Выпуск № 12 (181) | 1953 - страница 20

Но вот он вспоминает про старый омертвевший дуб, одинокий среди весеннего возрождения природы, как символ собственного одиночества и душевных ран. И сразу интонации его музыкальной речи становятся сухими и жесткими, широкое пение переходит в торопливый, колючий речитатив:

Пример

«А на краю дороги огромный дуб, заросший старыми болячками»
и далее: «весна, и любовь, и счастье — всё это глупый и бессмысленный обман»

Так было в старом варианте оперы. А теперь этот речитатив заменен новым, гораздо более напевным, логически включенным в общую ариозно-мелодическую линию сцены. Особенно характерно отличие последней фразы:

Пример

Этот пример раскрывает серьезную эволюцию музыкально-эстетических воззрений Прокофьева, его настойчивую, углубленную работу над преодолением схематизма и нарочитости в отборе выразительных средств.

Почему в сцене князя Андрея великолепная лирическая мелодия в старой редакции мгновенно уступала место почти гротескно угловатому речитативу? Потому, что мысль композитора ухватилась за живописный образ уродливого великана-дуба «с корявыми руками и пальцами». Прокофьев необычайно колоритен и находчив в своей музыкальной живописи, в изображении внешнего, наглядно осязаемого облика вещей и событий. Но здесь музыкальный иллюстратор шел вопреки естественному развитию оперной формы, оперной ситуации, требующей целостного, длительного показа душевного состояния героя.

Прокофьевский речитатив исключительно многообразен. Зачастую трудно провести грань между речитативом в традиционном понимании этого слова и ариозо: более напевные и округленные мелодические построения возникают среди чисто речитативных фраз и свободно переходят в них, не замыкаясь в отдельные образования. Да и разновидности самого речитатива очень богаты — от сухого говорка до гибкого декламационного пения.

Речитатив — сфера удивительных находок композитора и в то же время область проявления наиболее острых противоречий его вокального стиля. По характерности, по глубокой психологической выразительности лучшие образцы прокофьевского речитатива можно сопоставить с речитативами Мусоргского. Сходство это прежде всего основано на общей функции индивидуальной характеристики персонажа. Ведь при всей их содержательности речитативы Чайковского имеют второстепенное (по сравнению с арией) значение для создания музыкального образа героя, и речитатив у него обычно питается от сферы интонаций, средоточием которых служит ария. Иное у Прокофьева: именно в самом речитативе заложено «зерно» музыкальной характеристики персонажа.

Образец наивысших достижений композитора в этой области дает сцена в Филях. Меткими и точными штрихами рисует Прокофьев интонационные «портреты» действующих лиц: они произносят лишь по нескольку скупых, лаконичных фраз, но перед нами встают, как живые, волевой, беззаветно храбрый Ермолов, нерешительный, колеблющийся Барклай де Толли, отважный, прозорливый Раевский и суховатый Бенигсен. Каждому из них соответствует свой неповторимо индивидуальный музыкальный образ, раскрывающийся через характерные мелодические интонации, подчеркнутые не менее характерно-выразительной ритмикой, гармоническим развитием и оркестровой фактурой: так, воинственность Ермолова оттенена маршеобразным пунктирным ритмом чеканного сопровождения, осторожность Барклая де Толли — извилистыми, ползучими мелодическими контурами его речи, ее ладовой неустойчивостью.

Здесь удалось достичь именно того, чего так нехватает «Декабристам» Шапорина и многим другим советским операм: дать выпуклые и реалистически убедительные индивидуальные портреты геро-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Пример

Пример

Содержание