построения мира во всем мире. Меня поразило то, что речь свою Зиллиакус произнес на превосходном литературно-образном русском языке. На том же банкете с речами выступили Копецкий, наш старый друг Зденек Романович Неедлы, Рафаэль Кубелик.

Во всех речах сквозили чувство искренней и глубокой дружбы к советскому народу, твердая вера в успех прогрессивного демократического движения за новую музыку.

Наше пребывание в Праге совпало с волнующим днем выборов в Национальное Собрание. Мы видели огромный интерес к выборам со стороны всех слоев населения Праги. В день подсчета голосов толпы пражан стояли на главных улицах, с волнением следя за бюллетенями, в которых публиковались предварительные итоги. Весть о победе Национального фронта вызвала подлинно всенародное ликование.

Помимо Праги, мы побывали еще в нескольких городах Чехословакии, в том числе в индустриальном центре Пильзене, где были необычайно радушно встречены представителями городской общественности. Члены советской делегации дали концерт для рабочих завода Шкода. Этот концерт, состоявшийся в помещении огромного заводского цеха, прошел в атмосфере исключительного подъема и всеобщего энтузиазма.

По дороге на курорт в Карловы Вары мы посетили могилу первого президента Чехословацкой республики Т. Масарика. Могила Масарика находится на простом сельском кладбище. Небольшой холмик, покрытый зеленым дерном, много цветов, скамейка, изгородь и большой надмогильный камень. Могила поражает величием простоты.

В Карловых Варах мы прожили несколько дней. Это был наш маленький отдых после напряженной работы на съезде. Там мы были в оперном театре, осмотрели дом, где жил Шопен, памятник Петру Великому, воздвигнутый в честь его пребывания в Карловых Варах.

После Карловых Вар мы пронеслись на быстроходных «татрах» по полям и лугам Чехии обратно в Прагу. 13 июня мы слушали концерт чешской филармонии под управлением Р. Кубелика, ораторию Дворжака «Святая Людмила», и в тот же вечер, провожаемые друзьями-композиторями, выехали в Варшаву.

В Варшаве на вокзале нас встречали многочисленные представители польской музыкальной общественности. С некоторыми из польских музыкальных деятелей мы успели уже познакомиться в Праге. Поэтому встреча с ними носила особенно дружеский характер.

Я был готов к тому, что увижу в Варшаве страшные разрушения. Но все же я не представлял себе такой ужасающей картины, какая открылась перед нами. До боли тяжело смотреть на руины некогда прекрасного города, на целые кварталы, сравненные с землей, на дома, обращенные в груду битого кирпича. Однако Варшава быстро восстанавливается. Есть уже полностью восстановленные улицы и даже районы. В частности восстановлены прекрасный оперный театр и консерватория. Стройка идет очень энергично и организованно.

К сожалению, нам не пришлось послушать в Варшаве польскую музыку, так как наши вечера были заняты встречами и совещаниями с композиторами, а также посещением концепта под управлением К. Иванова с участием Э. Гилельса.

Мы с Хренниковым повторили наши доклады, которые вызвали живой обмен мнениями. Польские композиторы, выступавшие в прениях, высказали много интересных мыслей о путях развития новой польской музыки, о борьбе с модернистическими увлечениями. Такое же совещание имело место и в Познани, где мы пробыли два дня. Помимо работы на совещании, в Познани мы присутствовали на премьере балета Пирковского: слушали репетицию концерта из произведений К. Шимановского; осматривали богатый музей польской живописи и скульптуры; посетили знаменитую Познанскую цитадель и возложили там венки на могилу советских воинов, погибших в боях за освобождение Познани.

Затем — поездка в Краков. Должен признаться, мы были очень рады тому, что ехали туда не скорым поездом, а пассажирским. Это дало нам возможность впервые за много дней как следует выспаться. В Кракове мы пробыли только сутки, не за этот краткий срок успели многое повидать. Город очень красивый и нарядный, совсем не пострадавший от войны. Великолепен древний замок Вавель.

После встречи с композиторами мы поехали слушать очень хороший самодеятельный хор. Он пел польские и советские песни. Театр был полон. Советские песни принимались восторженно. Иногда даже самое объявление названия советской песни вызывало бурю аплодисментов. Так было при объявлении «Полюшка». «Тачанки», «Катюши». Нам всем очень понравилась отличная массовая песня молодого польского композитора А. Пануфника, живущего в Кракове. Вечером мы еще успели побывать в драматическом театре, где смотрели «Овечий источник» Лопе де Вега. После этого спектакля мы должны были еще ехать на какое-то народное празднество, но пошел проливной дождь, и мы отправились в гостиницу, чтобы хоть немного поспать. Рано утром нас разбудили, чтобы ехать на аэродром — лететь в Варшаву.

Одним из самых сильных польских впечатлений в моей памяти останется посещение местечка Желязова Воля. С трепетом мы входим в дом, где родился и жил Шопен. Нас встретила старушка — хранитель музея. Узнав, что мы русские музыканты, она сорвала каждому из нас на память по розе с куста, растущего под окном комнаты Шопена. По преданию, этот куст был посажен еще при Шопене. На домике мы прочитали трогательную надпись, что в таком-то году Фредерик Шопен уехал отсюда, чтобы никогда бопее не вернуться на родину.

В Желязовой Воле мы видели обелиск в память гениального польского композитора, поставленный М. Балакиревым. Запомнилась встреча с местными школьницами. Они спели нам ряд хоровых пьес, но не смогли исполнить ни одной польской народной песни. А когда мы попросили их спеть какую-нибудь массовую песню, девочки с охотой запели «Катюшу».

Вечером — прощальный банкет в Варшаве. Речи, прощальное тосты. На следующее утро — отлет домой. Пять часов спокойнейшего полета, и мы снижаемся во Внукове. Теплая встреча с родными и знакомыми. Мы — в родной Москве.

Советские музыканты в Чехословакии и Польше

Т. ХРЕННИКОВ

Три недели советские музыканты провели в гостеприимной Чехословакии. От первой до последней минуты нашего пребывания в Праге мы были окружены заботой и сердечным вниманием. Представители Министерства информации и чехословацкого Синдиката композиторов сделали все, чтобы познакомить нас с достопримечательностями «Золотой Праги» и музыкальной жизнью Чехословакии.

Мы приехали на Международный съезд композиторов с небольшим опозданием. В прослушанных нами более чем тридцати докладах на самые разнообразные темы настойчиво звучала одна общая мысль, — острая и тревожная, — мысль о судьбах музыкального творчества. Мы слышали искренние и горькие сетования многих композиторов капиталистических стран на то, что они лишены минимальной свободы творчества. Гибельный процесс культурного вырождения оторвал музыку от народа в странах буржуазной цивилизации.

Эти ноты ярко прозвучали, в частности, в выступлении швейцарского делегата Ж. Бернара. Когда я задал Бернару вопрос, какой же выход из этого положения, он с большой осторожностью ответил: «По-видимому, выход может быть только в социальных преобразованиях».

Интересен был доклад Г. Энслера. Он рассказал об условиях творчества в США, где музыка стала товаром, предметом купли и продажи. Люди, занимающиеся музыкой, по сути дела превратились в дельцов, бизнесменов.

Не мало внимания было уделено вопросу о массовом распространении американского джаза. Джаз вытеснил в целом ряде западных стран произведения великих музыкальных классиков. Джазовые приемы «обработки» народных и классических произведений умерщвляют национальную музыку.

Доклады советских делегатов были последними на съезде. Горячо принятые большинством присутствующих, они вызвали оживленный обмен мнений. Два дня были посвящены ответам на многочисленные вопросы представителей Советской страны. Острота, с которой делегаты реагировали на затронутые нами темы, свидетельствовала о том, что мы правильно и своевременно коснулись их в своих выступлениях.

Советская делегация в основном докладе, делать который пришлось мне, выдвинула три момента. Первая часть доклада содержала критику зарубежной информации, исказившей подлинный смысл и значение тех событий, которые произошли в музыкальной жизни Советского Союза. Американские и английские газеты не мало потрудились, чтобы извратить и оклеветать историческое значение этих событий. Вторая часть была посвящена анализу состояния музыкального искусства Запада, его формалистическим извращениям и раскрытию понятий формализма и реализма. Заключительная часть доклада рассказывала о Первом Всесоюзном съезде советских композиторов и его решениях.

После меня выступил Ю. Шапорин. Он сделал хороший доклад на тему о традиции и новаторстве, вызвавший живую реакцию аудитории. Доклад Б. Ярустовского затронул широкий круг вопросов, связанных с развитием советской музыкальной науки.

Большинство делегатов, выступавших после наших докладов, указывало на огромное, перерастающее рамки музыкальной жизни Советского Союза значение тех событий, которые произошли за последнее время на нашем музыкальном фронте. По признанию ряда делегатов, разгром формалистического направления и победа эстетики социалистического реализма окажут существенное влияние на развитие мирового музыкального искусства. Композиторы Чехословакии и Польши говорили о том, что формализм пустил глубокие корни и в их творчестве.

В принятом съездом обращении ко всем прогрессивным музыкальным деятелям мира делегаты единодушно отметили глубокий кризис, переживаемый современной музыкальной культурой, и призвали композиторов содействовать тому, чтобы вывести музыкальное искусство из тупика, в котором оно очутилось. Делегаты выдвинули предложение об организации международной ассоциации прогрессивных композиторов и музыковедов.

Хорошее впечатление произвела на нас композиторская организация Чехословакии, в частности, Управление по охране авторских прав, существующее при Синдикате чешских композиторов. Это великолепно работающая организация, располагающая большой сетью представителей на местах и энергично защищающая права композиторов.