Выпуск № 8 (119) | 1948 - страница 13

ну и поэтическую тонкость, они кратко, «по-лозунговому», говорили о главном: призывали к героическим подвигам. «Веди ж, Буденный, нас смелее в бой...», «И все должны мы неудержимо итти в последний, смертный бой», — вот что явилось лейтмотивом этих песен. Напев весьма удачно дополнял образы текста типичными приемами красочной, яркой и броской батальной песни-плаката. В мелодии «Марша Буденного» сплавлено много интонационных элементов. Этот живой, подвижный напев, возникший на основе интонаций бытовой танцевальной музыки южных городов (Ростов, Одесса, Киев), связан также с романсовыми и вальсовыми интонациями. А ритмика начальных тактов ассоциировалась массовым слушателем и исполнителем с кавалерийской рысью. Типичной песней-плакатом является также «Красная армия»; весь ее напев пронизан очень характерными интонациями бытовой танцевальной музыки, умело переосмысленными композиторам в марш. В этом произведении очень ясно сказалась тенденция к героизации лирики.

Очень любила молодежь «Песню коммуны»
А. Митюшина на текст В. Князева «Нас не сломит нужда» с ее припевом «Никогда, никогда, никогда, никогда коммунары не будут рабами». Эта песня получила распространение после окончания гражданской войны, но написана она была в последний военный год. По своему интонационному строению она близка военно-героическим и патетическим маршам. Доходчивость «Песни коммуны» основывалась на ее полных пафоса интонациях, на волевых, создающих эмоциональный подъем словах клятвы, на активной, мужественной ритмической формуле мотива. От него впоследствии исходили братья Покрасс в своей песне «Если завтра война».

Итак, комсомольские и молодежные советские песни появились во время первого революционного четырехлетия. Они родились из старых русских революционных и солдатских песен, отслоившись в качестве специально молодежных. В те же годы появились первые композиторские молодежные песни, красочные песни-плакаты и героические пафосные марши. Молодежные песни первого революционного четырехлетия продолжают жить долгое время спустя после окончания гражданской войны.

При переходе к восстановительному периоду культурная роль окрепших и возмужавших комсомольских организаций, естественно, повысилась. Созданием комсомольских и пионерских песен стали заниматься многие поэты и композиторы. Однако больше всего новых молодежных песен возникало в те годы непосредственно среди молодежи. Эти песни были по большей части подчеркнуто мажорные, задорные, с перекличкой голосов, с подхватами (например, песня «Ты, моряк»), с активным, танцевальным ритмом, идущим от деревенской частушки, игровой и шуточной русской солдатской песни (например, «Дуня-комсомолка»). Крестьянских же народных песен в городе пелось в эти годы не так уж много, и звучали они не так сильно, как несколько лет спустя, особенно в 30-х годах, после победы колхозного строя. Это объяснялось также тем, что хотя новый крестьянский слой среди фабричных рабочих становился все более и более значительным, он еще не мог заметно проявлять себя в городском музыкальном быту. Однако частушки и «страданья» звучали в городе уже повсеместно, в том числе и на демонстрациях. Их подхватила также и молодежь.

Что же представляли собой новые песни молодежи?

Образы стихотворения А. Безыменского «Молодая гвардия», сразу же получившего огромное распространение, были связаны с образами старой героической революционной песни («Штыками и картечью проложим путь себе»), сочетающимися с типичной юношеской, призывной романтикой («Вперед, заре навстречу... Мы поднимаем знамя, товарищи, сюда!»). Свое стихотворение Безыменский положил на мотив известной в России и в Европе народной песни, популярной в кругу старой революционной интеллигенции.

Большим успехом пользовалась песня «Низвергнута ночь, поднимается солнце», также написанная Безыменским. Идеи интернационализма, образы юности, света, солнца, — все это импонировало молодежи. В этой песне особенно любили припев:

Вперед же, по солнечным реям,
На фабрики, шахты, суда,
По всем океанам и странам развеем
Мы алое знамя труда.

Эта песня пелась на мелодию старой революционной песни «Нас давит, товарищи, власть капитала».

Молодежь всегда ценила в песне революционную романтику. И когда Александр Жаров написал в 1921 году свою первую песню — «Взвейтесь кострами, синие ночи», она стала распеваться всей молодежью, полюбившей ее именно за простодушную романтику «пионерского костра». Припев известной песни «Моряк» («По морям, по воинам, нынче здесь, а завтра там») тоже отвечал живущей в молодежи потребности к романтике и предопределил популярность песни. Привлекали в ней также подхваты и перекличка голосов.

По всей стране была очень популярна песня украинского комсомола «Мы дети тех, кто выступал на бой с Центральной Радой». Часто ее называли «Наш паровоз», по начальным словам припева, особенно любимым молодежью:

Наш паровоз, вперед лети!
В коммуне остановка.
Другого нет у нас пути —
В руках у нас винтовка!

Молодежь любила французскую «Карманьолу». Ее пели с новыми, каждый год меняющимися политически-злободневными куплетами. В 1922 году «Карманьолу» пели на слова «Пять лет прошли в борьбе с врагом». После печально-знаменитого ультиматума Керзона в 1923 году в песне насмешливо спрашивалось: «О чем толкует нам Керзон?» Припев оставался всегда неизменным: «Станцуем, "Карманьолу", пусть гремит гром борьбы».

Часто пели шуточную песню, построенную на вопросах и ответах: «Кто на смену комсомольцам? — «Пионеры, друзья, пионеры». Затем спрашивалось: «Кто на смену пионерам?» Отвечали: «Октябрята, друзья», и так доходили до яслей. Песня пелась на веселый русский народный напев «Пошли девки на работу».

Тематикой молодежных песен начала восстановительного периода часто продолжала оставаться гражданская война, но повествование о ней уже принимало характер романтических воспоминаний.

Показательна в этом отношении знаменитая песня 20-х годов «Комсомольское сердце» («Там вдали, у реки»). От этой песни, образы которой, кстати сказать, послужили отправной точкой для сотен стихотворений, веет романтикой. Романтична самая обстановка — широкая украинская степь, ночная тишина, догорающая заря, сверкающие за рекой огни. Овеяны романтикой люди, — несущиеся на врага юные кавалеристы. Романтична и смерть: юноша «поник головой», закрыл «карие очи», упал к ногам «вороного коня». Заключительная фраза — «комсомольское сердце разбито», хотя и явно привнесена сюда из романса, но всё же не случайна, поскольку романс близок к фольклорной военно-романтической песне 20-х годов.

Напев «Там вдали у реки» является возродившейся городской песней, широко популярной еще в конце XIX и начале XX века. Ее пели на многочисленные тексты, из которых наибоее популярны были некрасовская «Несжатая полоса» («Поздняя осень, грачи улетели») и «Крутится, вертится шар голубой».

Распространеннейшей молодёжной песней стали «Проводы» Демьяна Бедного, положенные композитором Д. С. Васильевым-Буглаем в 1922 году на мелодию украинской песни «Ой, що там за шум». В этой песне нашли свое яркое воплощение образы новых людей эпохи военного коммунизма, нашла выражение идея защиты молодой Советской России крестьянской молодежью. «Проводы» распевались не только в городе и в армии, но и в деревне. Влияла близость советскому крестьянству образов и идей стихов Демьяна Бедного, их привлекательная новизна (новые, веселые, с насмешкой над плачем родни проводы в армию — «Ах, куда ты, паренек, ах, куда ты! Не ходил бы ты, Ванек, во солдаты»). Яркость народной мелодии, подвижность, плясовой характер напева, — всё это обусловило огромный успех «Проводов».

Композиторские массовые песни все еще в те годы были немногочисленны.

Владение разнообразной песенной интонацией и формами хорового письма позволило Д. С. Васильеву-Буглаю создать значительное количество произведений, главным образом для самодеятельности. Одно из них — хор «Красная, молодежь» на текст комсомольского поэта Герасима Фейгина, погибшего при штурме Кронштадта в 1921 году, — получило в первой половине 20-х годов значительное распространение.

В основу песни «Красная молодежь» композитор положил короткую, замкнутую, упрямо повторяющуюся ритмо-мелодическую формулу, как бы выражающую цельность и устремленность образа («Мы пойдем без страха»). Композитор исходил от тех сильных, мрачно-выразительных бородинских интонаций (и в первую очередь от «Песни темного леса»), которые великий русский композитор связывал с образами стихийной силы. Однако песня Васильева-Буглая оказалась чрезмерно суровой, и это не позволило ей стать в полном смысле этого слова массовой. В конце концов «Красная молодежь» распространилась широко только среди хоровой самодеятельности.

Все эти песни пелись не только на улице, во время демонстраций, но и почти всегда перед началом комсомольских собраний, пока на них «подтягивался» народ. Их пели и после собраний и уже, конечно, во время всевозможных массовых «вылазок» и поездок — в вагонах, на пароходах, прогулках, в домах отдыха. Молодежная хоровая песня в таких случаях захватывала всех присутствующих.

Таким образом после окончания гражданской войны, в течение второго революционного четырехлетия (1921–1925), комсомольская и молодежная песня шагнула вперед. Наряду с героическими песнями появились шуточные, лирические. Зародилась романтическая народная песня — воспоминание о гражданской войне. Создали первые молодежные песни молодые комсомольские поэты. Но нового, молодого поколения композиторов еще не было. Однако старшее поколение — Васильев-Буглай, Митюшин, Покрасс, Алексеев — написали в эти годы первые композиторские молодежные песни.

Вторая половина 20-х и начало 30-х годов внесли принципиально новое в песни советской молодежи. Это новое связано с массовыми молодежными песнями нового поколения композиторов. В этих песнях были уже новые герои, носители новых идеалов.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание