неправильный — перевод отдельных слов не остаются часто без влияния на смысл переводимого. Не все равно, сказать ли, что «игры и песни — залог успеха французов» ¹, или, как сказано во французском подлиннике, «дань (hommage) их успехам»; ² не все равно: пушечники (стр. 48), т. е. мастера, изготовляющие пушки, или пушкари, канониры (canonniers). Ослабляется смысл, если в тексте «Марсельезы» из фразы «Они идут задушить в самых ваших объятиях (jusque dans vos bras) ваших сыновей, ваших подруг!» изымаются подчеркнутые нами слова (стр. 51); если в обращении к Разуму: «Приди править им!» (стр. 58) опускаются слова: «посредством нравов» (par les moeurs); если пожелание: «Глухие к тиранам, к рабам, пусть они всегда будут доступны голосу угнетенных» (Que sourds aux tyrans, aux esclaves, ils accueillent tou’jours la voix des opprimes) переводится следующим образом: «Пусть они всегда будут чужды тиранам и рабству. Пусть они услышат всегда призывы угнетенных» (стр. 171); если восклицание: «Plus grands que ces Romains si fiers..., peuples! peuples! nous briserons vos fers» (Народы! народы! Более великие, чем эти столь гордые
_______

¹ Стр. 22. Разрядка здесь и дальше — моя.

² Любопытно, что в других местах то же слово (hommage) переведено правильно, как «почитание» (стр. 58) или «преклонение» (стр. 93).

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание