Выпуск № 2 (171) | 1953 - страница 51

ний артистов-профессионалов и музыкальной самодеятельности.

Однако в практике работы Дома звукозаписи имеются еще большие недостатки. Начнем с так называемых фондовых записей.

Все записи музыкального радиовещания делятся на фондовые (для систематического использования в передачах) и разовые. Поскольку в настоящее время в музыкальном вещании очень широко применяется звукозапись, звучание в эфире лучших произведений классической и современной музыки должно быть обеспечено полноценными фондовыми записями. Запись того или иного произведения классической или современной музыки, поступившая в фонд, является своего рода эталоном, она постоянно звучит в эфире. Отсюда понятна большая ответственность, лежащая на Художественном совете Дома звукозаписи, принимающем записи.

К сожалению, произведение, записанное в исполнении одного артиста или ансамбля и зачисленное в фонд, как правило, уже больше не записывается в исполнении других артистических сил. В результате наиболее ценные произведения классического и современного репертуара звучат по радио всегда в одном и том же исполнении. Такая система может привести не только к однообразию радиопрограмм, но и к застою в развитии исполнительства.

Разве нашему радиослушателю не интересно услышать ту или иную песню, арию или симфоническую пьесу в трактовке разных артистов? Конечно, интересно и поучительно. Однако руководство Комитета радиоинформации, очевидно, не принимает во внимание эти соображения и разрешает производство повторных записей лишь в очень редких случаях. В результате на протяжении нескольких лет в эфире звучат одни и те же записи, в сознание наших слушателей упорно внедряются одни и те же исполнительские толкования музыкальных произведений, причем далеко не всегда наилучшие, а порой и неяркие, несовершенные.

Очень важную роль в устранении этих серьезных недостатков мог бы играть Художественный совет Дома звукозаписи, если бы он, помимо оценки произведенных записей, участвовал и в составлении планов записей и в выборе исполнителей.

Бывают случаи, когда Художественный совет не соглашается с исполнительской трактовкой того или иного произведения и не принимает запись. Между тем трактовка глубоко продумана артистом; он всегда именно так играет данное сочинение. Стало быть, вопрос о стиле, характере исполнения той или иной пьесы должен решаться не после записи, а до нее. Естественно поэтому, что члены Художественного совета должны участвовать в обсуждении планов записей и влиять на выбор исполнительских сил. Тогда бы Художественный совет был избавлен от бесплодных споров, а самое главное, можно было бы сэкономить много времени и творческих усилий исполнительских коллективов и солистов.

Художественный совет, членами которого являются авторитетные музыканты разных специальностей, должен быть органом, направляющим художественно-производственную деятельность Дома звукозаписи. Вместе с тем должна быть всемерно улучшена и сама работа Художественного совета, страдающая многими недостатками.

Нередко Художественный совет в своих решениях руководствуется непринципиальными соображениями, подходит к оценке записи некритически, визирует явно неполноценные записи. Порой такой недопустимый либерализм вызывается нажимом со стороны руководящих работников Дома звукозаписи, заинтересованных в выполнении производственного плана. Порой же острота критических высказываний членов Художественного совета «нейтрализуется» присутствием на обсуждении самого исполнителя, известного своим «крутым нравом» и нетерпимостью к критике.

Бывают также случаи, когда запись, забракованная одним составом Художественного совета, принимается с наилучшей оценкой другим составом, причем новый состав совета не всегда знает об отрицательном мнении предыдущего. Так, например, была забракована запись Третьей симфонии Бетховена (дирижер К. Иванов). Через некоторое время другой состав Художественного совета, прослушав эту же запись, дал ей наивысшую оценку. Аналогичный случай имел место

с записью Первого фортепианного концерта Чайковского (солист Г. Аксельрод).

Не приходится говорить о том, что подобная система никак не способствует поддержанию авторитета Художественного совета и позволяет руководству Дома звукозаписи при случае «выручать» неудачные, неполноценные записи.

Работа Художественного совета должна быть проникнута духом принципиальной критики и самокритики «невзирая на лица». Записи, принятые в фонд для систематического использования в радиопередачах, должны отвечать самым высоким эстетическим и техническим требованиям. Задача Художественного совета — всемерно содействовать повышению качества вещания, подъему советского исполнительского искусства.

Работа Дома звукозаписи, как уже говорилось, оказывает значительное влияние на репертуар исполнителей. Составляя планы записей, руководители Дома звукозаписи исходят главным образом из ведомственных нужд радиовещания и мало считаются с интересами исполнителей. В обсуждении планов исполнители, как правило, не участвуют.

Существующая система звукозаписи недостаточно способствует созданию и процветанию полноценных ансамблей — постоянного творческого содружества вокалистов и пианистов, фортепианных дуэтов, сонатных дуэтов, трио и т. п. Часто выступление выдающегося певца оказывается художественно несовершенным из-за слабого фортепианного сопровождения.

С каждым годом возрастает значение звукозаписи в творческой деятельности наших исполнителей.

Магнитная звукозапись дает возможность исполнителю услышать свою игру или свое пение немедленно после произведенной записи, причем возможно многократное повторение не только пьесы целиком, но и любого ее фрагмента, любого пассажа. Услышать свое исполнение со стороны, самокритически оценить достоинства и недочеты своей игры — это ли не мечта каждого пианиста, скрипача, вокалиста!

В отличие от записи на грамофонную пластинку, которая вызывает необходимость прерывать игру или пение через каждые 3 минуты (длительность звучания записи на одной стороне пластинки), магнитная запись позволяет исполнять произведение целиком, без вынужденных перерывов.

Однако эти замечательные возможности магнитной записи используются нередко в ущерб художественной целостности исполнения. Виною здесь, конечно, не магнитофон, но опять-таки та система записи исполнения, которая сложилась в наших звукозаписывающих организациях.

Я имею в виду систему монтажа записи исполнения из разных вариантов, составление одной качественной записи из ряда дефектных записей. Искусство монтажа, которым виртуозно владеют наши звукорежиссеры, позволяет склеивать магнитную ленту из разных кусков: первые 100 тактов, допустим, взять из одного варианта, средний эпизод — из второго, финал — из третьего и т. д. В первом варианте пианист или певец, хорошо сыграв или спев начало пьесы, допустил неточное интонирование или просто фальшивые ноты в среднем эпизоде, зато при записи второго варианта хорошо прозвучал средний эпизод, но не вышел финал. Но с точки зрения звукорежиссера это «не должно смущать» исполнителя. Его дело — наиграть или напеть несколько вариантов, из которых звукорежиссер отберет удачные куски и смонтирует «полноценную» запись.

Все это порой приводит к грубому нарушению художественного единства записанного произведения. Артист не чувствует ответственности за каждое свое исполнение, а это ведет к снижению исполнительского мастерства. Да, я не боюсь утверждать — к снижению исполнительского мастерства, причем не только в условиях звукозаписи, но и на концертной эстраде.

Привыкнув к мысли о том, что любой дефект исполнения, будь то фальшивая нота или неудачно сыгранный пассаж, может быть удален из записи и заменен соответствующим местом из другого варианта, некоторые исполнители недостаточно тщательно готовятся к своему выступлению, играют или поют небрежно, без настоящего артистического увлечения. Расчет на монтаж, на мастерство звукорежиссера способствует созданию нетворческой атмосферы в студии звукозаписи, ведет к анекдотическим случаям, когда некоторые видные наши вокалисты, чувствуя себя «в голосе», производят «впрок» запись отдельных высоких нот «на фер-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание