образом искажают смысл фразы, ¹ коверкают нотный пример, ² сводят на-нет кропотливейший труд аннотатора и библиографа (см. вышеприведенные примеры), — тогда подобное издание напоминает изящество человека, одетого во фрак, из-под которого торчит грязная рубаха. Пусть уж лучше в изданиях Музгиза будет меньше (на первых порах) виньеток и меньше опечаток!

Оставляя в стороне другие вопросы издательского порядка (качество бумаги, продолжительность печатания, цена), ³ коснемся в заключение тех, уже упомянутых нами, прибавлений, которыми издательство сочло нужным пополнить одну из рецензируемых книг (Радиге). Предпосланное этой книге издательское предисловие («От издательства») указывает на то, что автор книги не видит — вследствие своего буржуазно-либерального, ⁴ идеалистического мировоззрения — связи между ходом исторических событий во Франции и эволюцией французской музыки и, упомянув, напр., о падении Робеспьера, «спокойно продолжает» описание массовых празднеств, не замечая тех глубоких изменений, какие вносит в стиль и существо этих празднеств термидорианская реакция. После подобного замечания следовало бы, казалось, ждать, что издательство добавит к разбираемой книге такие комментарии, которые обнаружат эту незамеченную Радиге связь и вскроют те изменения, какие происходили во французской музыке под влиянием политических событий эпохи (что, в скобках сказать, должно было явиться основной задачей комментариев редактора). Ничуть не бывало! Оказывается, «эти обстоятельства заставили Издательство предпослать книге А. Радиге... вступительную статью Г. Рейхберга»,... в которой дается общий очерк политических событий рассматриваемой эпохи, но ни словом не говорится о музыкальных последствиях названных событий! Впрочем, несмотря на нелогичную мотивировку издательства и на обилие литературы по данному вопросу, мы всеже не возражали бы против включения в книгу Радиге хорошей статьи, популярно излагающей историю Французской революции. К сожалению, однако, статья Рейхберга далеко не заслуживает такой квалификации. Имея перед собой столь разработанную тему, Г. Рейхберг ухитрился наделать чудовищные по безграмотности ошибки как фактического, так и методологического порядка. То он сообщает читателю, будто Мария Антуанетта была казнена в один день с Людовиком XVI (стр. 11); то уверяет, что «возникновение нового быта, новых нравов, нового искусства вызывало (!! — Г. К.) и в этих областях классовую
_______

¹ «Сознание энциклопедии» вместо «создание энциклопедии» (Бюкен, стр. 4), «к борьбе сенсуализма и национализма» вместо «к борьбе сенсуализма и рационализма» (там же); «сто писателей» вместо «сто пистолей» («Мат. и документы», стр. 414); «недостаточно велик» вместо «достаточно велик» (там же, стр. 442) и т. д. Иногда фраза становится совсем непонятной, напр.: «Чувствительное впечатление, которое я предполагаю, обязано своим действием cessation и suspension клавесина и, примененный кстати согласно характеру мелодии пьес» («Мат. и док.», стр. 280, док. № 453).

² Швейцер, стр. 116.

³ Одно замечание нам всеже хотелось бы сделать: когда же наши издательства оставят свою нелепую манеру помечать раздельно цену книги и цену переплета? Уместная в том случае, когда книга продается как в переплете, так и без него, манера эта без указанного условия приобретает одновременно смешной и несколько недобросовестный характер. Не указывают же отдельно расценку чая и обертки или основного текста и вступительной статьи!

⁴ Можно ли, кстати, ставить знак равенства между «буржуазно-либеральным» и «радикальным» крылом французской интеллигенции, как это делает цитируемое предисловие (стр. 3)?

борьбу» (стр. 14); то в пример «антирелигиозных настроений, охвативших Францию в период господства Конвента», приводит — без единого слова критики! — «постановление о культе Верховного существа», которое «Робеспьер, претворяя в жизнь идеи Руссо, провел через Конвент» и которое начинается следующим «антирелигиозным» параграфом: «1) французский народ признает существование Верховного существа и бессмертие души» (стр. 14)... Зачем, спрашивается, понадобилось отводить десять страниц на подобную безграмотную чепуху, когда у нас есть сколько угодно знающих специалистов и хороших работ по данной теме и когда тут же рядом, в маленьком предисловии М. В. Иванова-Борецкого, мы находим несравненно более правильное освещение тех же вопросов? ¹Резюмируем наш отзыв: четыре ценные и полезные книги, к сожалению, неряшливо переведенные, небрежно редактированные и изобилующие грубыми опечатками. На эти стороны дела Музгизу в его последующей продукции необходимо обратить самое серьезное внимание.

Г. Коган

О музыкальном словаре И. Цадика

И. ЦАДИК. Словарь иностранных музыкальных терминов. Под ред. и с добавлениями М. В. Иванова-Борецкого. Музгиз. М., 1935.

Мы крайне бедны музыкальными терминологическими словарями на русском языке. До самого последнего времени большим распространением пользовался «Карманный музыкальный словарь» А. Гарраса (переизд.
в 1930 г. Музсектором Госиздата) ² , — качество которого весьма сомнительно. Под скромной серой обложкой гаррасовского словаря нашли себе приют махровая церковщина, засоренность ненужными терминами, вопиющие примеры бессмысленности и безграмотности. До самых последних дней советскому читателю преподносится в словаре Гарраса подробное раскрытие таких «музыкальных терминов», как «accentus ecclesiasticus» — «мелодия, которую поют католические священники перед алтарем», как — «apodipna» — «пение после «причастия» ³ , как «ave Maria» — «приветствую тебя, «пресвятая дева», как «diaconicon» — «пение диакона перед алтарем», как «lucernitates» — «песни первых христиан» и т. д. и т. п. Читатель сможет «расширить» свой умственный кругозор, — узнав, напр., что религиозный танец негров называется «quimbrara», a «sereneto» — «органчик для обучения птиц», зато «Карманьола» окажется не чем иным, как «савойским танцем с пением»! Кроме загромождения никому ненужными, трудными и редко применяемыми терминами, вроде, напр., precipitosisimo, ghiribizzoso, garbatamente, ondeggiamento, epicitharisma, sfuggevolezza, и пр., — в словаре Гарраса встречаются и явные неграмотности и нелепости. Так, напр., опера — оказывается «театральной пьесой, положенной на музыку»; «notturno» — «ночной», так называется особенный (?) род музыки; характер ее спокойный, трогательный и нежный; также это название дают известной части заутрени и некоторым оперным ариям, которые имеют характер Notturno»; «legenda» — «легенда, музыкальная форма (!?), частью сходная с балладой, частью с романсом»; «chevrottement» — «трель, подобная блеянию козла»; «chevrotter» — «при пении блеять голосом»...

Все эти примеры приведены мною не для того, чтобы повеселить читателя. Они окажутся далеко не смешными, если вспомнить, что словарь Гарраса — как
_______

¹ «Противоречие это характерно для буржуазной революции, которая даже в период своего наивысшего подъема (якобинская диктатура) не могла подняться до пропаганды полного и последовательного атеизма, ограничиваясь заменой католичества — культом Верховного существа»
(стр. 16). Неужели музгизовская редактура так-таки и не заметила противоречий между этой — исторически и политически правильной — формулировкой и вредным вздором Рейхберга?

² Карманный музыкальный словарь. Музык. терминология А. Гарраса, исправленная и умноженная B. Ф. Одоевским и др.

³ В изд. 1930 г. «редактирование» словаря выразилось, очевидно, в кавычках, отсутствующих в 17-м изд. — П. Юргенсона.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

О музыкальном словаре И. Цадика

Содержание