Выпуск № 8 (141) | 1950 - страница 38

Примечательно участие певицы в совместной с композитором работе над усовершенствованием вокальной стороны партии Бэлы, над облегчением излишних и нецелесообразных вокально-технических трудностей, над улучшением вокальной линии партии.

Не так часто можно встретить среди оперных певцов подлинных исполнителей камерного репертуара. Нам, конечно, знакомы фамилии многих известных оперных артистов, выступающих на эстраде. Но эти выступления носят часто случайный характер, — характер своего рода работы «по совместительству»...

В данном случае мы говорим о других певцах и певицах, — о тех, кто является законными и полноправными хозяевами камерной эстрады, хозяевами этого прекрасного царства камерного искусства.

Мы уже говорили выше, что одно из решающих свойств воздействия исполнителя на слушателя заключается в том, чтобы заставить слушателя поверить в творимую артистом художественную правду.

Но есть еще одно редкое и не менее ценное качество, которое можно было бы назвать высшей фазой творческого мастерства исполнителя. Это способность заново воссоздать давно существующее произведение, старый и хорошо знакомый образ перевоплотить в новый, как бы никому до сих пор не ведомый и будто только что рожденный, способность вдохнуть в него иную, светлую творческую жизнь, найти в старом новое качество.

Глинка и Римский-Корсаков — два русских классика, чьи произведения вошли в один из концертов Натальи Дмитриевны Шпиллер (Малый зал консерватории, 23 апреля 1950 года).

Шпиллер поет песни Глинки, хорошо знакомые и известные, но в исполнении артистки приобретающие новую жизнь.

В баркароле «Уснули голубые...» есть ряд тактов, где пение построено на звучании гласной буквы «а» — последней букве слова «утра». Пять тактов длится этот заук «а», обычно исполняемый, как вокальный экзерсис, как простой вокализ. Но совсем иначе звучат у Шпиллер эти трижды повторяемые в баркароле куски пения на «а» (в другом месте на «о»). Когда слушаешь эти моменты, как эхо звучащие в исполнении Шпиллер, кажется, будто видишь поэтический пейзаж, проникаешься настроением спокойного воздуха, тихой, ровной водной поверхности, безмолвия ночи, когда так полнозвучно и широко разносятся голоса...

Так именно исполняются певицей эти такты, так же лирически-задумчиво звучит у нее вся баркарола.

Для каждого романса Шпиллер находит исполнительскую форму, подтекст и краски, по-новому раскрывая главное и характерное. Целую галерею образов-портретов показывает певица в романсах и песнях Глинки: «Скажи, зачем явилась ты?», «Я люблю, ты мне твердила», «Ты скоро меня позабудешь», «К ней» (мазурка), в шедеврах на стихи Пушкина: «Я помню чудное мгновенье», «В крови горит огонь желанья», «Признание»...

Римского-Корсакова Н. Шпиллер исполняет особенно охотно. Это, по-видимому, один из любимых певицей авторов, романсы которого исполняются ею с предельной четкостью формы, в том стиле и характере, которые раскрывают оотовные черты творчества композитора: глубину мысли, спокойствие, подлинную мудрость.

В программе того же концерта Н. Шпиллер спела хорошо известные романсы Римского-Корсакова: «Редеет облаков летучая гряда», «Не ветер, вея с высоты...», «На холмах Грузии», «Звонче жаворонка пенье», «Песня Зюлейки», «Дробится и плещет» и относительно реже исполняемые «Что в имени тебе моем», «Я пришел к тебе с приветом», «Нимфа», «Сон в летнюю ночь».

В наполнении Шпиллер эти романсы звучат новыми красками, раскрываются во всей своей глубине и мудрости.

Остановимся на тонком и трудном романсе на стихи Пушкина «Что в имени тебе моем», — романсе, который певица исполняет с исключительной силой, особенно впечатляющей на заключительных словах: «Скажи, есть память обо мне, есть в мире сердце, где живу я». Здесь не только превосходный голос и тонко донесенная мысль, но и весь облик артистки, ее одухотворенное лицо, гордо и торжественно поднятая вверх голова — все насыщено подлинной поэтичностью.

Сокровенно, с большой поэтичностью исполняет певица «На холмах Грузии» — один из непревзойденных шедевров композитора.

Н. Д. Шпиллер в роли Волховы («Садко»)

Знакомые романсы «Дробится и плещет» и «Звонче жаворонка пенье» в исполнении Шпиллер — боевые песни, пламенные призывы, звучащие с большой силой и увлечением.

«Сон в летнюю ночь» — последний романс Римского-Корсакова (соч. 56, № 2) из цикла «Фантазия», написанный, как и «Нимфа», на стихи Майкова. Это целая оперная сцена — и не только по длительности и объему (в романсе 18 страниц — редкий случай в вокально-камерной литературе!), но и по характеру, форме и стилю.

Артистка создает своеобразную поэму, в которой переплетается реальное с фантастическим, играют человеческие страсти, живут большие и сильные чувства. И мы захвачены не только силой голоса, благородным пафосом исполнения, но и тем подлинным вдохновением, которое доступно только немногим, избранным артистам.

В концертном репертуаре Н. Шпиллер — камерные произведения русских и западных композиторов. Это — Глинка, Даргомыжский, Бородин, Римский-Корсаков, Чайковский, Рахманинов, Аренский; Шуберт, Шуман, Лист, Брамс, Сен-Санс, Дебюсси, Равель, Шоссон, Григ, Сибелиус. Из советских композиторов — Глиэр, Василенко, Мясковский, Шапорин, Ан. Александров, Хачатурян, Чемберджи, Раков. Романсы и песни этих композиторов исполняются певицей любовно, с чувством стиля, с художественной убедительностью, с неизменным большим вкусом.

Уроженка Киева — города, давшего немало отличных певиц, — Н. Д. Шпиллер росла в музыкальной семье. Первые вокальные шаги прошли под наблюдением матери-певицы. Поступив в Киевскую консерваторию, Н. Шпиллер окончила ее в 1931 году по классу пения проф. Шперлинг, бывшей артистки Большого театра. С 1931 по 1933 год она — солистка оперного театра в Куйбышеве. В 1935 году, после удачного дебюта в партии Микаэлы, она поступает солисткой в Большой театр. С неизменным успехом выступает Н. Шпиллер не только в Москве, но и в других городах Советского Союза — в Ленинграде, Киеве, Одессе, Харькове.

Н. Шпиллер ведет все время большую общественную работу. Она неоднократно выступала в частях Красной Армии как до войны, так и в период Великой Отечественной войны. Эти выступления продолжаются и в настоящее время, часто представляя собой творческие отчеты певицы.

Командированная ВОКС артистка гастролировала и за границей — в Австрии, Чехословакии, Польше, где с большим успехом выступала в опере и в концертах, получив высокую оценку критики.

Наталья Дмитриевна Шпиллер — народная артистка республики, трижды лауреат Сталинской премии, одна из ведущих солисток Большого театра — популярная и любимая народом певица, много в своем искусстве поработавшая и немало достигшая. Но советские люди не останавливаются на достигнутом. И как ни значительны достижения и успехи артистки, перед нею, мы полагаем, еще немало творческих задач.

В основном речь идет о репертуаре.

Можно ли считать нормальным, что, например, из громадного вокально-камерного наследия Чайковского — более ста романсов — в концертную практику наших певцов вошло едва ли 15–20 так называемых «популярных» и получивших признание публики. Возникает вопрос: действительно ли 15–20 исполняемых романсов — единственно ценное в романсном творчестве великого композитора?

Тот же вопрос, естественно, возникает и по отношению к Римскому-Корсакову. Неужели из 79 романсов его (Академическое издание, 1946 год) можно ограничиться только исполнением небольшого круга общеизвестных, «апробированных» номеров? Что же делать с другими, менее ивестными, но превосходными романсами, лежащими в ожидании инициативы и внимания, которыми удостоят когда-либо эти произведения наши вокалисты!

Но кому же, как не ведущим нашим певцам и певицам, кому же, если не такой певице, как Н. Д. Шпиллер, заняться этой смелой и благородной задачей «пропаганды» столь богатого наследия прекрасной вокально-камерной русской классики, заняться «популяризацией» не только общеизвестных, но и других, менее известных романсов Чайковского, Римского-Корсакова, Танеева, Глазунова?

Почему, например, из большого количества замечательных романсов Танеева певица исполняет только два наиболее популярных: «В дымке-невидимке» и «Бьется сердце беспокойное». А где же другие романсы? Где великолепный «Менуэт», написанный на тему, связанную с Французской революцией, где превосходная «Музыка», очаровательная «Маска», чудесные «Рождение арфы», «Зимняя дорога», «Фонтаны»? Почему эти и множество других замечательных романсов Танеева, Глазунова и иных наших композиторов не вошли пока в камерный репертуар Шпиллер? Почему певица не работает над богатейшей сокровищницей народной песни, если не считать нескольких имеющихся в ее репертуаре обработок Василенко, Шапорина, Ракова? Едва ли также в достаточной мере использованы певицей и советская песня, советский романс.

Все эти соображения не означают «упреков», которые могли бы умалить значение больших достижений артистки. Наши принципиальные и обоснованные суждения — законный дружеский совет, который мы вправе предъявить сегодня к большой артистке, ибо «кому много дано, с того много и спросится!»

В заключение хочется сказать следующее: весь стиль творческого мышления певицы и оозданная ею галерея превосходных оперных и камерных образов-портретов, — все это дает полное основание причислить Наталью Дмитриевну Шпиллер к плеяде лучших певиц нашей страны, где творчество питается пафосом созидания новой социалистической жизни и где законы, по которым строится эта жизнь, являются законами и нашего прекрасного искусства.

А. Канкарович

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Н. Д. Шпиллер в роли Волховы («Садко»)

А. Канкарович

Содержание