Выпуск № 8 (213) | 1956 - страница 17

развивают только «нотное пение», считая народные хоры «низшей ступенью» искусства.

К чему бы, кажется, говорить об этом в данной статье, адресованной в основном собирателям народных песен? Но, во-первых, собиратели теперь в большинстве своем обычно являются и активными организаторами процесса народного творчества. А, во-вторых, концепция «отмирания устной традиции», распространенная среди некоторых деятелей хорового искусства и руководителей художественной самодеятельности, проникла и в среду собирателей.

С такой концепцией выступил на Всесоюзном совещании по вопросам музыкального фольклора Л. Кулаковский. Он говорил, что новые народные песни могут создаваться только на основе музыкальной грамотности, а не интуиции. Мысль эта не новая. Ее высказал Н. Лопатин еще в прошлом веке. Он писал: «Мы постепенно приближаемся к рубежу, на коем народная песня безвозвратно погибнет, если ее через рубеж не переведут иные силы — музыкальная наука, личный талант и вкусы интеллигенции народа. Народная песня воспрянет вновь, но уже в творчестве не непосредственно народном, а в творчестве личном народно-национального характера»¹.

Эта концепция народнического толка исходила из представления о неизбежности гибели народного творчества. С народной песнью, дескать, должна исчезнуть и устная традиция, как форма коллективного творчества. Мысль об отмирании старинных народных песен тревожила даже Е. Линеву; впрочем, она сомневалась в этом: «Кажется невероятным, чтобы иссяк богатый источник народного творчества, чтобы ход развития народной музыки прервался, и она выродилась бы в механическую антимузыкальную частушку.., — писала Е. Линева. — Новые общественные веяния последних годов, может быть, уже вызвали к жизни новые народные песни, новую поэзию. Предмет этот заслуживает самого серьезного внимания и изучения»².

Но трезвый голос выдающейся собирательницы потонул в панических возгласах: «Старинная песня умирает». «Народная песня, эта художественная летопись народной жизни, к глубокому сожалению, вымирает с каждым днем. Ее вытеснила крикливая, развязная частушка. Народная песня исчезает, и ее надо спасать», — писал в 1912 году критик Ю. Сахновский³.

Эти мрачные «пророчества» оказались ложными. Народная песня живет и развивается, а частушка стала ведущим жанром современного народного творчества. Не исчезла, а полностью сохранила свои богатые творческие возможности и устная традиция. Все эти факты не может не знать Л. Кулаковский. Пусть он вспомнит песни, созданные А. Оленичевой, Е. Клюшниковой, Вологодским хором железнодорожников и др.

Бесчисленные факты доказывают, что новые песни создаются самодеятельными авторами и письменно, и устно, индивидуально и коллективно. И показательно, что национальный колорит и художественная цельность значительно ярче проявляются именно в песнях, созданных устно.

Я давно наблюдаю процесс устного создания и распева песен и вижу, что он протекает сознательно. Напомню очень верное замечание Б. Асафьева: «В мудрости, в серьезности стиля и в подголосочной

_________

¹Н. Лопатин и В. Прокунин. Русские народные лирические песни. Москва, 1889, часть I, стр. 29.

²Е. Линева. Великорусские песни в народной гармонизации (песни Новгородские), II выпуск, С.-Петербург, 1909, стр. XXXIII–XXXIV.

³Статья «Песня народа» в газете «Русское слово» от 24 января 1912 г., № 24.

технике коренных русских старинных хоров заключалась удивительно ясно осознанная культура музыки, как интонации... Высота техники этого искусства поддерживается постоянным наличием слушателей-ценителей, прекрасно понимающих выразительный язык попевки и подголоска, ибо все в этом интонационном языке ими с детства усвоено»¹.

* * *

На Всесоюзном совещании по вопросам музыкального фольклора возникли споры о правомерности переосмысливания старинных песен. Опыт показывает, что все народные песни в устной традиции более или менее переосмысливаются — чаще в деталях, а иногда коренным образом. Новая подтекстовка старой музыки — явление нередкое и в профессиональном искусстве. Опыты создания нового текста удачны, когда его «подтекст» не идет в разрез с «подтекстом» первоначального текста, нашедшего в песне свое музыкально-интонационное раскрытие. В устной традиции переосмысливание слов песни часто приводит к более или менее значительному переинтонированию музыки. Иногда изменяется только темп, динамика, характер звучания, но музыка песни уже приобретает иной смысловой оттенок.

Но порой встречается поверхностная перелицовка старинных песен, когда «переосмысливание» сводится лишь к замене слов. Мне кажется, что этим грешит даже талантливая песенница А. Оленичева. Вот, например, старинная песня, которую поют в селе Измоденово Белоярского района Свердловской области и, в близких ей вариантах, на восточном Урале и в Западной Сибири:

Пример 1

«Звездочка моя ночная, зачем до полночи горишь?..»

Далее в тексте говорится о том, как король предлагает «драгой красавице» в подарок доброго коня с золотой сбруей и т. п. А вот «переосмысленный» вариант этой же песни, принадлежащий А. Оленичевой:

Пример 2

«Ой, звездочка моя ночная, зачем до полночи горишь, ой, комбайнёр, о чем вздыхаешь, зачем мне речи говоришь?»

Зачем березку вспоминаешь,
Как мы сидели у нее,
Ой, комбайнер, зачем вздыхаешь,
Тревожишь сердце ты мое!²

_________

¹ Б. Асафьев. Музыкальная форма как процесс, книга вторая, Интонация.. Музгиз, М., 1947, стр. 10–11 (разрядка моя. — Л. X.).

²«Русские современные песни», по материалам экспедиций ССК СССР, Музфонд СССР, Москва, 1952.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Пример 1

Пример 2

Содержание