3) Чтобы журнал чутко реагировал на все вопросы музыкальной жизни, ставил первоочередные, большие и смелые творческие практические проблемы — впрочем, иначе и не может быть, если весь актив ССК будет участвовать в работе журнала.

Большие идеи и в большом количестве носятся сейчас в воздухе, от них никуда не убежишь.

Но этого еще недостаточно для того, чтобы журнал стал массовым и интересным.

Я глубоко уверен, что успех журнала должен строиться не столько на расширении композиторских высказываний и обильном музкоровском материале, — сколько на литературном стиле всего издания.

Без крепкого костяка музыкальных писателей строить журнал нельзя. У нас должны быть настоящие репортеры, настоящие очеркисты, настоящие популяризаторы, настоящие поэты.

Это не утопия. Мы можем вырастить такие кадры, стоит только за это приняться. Нельзя сомневаться в том, что в среде музыкантов, среди той же консерваторской молодежи есть много литературных дарований, есть люди и с журналистской и репортерской «жилкой». Найти их и воспитать — вот первоочередная задача, — без таких кадров работа всегда будет идти с затором и по-дилетантски.

И, наконец, последнее предложение, которое я хочу внести — это создание в журнале двух постоянных отделов: 1) «музыкальный музей» и 2) фольклорный отдел.

Мы должны неустанно извлекать на свет всевозможные исторические музыкальные материалы, которые таятся в недрах разных музеев и частных собраний. Эта часть работы находится в совершеннейшем запустении и загоне — а она очень оживит журнал.

Задача собирания фольклора — сейчас большая массовая проблема. Здесь большое поле для проявления инициативы самой массы читателей журнала.

Нужно систематически печатать фольклорные очерки, сопровождая их обильным и интересным музыкальным материалом. Каждая музыкальная фольклорная экспедиция должна быть связана с журналом.

Будет ли журнал жить яркой, полноценной жизнью или же будет влачить жалкое существование — решит степень участия в его работе актива Союза советских композиторов.

А. Острецов

Музыка и звук в тонфильме «Чапаев»

Отличительной чертой музыкального оформления «Чапаева» является лаконичность характеристик, скупость декоративно-изобразительных деталей, рельефность песенного материала. Музыка в «Чапаеве» привлекает своей внутренней оправданностью, своей естественностью и интонационной убедительностью, — она чужда какой бы то ни было риторики, ходульности. Композитор (Г. Попов) сумел отказаться от обычных киномузыкальных «штампов», оперирующих абстрактными схемами симфонических конструкций и говорящих на малопонятном широкому массовому слушателю языке. Музыка к «Чапаеву» органически срослась с тем бытом и теми людьми, которые показаны на экране. Суровая жизнь чапаевской дивизии, совершающей в исключительно сложных и неблагоприятных условиях свои переходы; энергичные, мужественные бойцы; наконец, сам образ героя, стойкого и бесстрашного начальника дивизии, покрывшего себя неувядаемой славой, — все это неразрывно связано с прекрасным и простым языком бытующей массовой песни.

Звучащий материал «обыгрывается» с той простотой и непосредственностью, которая, будучи по самой природе своей диаметрально противоположна театральной условности, не преследует какого-либо специального эффекта; в ней самой — этот «эффект» и ее воздействие на слушателя. Вспомним великолепный по овоей живости и яркости кадр: приезд Чапаева на место стычки его отряда с интервентами около переправы и хутора: лихой, настойчивый и все более усиливающийся перезвон колокольчиков приближающейся чапаевской тройки, навстречу которой бегут обрадованные приездом Чапаева партизаны-армейцы. Задорный, шумливый, настойчивый колокольчик является одной из тех деталей образа, которые органически «работают» на правильное раскрытие характера героя этой увлекательной и потрясающей эпопеи. «Мотив колокольчиков» широко разработан режиссером в экспозиции картины. Эпизод собирания на ходу комбригом рассыпавшихся партизан, как и последующие эпизоды стихийного натиска чапаевцев, завершающиеся отступлением интервентов, — все это пронизано вибрирующим, металлическим, серебристым звоном, символизирующим ту напористую силу, которая воплощена в самом образе начальника отряда. Звучание колокольчика непосредственно переходит в треск пулемета. Но и еще раньше, — пронзительная трель звучит устрашающе. Звук дан «плоскостно», т. е. момент пространственной дистанции сознательно отбрасывается. Реально колокольчик не может звучать так громко на расстоянии 400 метров; эта условность, как можно видеть, в данном случае оправдана самим замыслом.

В этом же плане реалистического обобщения звуковой детали задуманы и выполнены звуковые кадры каппелевской атаки. Особый,

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

А. Острецов

Музыка и звук в тонфильме «Чапаев»

Содержание