Выпуск № 3 (108) | 1947 - страница 40

мажорная мазурка ор. 30 № 2 (по Peters’y — № 3), бурно «восходящая» из «ритмо-запева»: ощущение заискрившихся солнечных лучей! Яркие контрасты (forte, pianissimo, fortissimo, pianissimo, forte crescendo, pianissimo) освещения только усиливают блеск основного огненного тона и решительность тона музыки. Конечно, тотчас надо присоединить обе сибемоль-мажорные мазурки (ор. 7 № 1 и ор. 17 № 1). Тонально-красочно они мягче, ибо в си-бемоль-мажорности есть прелесть белизны слоновой кости клавиш фортепиано; но энергичная поступь и волевой светло радостный характер музыки одушевляет цветовое качество тональности мужественным колоритом: конечно, это не гимны солнцу, а вернее — содружные застольные песни, не раз освещающие своей бодрой лирикой страницы шопеновского творчества, это как и у Пушкина: «Да здравствуют музы, да здравствует разум!», — но в интонациях славянскопольского пафоса и с гордой, вызывающей «осанкой ритма». Как блестят в репризе мазурки ор. 7 № 1 острые акценты «шестнадцатых долей», особенно в подчеркнуто модифицированных Шопеном тактах, словно звенит сталь, гудя, прорезая воздух:

При всей славянской соль-минорности своей средней частью к двум си-бемольным мазуркам примыкает мазурка ор. 24 № 1. Интересно, в экспозиции основной мелодии отметить «бытование» интонаций, родственных и алябьевскому «Соловью», и ряду подобных романсовых и танцовальных напевов, здесь еще с характерно славянским ладовым «полуторатоном», отнюдь не «восточным» и не «турецким» по происхождению. Мазурка си-мажор ор. 41 № 2 (Peters, ор. 41 № 3) полна одушевления и народно-танцовального увлечения и порыва: словно сперва танцующие пары не могут оторваться от земли, ио вдруг, снявшись (fz), вихрятся в круговом пьянящем рое. Она не единственна в этом своем картинно-образном полете, но в ней очень красивы и всегда колоритно-неожиданны «броски» фразы из си-мажора в соседние тональности (например, в ми-бемоль-мажор, такты 15‒19 и аналогичные). Но страстность — тоже колоритный цвет, поэтому должно присоединить к букету или «изборнику» ярких мазурок замечательную по нюансам «цвета души» — страстного чувства — одну из пленительных по интонационному развитию и интонационным контрастам мазурку си-бемоль-минор ор. 24 № 4, начинающуюся из тишины — глубины души и приходящую к «тихости». Словно скорбная дума, о которой сперва сердце решило молчать, но которая как-то незаметно рождает песнь — тихую жалобу, через несколько мгновений превращающуюся в страстный стон. Как правдивы, как психологически чутки первые двенадцать тактов этой мазурки от piano росо а роcо crescendo к fortissimo, затем лаконичнейшее diminuendo — один выразительный такт! — и вновь нарастающий стон. Дальше — странствования любовного чувства: нежная ласка, доверие, возникающее беспокойство, опять мотив скорбной песни, вспышка ревности, краткий момент примиренности с печалью, вновь волнение (piu agitato е stretto), вновь страстный стон! Слышится элегия душевного одиночества (piano, legato, sotto voce), за ней — одушевление, воскресшая надежда, то свет, то тень, то

одна окраска чувства, то иная. Нюансы — от pianissimo dolcissimo до бурной взметнувшейся волны страсти (ff) — чередуются непрестанно, пока не приходит осень чувства, вновь возвращается неизбывное шопеновское zal и с нею скорбная песнь, основной «тон» сиротливой души: он звучит всё медленнее, всё тише, уходя в тишину сердца, и застывает, вздохнув последний раз в заключительном «помню» (выразительнейший мелодический каданс на одной из попевок душевного сиротства). Нельзя еще не обратить внимания на то, как во всем изложении пульсирует ритм мотива:

Мазурка эта принадлежит к числу мазурок — «лирических поэм» о страстном чувстве художественно-индивидуальной, душевно-чуткой человеческой натуры: Шопен не является в них поэтом лишь «свойских» субъективнейших чувствований. Конечно, подобные страницы музыки не «внеличны», иначе они были бы абстрактны, с надуманными эмоциями. Но личное в них уже перенесено во «всем без слов понятное» и притом дышит столь высоко-интеллектуальной (в смысле «разряженности от чувственного») целомудренной атмосферой, что всегда становится явлением общительно-художественного порядка, а не случайной исповедью или «эпизодом» очередного увлечения.

К мазуркам — «лирическим поэмам» сопринадлежат: до-диез-мияорная ор. 30 № 4, с концовкой из «интонаций Марины» Мусоргского, си-минорная рондообразная мазурка ор. 33 № 4, еще до-диез-минорная ор. 41 № 4 (Peters — op. 41 № 1), с характерным обозначенном для всего movimento: maestoso — словно элегия с героической гордой поступью и с замечательным своей zal′евой напевностью заключением. Это тоже одна из труднейших для исполнения мазурок: надо провести интонационное нарастание среди «колебаний пульса и свето-теней страстного чувства» на протяжении свыше ста (118) тактов к величайшему гордому изложению темы fortissimo и найти в себе силы сосредоточиться в заключительном сдержанном, словно в словах «наедине с собой», признании: гордость гордостью, а от мучительных страданий большого и глубокого чувства никуда не уйти! Тем же содержанием, но в «произнесении sotto voce», насыщена поэмная мазурка до-диез-минор ор. 50 № 3. Но ее красивое лирическое заключение «из дневников сиротливого сердца и уязвленной в своей правдивости любящей души — уязвленной холодом безответственности» — срывается конечным решительным fortissimo: «прочь мираж»!.. И еще напомню о лирическом светлом тоне мазурки ор. 56 № 1 си-мажор, с любованием лукаво-приветливо реющей перед взором женской тенью (эпизоды «на грани вальса — росо piu mosso, leggiero в ми-бемоль-мажоре и при повторе в соль-мажоре: их можно назвать «веберовскими реминисценциями»).

Здесь слышится обаяние, присущее всем музыкальным страницам Шопена, которые хочется назвать «лунными», и тем далеко вперед «послешопеновским» романтическим видениям, какие не раз вызывал русский балет в художественных образах «Шопенианы», «Spectre de la rose», «Жизели» и «Лебединого озера». Но, конечно, в существе своем, только танец Павловой и Нижинского можно было бы сравнить с «поэтикой и пластикой танцовального» в музыке, как она высказалась и обнаружила себя у Шопена.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание