Выпуск № 8 (129) | 1949 - страница 4

что «...среди части советских композиторов еще не изжиты пережитки буржуазной идеологии, питаемые влиянием современной упадочной западноевропейской и американской музыки».

Распространение формалистического направления в советской музыке могло иметь место именно как следствие этих капиталистических пережитков в сознании музыкантов. Только наличием неизжитых идеалистических представлений в их среде можно объяснить бытование насквозь буржуазной, индивидуалистической «теории» о неспособности народа понять сложную музыку некоторых современных композиторов, «гений» которых предвосхищает якобы музыкальное восприятие широких масс советских людей на столетия вперед.

«Теория» эта, в сущности, является попыткой скрыть неумение ряда композиторов правильно познавать действительность и правдиво воплощать ее в музыкальных образах.

А правдиво и глубоко отражать жизнь невозможно без изучения и знания объективной действительности, без овладения теорией и методом, позволяющими установить истинность отражения, соответствие его существующим вне нас явлениям.

«...вне нас существуют вещи. Наши восприятия и представления — образы их. Проверка этих образов, отделение истинных от ложных дается практикой»¹, — таково сконцентрированное изложение Лениным сущности материалистической теории отражения.

Не навязывание жизни субъективно извращенных, ложных образов, а, наоборот, проверка правильности восприятия жизни практикой человеческого общества, — в этом путь к истинности отражения, к правдивости художественных образов.

Ленинская теория отражения указывает и на гносеологическую причину возникновения идеалистических представлений, вскрывая их классовую сущность.

«Познание человека не есть... прямая линия, а кривая линия, бесконечно приближающаяся к ряду кругов, к спирали. Любой отрывок, обломок, кусочек этой кривой линии может быть превращен (односторонне превращен) в самостоятельную, целую, прямую линию, которая (если за деревьями не видеть леса) ведет тогда в болото, в поповщину (где ее закрепляет классовый интерес господствующих классов). Прямолинейность и односторонность, деревянность и окостенелость, субъективизм и субъективная слепота voilà* гносеологические корни идеализма»².

Эти гениальные слова Ленина, относящиеся к гносеологическим корням философского идеализма, дают ключ и к источнику идеалистических извращений в искусстве.

В самом деле, разве не являются «образы» формалистической музыки односторонним превращением в некий абсолют отрывков, обломков линии познания, столь же бесконечно богатой и многосторонней, как сама жизнь в ее бесконечном развитии, в ее взаимосвязях?

Разве нарушение органической взаимосвязи между различными элементами музыки, иссушение, умерщвление «души» музыки — мелодии, наряду с гипертрофированным разрастанием, усложнением других элементов — ритма, тембра, гармонии, не являются следствием односторонности, окостенелости, субъективизма познания, в извращенных образах отражающего действительный мир представлений и чувств людей социалистической эпохи?

Разве не закрепляет буржуазия в своих классовых интересах искаженное отражение действительности в модернистическом искусстве, в частности, модернистической музыке, ошеломляющей, оглушающей сознание массового слушателя в унисон со всей империалистической пропагандой, стремящейся терроризировать сознание народных масс, увести их с пути сознательной революционной деятельности, направленной к окончательному уничтожению господства буржуазии?

С огромной силой сказываются недостатки в мировоззрении наших композиторов на отставании оперного творчества — жанра, призванного наиболее полно, непосредственно-жизненно и вместе с тем с высокой степенью обобщения отражать общественную жизнь в ее самых характерных, исторически важных чертах и тенденциях.

_________

¹ В. И. Ленин, Материализм и эмпириокритицизм. Т. XIII, стр. 89.

* вот.

² В. И. Ленин, К вопросу о диалектике. Т. XIII, стр. 304.

Именно эти качества присущи оперным произведениям великих русских классиков, мировоззрение и эстетика которых соответствовали демократическим, прогрессивно-патриотическим идейным устремлениям передовых общественных слоев современной им России.

«Русская опера к моменту наступления империалистической войны пережила свой героический период борьбы за демократические принципы и за народные интонации, как реалистический фонд музыки и родник народных характеров», — писал Б. В. Асафьев в своей статье о советской опере (1947).

Разложение буржуазного музыкального искусства с особой силой отразилось на оперном творчестве, превращенном из мощного средства познания человеческой жизни в ее наиболее прогрессивных проявлениях в область декадентских экспериментов, уродливо искажающих действительность. Из оперы исчез образ народного героя, замененный мистическими или гротескными тенями, лишенными всякого соприкосновения с реальной действительностью, либо образами патологическими, характерными для буржуазного общества, но возведенными в норму человеческой сущности вообще.

Формализм, зашифрованность музыкального языка, и натурализм — оборотная сторона формализма — явились наиболее естественным эстетическим выражением «идейной» сущности современной буржуазной оперы. Перед советской оперой стояли большие и трудные задачи: «Прежде всего — возрождение героического стиля и, затем, воскрешение лирики в тесной связи с подъемом этического содержания через создание народных реалистических характеров, выкованных Октябрьской революцией» (Б. В. Асафьев).

В операх «Тихий Дон» и «В бурю» и в ряде опер композиторов братских республик были сделаны первые шаги на этом благородном пути. Однако успехи эти не были закреплены и развиты; советские композиторы не смогли до конца «выдержать борьбы против натиска буржуазных идей» в области оперного творчества. Буржуазные пережитки в мировоззрении и, следовательно, в методе познания жизни не дали возможности композиторам восторжествовать в борьбе за оперное искусство, достойное эпохи социализма.

Величие гениальной оперы «Иван Сусанин» Глинки заключается в том, что вся ее совершенная, глубоко народная по своим истокам музыка подчинена всепроникающей основной идее — торжеству народа, патриотической идее, воплощенной в образе Ивана Сусанина.

Этого умения охватить целое в его конечной цели нехватает нашим композиторам, часто «за деревьями не видящим леса». Субъективизм, односторонность в оценке и отборе явлений, абсолютизирование деталей, ситуаций препятствуют композиторам в создании опер, которые отражали бы советскую действительность так, как ее видят наша партия, наш народ, — в ее конечной цели, в торжестве идеи коммунизма, определяющей собой все отношения людей, становление их личности.

И когда композитор, как случилось в опере «Повесть о настоящем человеке», не ставит перед собой этой основополагающей идеи, подменив ее цепью ситуаций, передающих различные психо-физиологические переживания созданного им героя, он закономерно оказывается в плену натурализма и экспрессионизма — этих детищ слепого, окостенелого отношения к жизни.

Вспомним оперу «Леди Макбет Мценского уезда», эту энциклопедию физиологических инстинктов, на воплощение которых автор мобилизовал весь арсенал средств музыкального натурализма, подсказанных самой «идеей» произведения.

В операх, посвященных Великой Отечественной войне, внимание композиторов зачастую оказывается односторонне привлеченным к сугубо трагическим ситуациям и образам, заслоняющим собой основную идею морального и политического превосходства всего советского строя, советских людей над миром реакции, их превосходства, обеспечившего великую победу советского народа.

Недостаточно глубокий уровень мировоззрения, пробелы в политическом образовании сказываются нередко в нарушении композиторами в их творчестве перспектив исторического развития, в отсутствии правильного политического отношения к конкретно-историческим событиям. Это в большой степени относится и

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание