Совершенно ясно, что уже на самых ранних ступенях развития человеческого общества, когда искусство еще не являлось художественным творчеством в собственном смысле этого слова, оно тем не менее выражало определенное отношение человека к действительности, отношение людей друг к другу. В этом проявлялись сознание, человеческая воля, стремление к определенной цели. Искусство с самого своего возникновения есть вид жизнедеятельности человека, явление по преимуществу общественное.

Из сказанного следует важный вывод о том, что художественное творчество, как отражение действительности, предполагает в качестве предварительного условия для своего возникновения не только и не столько инстинкт, но прежде всего общественное сознание — способность мышления, а значит, и наличие звукового языка, как необходимого орудия мысли.

Это положение целиком распространяется и на музыкальное творчество, являющееся с самого момента своего зарождения формой общественного сознания. В музыкальном, как и во всяком художественном творчестве, рациональное и эмоциональное действуют в единстве, причем первенствующая роль в этом единстве принадлежит сознательному отношению человека к тому, что он творит. В более или менее развитом искусстве именно сознательное начало — определенная идея, преднамеренное стремление к известной цели — в конечном счете является всегда решающим.

3. Интонирование как необходимая эстетическая основа искусства музыки

Когда говорят о музыке, пусть даже примитивной, обычно предполагают наличие определенной формы интонирования. Музыка и является прежде всего образно-интонированным отражением реальной действительности.

Мог ли первобытный человек интонировать, то есть сознательно выводить звуки, выражающие чувство радости или печали, не обладая голосовым аппаратом, могущим производить организованные звуки, не умея управлять своим голосом, не обладая соответственно развитыми легкими? Разумеется, не мог. Человеческий голос, прежде чем запеть, пусть даже неблагозвучно, односложно и грубо, должен был в ходе развития словесного звукового языка стать в какой-то мере выразительным и певучим. Самая простая речевая интонация порождала ритмо-музыкальные элементы. Развитие этих элементов расширяло возможности и усиливало выразительность самой звуковой речи.

История искусств показывает, что «песня», возникшая в процессе общественного труда, должна была пройти длинный исторический путь в условиях более или менее развитого человеческого общества, чтобы стать художественным творчеством, предметом эстетического наслаждения. Без звукового языка, являвшегося уже в ту раннюю пору мощным орудием общественного сознания, то есть без умения человека управлять своим голосом, контролировать и регулировать чередование и связь между звуками, так же как и без способности человэка говорить вслух, не могла возникнуть песня.

Таким образом, не песнетворчество предшествует словесному звуковому языку, как тщетно пытались доказать последователи теории Марра, а, наоборот, лишь после появления и довольнб долгого развития звукового языка в единстве с мышлением — общественным сознанием — человек научается петь; посредством смыслового интонирования он отражает те или иные явления окружающей действительности, выражает свои чувства и мысли, удовлетворяя собственные духовные запросы.

Как же возникла песня? Она родилась в общественном труде, в процессе длительного общения между людьми. Опираясь на данные истории, нетрудно проследить двуединый процесс зарождения и развития песнетворчества.

В связи с постепенно развивавшейся речевой практикой звуковой язык обогащался новыми словами, слово-звукосочетаниями. Человек постепенно осмысливал значение и возможности слов и словосочетаний, а также их звуковые особенности. Развитие речи, диференциация звуков и появление представлений об их высоте и длительности, о светлой и мрачной их окраске явились важным шагом к тому, чтобы люди открыли тайну и радость интонирования.

Одновременно с развитием словесного звукового языка и осознанием его опыта шел другой процесс.

В ходьбе человек впервые получил представление о такте и ритме; в труде родился вздох, например у дровосека; появились восклицания, например у рыболова и охотника, выражающие различные психические состояния — радость, испуг, удивление и т. д. При обработке камня, долблении бревна, толчении зерен, трамбовке почвы, как и при других работах, человек получал все большее количество понятий о звуках: об их характере, о высоте и длительности, а позже, очевидно, и о тембре.

Первобытный человек на охоте или рыбной ловле при постоянных передвижениях с места на место учился воспроизводить крики зверей, свист и щелканье птиц. Такое воспроизведение криков и повадок зверей вызывалось необходимостью, скажем, заманить зверя в ловушку. Однако позже, когда сложился род, а затем -племя, воспроизведение криков и повадок зверей, как и «пляски» медведя, кенгуру, оленя, буйвола и т. д., приобрело чисто тотемно-магический характер. Общеизвестно, что человек на ранних ступенях исторического развития, когда он был рабом окружающей, еще не познанной им действительности, поклонялся чуть ли не всему существующему, движущемуся, действующему. Солнце и луна, наступление дня и ночи, ветер и дождь, особенно времена года и множество других явлений природы составляли объект различных верований человека. Все, от чего, по его представлениям, зависела жизнь, служило для первобытного человека предметом почитания и обожествления. Преклонение, с течением времени превратившееся в обряд (форма мироощущения и общественного сознания!), осуществлялось коллективно, как и все, что делал тогда человек.

Не следует забывать, что простейшая кооперация труда, то есть объединение людей в производительный коллектив для более успешной трудовой деятельности, являлась необходимым условием жизни первобытного общества. Поэтому вполне естественно, что всякий труд в ту пору был трудом коллективным, требовавшим постоянного и очень тесного общения между людьми. Но это общение диктовалось как железный закон и той

внешней опасностью, которая все время подстерегала род и племя. Это постоянное общение толкало вперед развитие словесного звукового языка и мышления. Более того, звуковой язык явился необходимым условием коллективного труда и согласованных действий.

Различные звуковые понятия, накопившиеся в течение очень долгого времени, должны были толкать человеческую фантазию на то, чтобы воспроизводить те или иные звуки, организовать и сознательно произносить их. Такое звукопроизнесение удавалось первобытному человеку тем успешнее, чем более углублялись его мироощущение, общественное сознание и чем совершеннее становился в процессе социального развития его голос.

Умение воспроизводить различные естественные звуки и составляет преднсторию первобытной песни. Но могла ли эта песня появиться непосредственно на базе естественных, натуральных звуков, существующих в природе? Нет, конечно. Само воспроизведение криков зверей являлось определенным творческим актом, а вовсе не сводилось к простому подражанию, как это утверждает буржуазная эстетика.

Песня, даже в своей примитивной форме, требовала особо организованного, в какой-то мере образного звучания. Образность придавала песне эмоциональную силу, обеспечивавшуюся определенным сознательным интонированием. В процессе интонирования постепенно развивался и совершенствовался голосовой аппарат человека.

Обобщая сказанное, можно заключить, что зачатки музыки появляются тогда, когда человек научается сознательно интонировать, когда возникает осмысленное пение, выражающее человеческие чувства. Если в песне и не было слов, то все равно она должна была обладать — и обладала — определенной эмоциональностью, чтобы стать песней. Уже на первоначальной стадии своего развития песня действовала как выразитель известных, пусть примитивных, но достаточно определенных чувств и настроений.

Еще на самой ранней ступени существования человеческого общества люди овладевают искусством «рисовать звуками», создавать звуковые образы, подчинявшиеся определенному ритму и так или иначе отображавшие реальный мир. Первобытные мелодии, как об этом свидетельствуют дошедшие до нас песни ряда отсталых племен, изображали полет птицы, шум дождя, жужжание пчелы, журчание ручья, шорох листвы и т. д. Впрочем, и современная музыка не чурается изобразительных средств: вспомним, как умело применяла эти средства русская классическая музыка (Мусоргский, Римский-Корсаков и другие).

Уже на заре развития музыкальной культуры песня подчинялась известному ритму, обладая вместе с тем несомненной мелодической гибкостью, пластичностью. Музыкальные звуки в песне или в инструментальных наигрышах образовали определенное звуко-смысловое обобщение — интонацию, мелодию. В этом процессе обобщения звуко-речевой практики человека его фантазия создавала новые звукосочетания, в которых многие имеющиеся в природе звуки подвергались переработке и переосмыслению. Процесс звукообразования, как и всякий процесс, протекает, говоря словами К. Маркса, по законам красоты, то есть человек вносит разумность, целесообразность и гармонию во все то, что он создает. Каким бы простым ни считать первобытное звукотворчество, оно непременно должно было отвечать душевным порывам человека, быть эстетичным по своему существу и форме.

Интонируя, художник создает образы, отражающие картины или явления реальной действительности. Эта закономерность действует не только в наше время — она действовала и тогда, когда впервые возникла музыка.

После того, как песнетворчество зародилось и стало более или менее самостоятельным явлением, оно начало порождать потребность в песне, создавало «публику», то есть слушателей музыки, а значит, действовало как могучий стимул к развитию песенной культуры, к тому, в частности, чтобы мелодии рождались не только человеческим голосом, но и другим способом — посредством различных инструментов. Вокальная музыка явилась естественной основой музыки инструментальной. В происхождении инструментальной музыки, как искусства интонирования, немаловажную роль сыграл тот же человеческий голос, развившийся благодаря словесному звуковому языку. Многие инструментальные произведения первоначально появлялись как вокальные. Сюда можно отнести, например, большинство танцевальных мелодий у многих народов. Обширная область азербайджанских мугамов, ныне симфонизированных, долгое время была только вокальной музыкой. Маршевая музыка своим происхождением обязана опять-такн вокальной музыке — боевым походным песням.

После того, как возникло песнетворчество, оно начало оснащаться словесным материалом, текстом, конкретно передающим содержание данной песни. Развитие песнетворчества стало протекать параллельно с развитием языка. Конечно, будет упрощением, если представить возникновение песнетворчества по такой примерно схеме: сперва появился и вполне развился язык, а потом уже — умение первобытного человека творить песни. Но после того, как песня уже зародилась, песенное творчество, как и всякое другое общественное явление, приобретает относительно самостоятельный характер и развивается на основе присущих ему внутренних законов.

Отображая различные характерные стороны жизни, искусство действует как могучее средство познания жизни и воздействия на нее. Само познание происходит посредством воздействия на чувства людей и возбуждения их мысли. Эстетическое наслаждение — радость, чувство красоты и возвышенного, волнение и возбуждение, вызываемые произведением искусства,— помогает художественно-образному познанию жизни.

Эта же закономерность действует в песнетворчестве чуть ли не с первых его шагов. Если бы не существовало присущих искусству законов, оно не играло бы никакой активной роли в истории. Известно, что язык, как общественное явление, как орудие труда и борьбы, в одинаковой мере обслуживающее и базис и надстройку и непрерывно обогащающееся, испытывает на себе влияние всех без исключения явлений и сторон жизни. Народное песнетворчество, обязанное своим возникновением по преимуществу словесному звуковому языку и в дальнейшем развитии зависящее от языка, само, в свою очередь, является одним из факторов, беспрерывно воздействующих на язык, обогащающих его новыми понятиями, образами. Более того, различные формы фолькло-