Выпуск № 1 (146) | 1951 - страница 49

зоваться в клубе, школе, семье. Такие песни, как грузинская «Колхозная», молдавская «Марица», азербайджанская «Самур», белорусская «Что за месяц», русская «На дубу зеленом» и другие, безусловно вызовут симпатии во всех уголках СССР, всюду получат распространение. Этому будут способствовать публикация их не только на родном языке, но и в эквиритмическом переводе на русский и другие языки, а также наличие у большинства песен фортепианного сопровождения.

Значительный интерес для народных хоровых коллективов представляют уральские песни в записи Л. Христиансена. Его сборник жанрово разнообразен и особо ценен образцами советского песнетворчества (прекрасна новая песня «Ой вы, горы мои»).

Песни казаков-некрасовцев в записи Т. Сотникова интересны как памятники песенной культуры прямых потомков участников булавинского восстания 1707–1708 гг. Как известно, часть донских казаков после подавления этого восстания под руководством Игната Некрасова ушла в Турцию, поселилась на побережье озера Майнос, но не ассимилировалась, а сохранила свою культуру, обычаи и песни. После двухсотлетнего изгнания казаки-некрасовцы получили разрешение вернуться на Родину. От них-то и записывал Сотников песни, вошедшие в его сборник. Среди них есть песня про Пугачева, старинные обрядовые песни и другие. Весьма возможно, что при дальнейшем собирании и изучении песен некрасовцев подтвердится наблюдение Сотникова о наличии в них черт песенной культуры донских казаков допетровской и петровской эпох и об их большей общности с русскими песнями Средней России, чем с донскими казачьими песнями XIX и начала XX веков.

Сборник, подготовленный Центральным Государственным архивом кинофотодокументов, включает старинные русские песни, преимущественно Воронежской области, входившие в коллекцию Государственного русского народного хора им. М. Е. Пятницкого: исторические, рекрутские и, главным образом, бытовые и лирические песни (интересна песня о казаке Платове). Составитель сборника И. Зданович расшифровал фонограммы записей, произведенных двадцать пять и более лет назад. Расшифровки выполнены добросовестно и несомненно представляют большой интерес для композитора, музыковеда, этнографа.

Огромное значение имеет публикация творчества участников художественной самодеятельности и новых советских народных песен. Одним из первых начинаний в этом направлении является сборник А. Голембы и С. Аксюка. Какие бы замечания ни вызывал этот сборник, несомненно, что Музгиз и ВДНТ, издав его, поступили правильно. В будущем они должны будут уделить гораздо большее внимание публикации образцов нового песнетворчества, проявляя при этом и большую требовательность при обработке материала.

О сборниках А. Листопадова уже писалось на страницах «Советской музыки». Полного опубликования этого капитального труда ждет вся музыкальная общественность.

Итак, даже короткая информация о вышедших в 1950 году песенных сборниках свидетельствует о широком размахе, о качественно новых чертах в пропаганде народной песни Музгизом. Но, конечно, мы не можем считать, что все проблемы разрешены и работа издательства не вызывает критических замечаний. Прежде всего, по сборникам трудно представить, какими соображениями руководствуются редакторы и составители в отборе старинных песен.

Вряд ли будет ошибочным утверждение, что 90 процентов опубликованных старинных песен (за исключением сборника А. Листопадова) составляют песни любовно-лирического и близкого к ним содержания. Никак не отрицая их достоинств, мы тем не менее считаем, что первоочередной задачей является опубликование песен, которые в дореволюционном прошлом игнорировались или отодвигались на второй план собирателями и издателями. Мы имеем в виду песни народного восстания, песни гнева и протеста против социального гнета, песни патриотические, героические.

В изданных сборниках такие песни исчисляются буквально единицами. Более двадцати народов представлены в первом выпуске «Песен народов СССР для хора художественной самодеятельности» лишь одними лирическими песнями. Ни одной социально острой старинной песни нет и в белорусском сборнике. Вряд ли нужно доказывать, что такие песни имеются у каждого народа и должны находить место в издаваемых сборниках.

В отборе старинных песен Музгиз должен руководствоваться указанием А. А. Жданова о том, что «...интернационализм в музыке, уважение к творчеству других народов развиваются у нас на основе обогащения и развития национального музыкального искусства, на основе такого его расцвета, когда есть чем поделиться с другими народами, а не на базе обеднения национального искусства, слепого подражания чужим образцам и стирания особенностей национального характера в музыке». Надо публиковать такие песни, в которых ярче всего проявляются эти особенности национального характера, песни, обогащающие песенную сокровищницу народов СССР, не допускать случайности, однобокости в отборе.

Старинная протяжная русская песня — эта подлинная классика нашего народного искусства — не заняла еще подобающего ей места в хоровых и сольных сборниках Музгиза. Во всех выпусках «Песен народов СССР» нет ни одного образца протяжной песни. В действительности же, как много таких песен, полных глубокого социального смысла, имеется в русском фольклоре. Чтобы убедиться в этом, достаточно просмотреть хотя бы исторические казачьи песни, помещенные в сборнике Листопадова.

Большое место в украинской народной музыке занимают широкие задушевные песни, запечатлевшие славные страницы борьбы украинского народа за свободу и независимость против турецких захватчиков. Аналогичные песни имеются у молдаван. У них же есть замечательные песни народных мстителей — гайдуков. Народы Советского Востока создали прекрасные эпические и героические песни. Но всего этого нет в сборниках.

Музгизу следует уточнить свое отношение к принципам обработки народных песен, добиваясь и раскрытия композитором художественного образа песни и соответствия стиля обработки национальной музыкальной форме. В. Ф. Одоевский восставал против стремления некоторых музыкантов уложить русскую песню в симметричные ритмы и школьные гармонии. По его образному сравнению, от прибавления диеза (соль-диез в ля-миноре) в русскую народную песню зависит столько же, как от прибавления или убавления отрицания «не». А. Д. Кастальский настаивал на том, что надо считать «подлежащим отмене отношение к народной музыке как к музейному материалу».

Все эти высказывания имеют большое значение и для нас. Народная песня должна рассматриваться композитором как художественное явление; за ней всегда стоит целая культура народа, особенности которой нельзя забывать при обработке мелодии. Советские композиторы в этом творчестве должны стать подлинными новаторами, хорошо знающими психологию, быт, культуру, художественные вкусы народа.

Не все с этой точки зрения благополучно в изданных сборниках. Можно указать, например, на обработки русских народных песен, сделанные В. Орловым. Cреди них есть, конечно, удачные образцы, но ряд обработок содержит серьезные недостатки. В них преобладает гомофонно-гармонический стиль, в них мало подголосочной полифонии и характерных для народной песни гармоний. Когда в каденции (песня «Поехал мой миленький» или «Стану я раненько») встречается двойная доминанта, то это нельзя рассматривать иначе, как стилистическую несообразность. Кастальский, рассматривая основы народной гармонизации, не привел ни одного аналогичного случая.

Надо, впрочем, сказать, что и другие композиторы чрезвычайно редко прибегают к подголоcочной полифонии (есть лишь единичные примеры у Книппера, Гребнева, Страннолюбского и некоторых других).

Интересный по материалу сборник «Современные народные песни» также вызывает строгие критические замечания. Обработки, сделанные для баяна, изобилуют штампованными аккордами, шаблонными пассажами, неизменными доминантсептаккордами в каденциях и другими стандартными приемами, часто убивающими всякую возможность применения полифонии. Неслучайно, что второй голос, играющий в народной песне столь важную роль, в этих обработках звучит иногда сухо, казенно и даже неестественно (например, в «Частушке»).

При обработках песен народов Средней Азии и Кавказа композиторы ограничиваются иногда имитацией какого-либо характерного ритма, очевидно полагая, что одним этим они разрешают проблему национальной формы. Действительно, ритмы здесь очень своеобразные. Но все дело в том, что они повторяются у многих народов. Можно, например, привести одинаковые пятичетвертные ритмы у грузинского и узбекского танцев. Обработки Страннолюбским узбекской и таджикской песен сделаны культурно, со вкусом, звучат они приятно. Однако композитор не нашел иных средств, кроме ритмических, для того, чтобы поярче передать в них индивидуально-национальный колорит, отчего обе песни эти получились похожими друг на друга.

Ведь у таджиков и узбеков, как и у других народов, есть свои инструменты с характерными тембрами и созвучиями, есть типичные народные лады, есть свои стилевые признаки — словом, есть много источников, из которых композиторы могут черпать вдохновение. Только глубокое знание основ народной музыки может обогатить палитру композитора при обработке им народных песен. Как, например, выиграло сопровождение узбекской песни оттого, что В. А. Успенский, обрабатывая ее, использовал характерные созвучия дутара!

Нам представляется неправомерным, когда один и тот же композитор берется за обработки песен разных народов, музыкальные культуры которых очень отличны друг от друга. Не обладая достаточными знаниями, он неизбежно должен будет или писать нейтральную музыку, в которой растворяются национальные черты даже самой мелодии, или вынужден будет прибегнуть к ложному стилизаторству.

Музгиз регулярно издает образцы нового песнетворчества советских народов. Среди опубликованного есть подлинные художественные шедевры, есть и настоящие удачи композиторов, обрабатывавших песни. Можно назвать грузинскую «Песню о Чкалове» в обработке Н. Нариманидзе, «Песню кузьминских пятисотниц» В. Страннолюбского, «Прощальную партизанскую» Д. Васильева-Буглая и многие другие. Но в то же время опубликование ряда песен заставляет лрийти к заключению, что в отборе этих песен есть много случайного.

Почему в 4-м выпуске «Песен народов СССР» опубликована татарская песня под названием «Полигон»? В примечаниях сказано, что она взята из материалов В. М. Беляева. Между тем известно, что эта песня записана в 1938 году и уже опубликована в 1941 году. Почему же понадобилось новые татарские песни представить именно этой песней, в то время как в Татарии появилось теперь мно-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание