количества квалифицированных руководителей хоровых и оркестровых коллективов. Это приводит к засорению репертуара произведениями низкого идейно-художественного уровня, к снижению качества исполнения. Надо создать сеть курсов и семинаров для повышения квалификации уже существующих и обучения новых кадров музыкальных руководителей. Кое-что в этом отношении делается, но этого недостаточно: забота о воспитании руководящих творческих кадров самодеятельности должна находиться в центре внимания всех домов народного творчества.

С мест часто поступают жалобы на трудности приобретения музыкальной литературы и инструментов. Долг Музгиза и промышленности музыкальных инструментов — сделать все, чтобы удовлетворить запросы участников самодеятельности. Надо внимательно пересмотреть издательские планы и лучше учесть в них интересы самодеятельности, дать больше соответствующей хоровой и оркестровой литературы, школ и самоучителей, выпустить их большими тиражами, по доступной цене. Но и этого мало: надо добиться, чтобы все эти издания своевременно попадали на места. Когиз часто проявляет недопустимую медлительность в рассылке литературы.

Самодеятельность требует внимания всей нашей музыкальной общественности. Хороший пример показали Харьковская консерватория, организовавшая самодеятельный хор и оркестр, и Государственный музыкально-педагогический институт имени Гнесиных, где также существует самодеятельный хор. Это пример для всех музыкально-учебных заведений, в особенности периферийных. Самодеятельность ждет активной помощи и от союзов советских композиторов. Музыкальная самодеятельность должна стать предметом внимания не только комитетов по делам искусств и по делам культурно-просветительных учреждений, домов народного творчества (которые, кстати сказать, все еще не уделяют ей необходимого внимания и часто отстают от запросов жизни), но и всех советских музыкантов.

ВЦСПС вынес постановление о проведении всесоюзного смотра художественной самодеятельности рабочих и служащих. Основными задачами смотра являются дальнейшее повышение идейного и художественного уровня самодеятельности, усиление учебно-воспитательной работы, организация новых коллективов. К участию в смотре привлекаются всевозможные оркестровые, хоровые, танцевальные, оперные, драматические коллективы, солисты и художественные агитбригады. В сентябре — октябре текущего года будут проведены местные смотры (на предприятиях и в учреждениях), в декабре — районные и городские, в январе — феврале 1951 года — областные, краевые и республиканские.

Всесоюзный смотр художественной самодеятельности выдвигает перед его организаторами и участниками множество ответственнейших задач. ВЦСПС обязал все профсоюзные организации обеспечить массовое развитие художественной самодеятельности всех жанров, систематически проводить с участниками кружков политико-воспитательную работу, организовать семинары и инструктивные совещания для руководителей самодеятельности и т. д. Широкий круг мероприятий намечен Комитетом по делам искусств при Совете Министров СССР: прикрепление ведущих работников искусств к самодеятельным коллективам, организация для их участников бесед и лекций по вопросам советского искусства, подготовка и выпуск в свет репертуарных сборников и рекомендательных списков. Особенно велика роль домов народного творчества, обязанных принять участие в практической работе оргкомитетов смотра, оказать организационно-творческую помощь руководителям коллективов, направить в районы методистов и внештатных инструкторов, организовать выступления по радио лучших коллективов и исполнителей.

Всесоюзный смотр художественной самодеятельности несомненно выявит и выдвинет новые народные таланты и воспитает кадры творческих руководящих работников самодеятельности. Он обогатит наше профессиональное искусство интересными произведениями, идущими из толщи народной, и выдвинет для этого искусства новые силы. Смотр обеспечит новый подъем народного творчества. Патриотический долг советских музыкантов-композиторов, исполнителей, музыковедов — активно включиться в смотр и помочь организованному его проведению.

А. Г.

Творческая дискуссия в Ленинграде

Три дня продолжалось творческое собрание Ленинградского союза композиторов, посвященное итогам майской декады советской музыки. На этой декаде было исполнено большое количество новых произведений ленинградских композиторов, созданных в основном в 1949–1950 году: оратория «Ленин» В. Сорокина, кантаты «Сталин» И. Финкельштейна и «Кремль» Р. Котляревского, отрывки из оперы «Мария Морозова» А. Маневича, сюиты из балетов «Тарас Бульба» В. Соловьева-Седого и «Стрекоза» Ю. Ефимова, симфония Ю. Юзелюнаса, симфоническая поэма-сюита «Уральский сказ» (по Бажову) Ю. Балкашина, «Русская увертюра» В. Дешевова, сюита для скрипки с оркестром Л. Ходжа-Эйнатова, симфоническое скерцо С. Чичериной, «Эпизоды из Отечественной войны» Б. Савельева, сюита из кинофильма «Маскарад» В. Пушкова, фортепианное трио В. Салманова, квартетино И. Доброго, новые песни Г. Носова, Н. Леви, Д. Прицкера, романсы В. Волошинова, А. Животова, Ю. Кочурова, камерные пьесы А. Лобковского, Н. Гана, Е. Славинского и многие другие.

Обсуждение прошло активно. Уровень критики был в общем высокий и принципиальный, что свидетельствует о положительном сдвиге в творческой практике Ленинградского ССК. Не в пример некоторым прежним дискуссиям, серьезно и интересно выступали музыковеды.

Председатель Ленинградского союза В. Соловьев-Седой в своем вступительном слове выразил сожаление по поводу затянувшегося творческого молчания некоторых выдающихся композиторов Ленинграда, а также по поводу творческих неудач таких одаренных молодых авторов, как Г. Уствольская («Симфониетта») и В. Салманов («Русская фантазия»). Тов. Соловьев-Седой осудил нетерпимое отношение к критике, неизжитое еще среди некоторой части ленинградских композиторов.

Музыковед С. Гинзбург посвятил свое выступление показанным в декаде симфоническим произведениям. Он отметил, что в результате недостаточно строгого отбора в программы декады попали сочинения явно неудачные. Такова «Русская увертюра» В. Дешевова, прозвучавшая, как пересказ давно знакомой увертюры Глинки к «Руслану и Людмиле». И хотя увертюра Дешевова сделана с профессиональным мастерством, идейная задача ее остается неясной. С. Чичерина написала привлекательное, жизнерадостное скерцо. Однако она ошибочно пытается связать эту пьесу с темой «Молодой гвардии». Расхождение между программой и характером музыки здесь несомненно.

В плане прикладной звукоизобразительной музыки решил свою задачу Б. Савельев в «Эпизодах Отечественной войны». В пьесе много внешних иллюстративных приемов; самый сюжет ее, чрезвычайно детализированный, свидетельствует о поверхностно-изобразительном подходе автора к этой ответственной теме. Сочувственное отношение вызывают работы аспирантов Ленинградской консерватории — симфония литовского композитора Ю. Юзелюнаса и «Уральский сказ» Ю. Балкашина, основанный на теме «Каменного цветка» П. Бажова. Но, к сожалению, у Балкашина, как и у многих других авторов, звукоизобразительная сторона часто подменяет собой сторону образно-выразительную. В пьесе, по существу, отсутствуют образные характеристики главных героев — Данилы и Хозяйки Медной горы; зато удались такие изобразительные моменты, как гулянка мастеров. Создание программного симфонизма требует огромной работы над природой симфонического образа, его выразительностью.

Проблемы камерно-инструментальной музыки затронул в своем выступлении музыковед Ю. Вайнкоп. Он считает эту область творчества наиболее отстающей в работе Ленинградской организации. Композиторы редко обращаются к жанру камерной музыки и не находят в нем нового идейно-образного содержания. Яркий пример тому — трио В. Салманова, в котором есть следы рассудочного, абстрактного конструирования и не хватает естественной мелодичности и теплоты. Самодовлеюще изысканный, сугубо камерный характер придан квартетино И. Доброго, произведению, также не заключающему в себе большой убеждающей идеи. Тов. Вайнкоп ставит вопрос о создании современного положительного образа в инструментальной музыке. Это прежде всего четко выраженный песенно-мелодический образ с устойчивой ладовой основой и современным интонационным содержанием. Такого рода образов мы не услышали ни в прослушанных камерных пьесах, ни в ряде симфонических и ораториальных произведениях («Кремль» Р. Котляревского, «Русская увертюра» В. Дешевова). Новые песни, показанные на декаде, продемонстрировали очень досадный застой в этом важнейшем жанре. Удручающее впечатление произвел песенный цикл И. Дзержинского — «Женщине-другу». В музыке этих песен много пошлого, сентиментального, звучащего оскорбительно для нашей советской женщины. Непонятно, почему столь слабое сочинение было допущено на смотр.

Представитель художественной самодеятельности Ленинградской фабрики имени Урицкого тов. Сердобова предъявляет ряд справедливых упреков композиторам-песенникам. — У нас мало новых удачных массовых песен, которых с таким нетерпением ждет весь народ. Особенно мало новых жизнерадостных, задорных песен, соответствующих духу и настроениям нашей рабочей молодежи. Композиторы мало общаются с рабочей массой. Если композитор приезжает на предприятие, то ограничивается поверхностным выступлением, двумя-тремя песнями, и быстро уезжает. В результате мы не знаем композитора, а он не знает нас.

Важную проблему современного музыкального языка поставил в своем выступлении музыковед А. Должанский. Многие ленинградские композиторы-симфонисты все еще отворачиваются от современных интонаций массовой народной песни. Они чрезвычайно редко развивают интонации живой народной и массовой музыки. Почему автор «Эпизодов Отечественной войны» Б. Савельев, рисуя эпизод собирания сил для отпора врагу, опирается на интонации «Славы» — старинной народной песни? Разве не более подходящими были бы здесь интонации, близкие, скажем, к песне «Священная война» Александрова? Почему композиторы не учатся у Чайковского умению слушать музыку быта так, как она звучит в самой жизни? Композиторы чураются не только бытующих интонаций, но и наиболее живых музыкальных жанров, широко распространенных в жизни народа. Вспомним, например, как смело использовал Чайковский современную ему музыку бытового танца (вальс) или бытовые песни. Он стремился преодолеть разрыв между симфонической музыкой и массовой музыкой, живущей в быту. Но этот разрыв еще не изжит в творчестве большинства наших симфонистов.

Ряд замечаний Должанский высказывает по поводу сюиты из балета «Тарас Бульба» В. Соловьева-Седого. А. Должанский характеризует оркестровку как слишком вязкую, а местами трескучую; он считает, что музыка сюиты недостаточно мелодична, в ней мало захватывающей, проникающей в душу мелодии, которая так часто пленяет нас в песнях этого же автора.

Композитор А. Лобковский упрекает руководство Секции критиков и музыковедов ЛССК за недостаточно активное участие в дискуссии, за неуменье организовать выступления критиков. По мнению тов. Лобковского, в работе Массовой секции ЛССК наблюдается какая-то самоуспокоенность, что привело к снижению творческой активности композиторов-песенников. Говоря о концерте, в котором исполнялись отрывки из оперных произведений, тов. Лобковский отмечает, как положительную, оперу Френкеля «Угрюм-река», и считает неудачной, идейно-неполноценной оперу Д. Толстого «Марюта-рыбачка». Тов. Лобковский выказывает удивление по поводу того, что эта, по его мнению, явно неудачная опера получила хорошую оценку в Москве, на Оперной секции ССК. Глубоко ошибочен подход А. Мане-