Выпуск № 7 (101) | 1946 - страница 51

Композиторская техника Неймарка стоит на очень низкой, мы бы сказали, на начальной ступени. Во всех трех частях концерта надоедливо применяется один и тот же прием повторения оркестром фразы, только что сыгранной на фортепиано; оркестр непомерно много дублирует в унисон фортепианную партию; полифония почти отсутствует; развитие материала подменено его повторением. Все это тем более удивительно, что Неймарк далеко не начинающий композитор — ведь первые его сочинения появились не менее 15 лег назад. И если мы не склонны слишком винить его за слабое противодействие влиянию музыки Хачатуряна (за хорошие влияния бранить не следует!), то хочется предупредить его, что столь некритическое отношение к своему творчеству, удовлетворенность всем, что выходит из-под пера, — не сулит ему больших успехов.

3-й фортепианный концерт Дзержинского, сыгранный Т. Рябовой, также произвел впечатление очень слабого сочинения. Автор, видимо, нарочито стремился к большой простоте музыки, но зачастую, не сумев удержаться на должной грани, он из области простоты попадает в убогий примитив. Средства выразительности, применяемые им в этом концерте, чрезвычайно ограничены.

Так, например, он беспрестанно пользуется элементарными, гаммообразными построениями, без успеха пытаясь заменить ими всё выразительное богатство виртуозной фортепианной техники.

В концерте заметна несколько большая свобода в обращении автора с оркестром, есть в нем и отдельные, приятные по музыке эпизоды, и всё же, в целом, он производит впечатление наивного и беспомощного сочинения. Когда же, наконец, Дзержинский ликвидирует свою профессиональную отсталость? Когда, наконец, сто композиторская техника будет соответствовать масштабу его приятного лирического дарования? Что-то уж очень затянулся период его «самообучения»!

«Сюита на казахские темы» Н. Крюкова и «Симфоническая ода» А. Абрамского — сочинения, не плохо звучащие в оркестре, однако оба они в художественном и эмоциональном плане ничем не порадовали требовательных слушателей. Таких гладеньких, — не плохих, но и ничем не примечательных сочинений у нас слишком много.

Талантливый композитор-свердловчанин В. Трамбицкий выступил с симфонией, посвященной памяти Николая Островского. Музыка этой симфонии всегда содержательна и взволнована, но однообразна и непомерно растянута — симфония длится около часа. Наиболее удачная и цельная третья часть — Патетическое Andante. Право, если бы этому Andante предпослать небольшое вступление, оно превратилось бы в превосходную патетическую поэму памяти Н. Островского. Задача, поставленная композитором, вполне решена им только в этой части, где тонус музыки совпадает с героическим обликом любимого писателя советской молодежи. Остальные же три части симфонии говорят о том же, но менее убедительно, а потому и кажутся просто лишними.

Симфония Д. Клебанова посвящена мученикам «Бабьего яра». Это реквием жертвам фашистских изуверов. При всей серьезности отношения автора к своей задаче и его очевидной талантливости, ему не удалось полностью справиться с ней. Получилось очень растянутое, лирическое, местами скорбное произведение. Когда вспоминаешь о сотнях тысяч невинных детей, женщин, стариков, замученных фашистами, то прежде всего ощущаешь острую ненависть к палачам, жажду мести, стремление восстановить попранную справедливость. Чувств одной лишь скорби и жалости недостаточно: они не выражают подлинных чувств народа к палачам-пемцам. Наша скорбь действенна. Она источник могучего патриотического движения, источник несокрушимой воли народу к победе. Вот этой-то стороны — активной, действенной — и нехватает в симфонии Клебанова.

А. Ф. Гедике показал приятную по музыке и хорошо оркестрованную сюиту из оперы «Макбет». Было бы неосторожно судить по этой сюите о достоинствах всей оперы, но, естественно, возникли недоуменные вопросы: почему оперы этого серьезного композитора ни разу не явились предметом обсуждения Оперной комиссии Оргкомитета ССК, почему их не показывает в концертном исполнении оперный ансамбль ВТО? Если они неудачны, то об этом надо сказать; если они хороши, то недопустимо оставлять их лежать в портфеле безмерна скромного автора. Молодой композитор С. Разоренов впервые выступил с небольшим оркестровым сочинением — «Фантазией на славянские темы». Чрезмерно клочковатое, построенное па частой смене эпизодов, произведение это не заинтересовало слушателей; но обнаруженный автором вкус, проявленное чувство оркестра заставляют с интересом ожидать исполнения его новых сочинений.

Л. Книппер в одном концерте продирижировал двумя своими сочинениями: «Лирической серенадой» и «Симфониеттой» для струнного оркестра. Оба эти сочинения произвели превосходное впечатление, со всей очевидностью продемонстрировав дальнейший расцвет дарования автора. Особенно хорошо прозвучала Серенада — отличное по музыке и мастерству произведение. В стравнении с ней Симфониетта неизбежно показалась менее яркой, хотя и она значительна и хорошо звучит.

Очень хорошее впечатление оставила «Тема с вариациями» для струйного оркестра Г. Литинского. Умная, серьезная музыка, построенная на отличном владении полифонией и многообразными возможностями струнной группы.

4-я симфония Н. Иванова-Радкевича — талантливое и серьезное произведение. Она привлекает своим эмоционализмом, порой трагическим пафосом и радует мастерским оркестровым изложением. Чувство пропорции, формы, органически присуще автору, и поэтому симфония, несмотря на большие размеры, не кажется растянутой, слушается легко. Язык симфонии сложен — ее мелодии причудливы, изысканны (особенно в фантастическом «полетном» скерцо), гармонический язык— острый, терпкий, но слушается она с неослабевающим вниманием, потому что это искренняя музыка. Иванов-Радкевич требовательно относится к своим симфоническим работам и сравнительно редко показывает их. Симфония № 4 и еще раньше исполненная «Детская сюита» вновь напоминают нам, что Иванов-Радкевич талантливый автор не только духовой музыки, хотя ему действительно принадлежат лучшие и наиболее популярные марши.

Хорошо прозвучали небольшие лирические пьесы — «Веснянки» — украинца Вериковского. При всей простоте и непритязательности музыки, эти пьесы своей искренностью, задушевностью и тонким оркестровым нарядом завоевали симпатии слушателей.

Ярким произведением оказался концерт для альта Г. Антюфеева, прекрасно сыгранный Я. Каплуном. Безупречное владение оркестром и солирующим инструментом, свежесть и эмоциональность мелодики — вот достоинства этого превосходного сочинения.

Очень понравилась своим уверенным мастерством симфония № 3 Е. Брусиловского (Алма-Ата), хотя в ней, пожалуй, слишком много tutti, мощных оркестровых кульминаций и мало контрастирующего материала. Многие из нас не имели случая ранее слушать работы Брусиловского. Тем приятнее было убедиться, что в его лице мы имеем дело с талантливым композитором, вооруженным хорошей техникой. Горячий темперамент его музыки бесспорно увлекает.

Нет нужды говорить о достоинствах лирического виолончельного концерта Н. Я. Мясковского, уже неоднократно исполнявшегося С. Кнушевицким в концертах 1945 года. Бесспорно, это одна из лучших последних работ Мясковского и один из интереснейших инструментальных концертов в советской музыке.

Остается сказать несколько слов о 5-й симфонии Я. Иванова (Рига). Это — одно из самых сильных впечатлений, оставшихся у нас после прослушания всего цикла концертов. В нем почувствовалось дыхание подлинного таланта, сказавшееся и во властной притягательности всегда яркой и глубокой музыки, и в профессиональном, высоком уровне всего сочинения, в целом.

Творчество Я. Иванова заслуживает самого пристального внимания и поддержки.

От двух «Русских сюит» А. Б. Гольденвейзера осталось впечатление неудовлетворенности. Построенные на фольклорном материале, они лишены индивидуальной яркости в подходе к народным песням, что, в частности, сказалось в их оркестровом изложении.

Таковы, в самом кратком изложении, наши впечатления от второго цикла закрытых музфондовских концертов. Как видим, наряду с такими выдающимися произведениями, как концерт Мясковского, «Лирическая серенада» Книппера, симфонии Иванова и Брусиловского и концерт Антюфеева, в программах фигурировали и бесспорно очень слабые произведения, — напомним о концертах Неймарка и Дзержинского.

Общее же впечатление таково, что при составлении программ была проявлена большая требовательность, чем при организации первого цикла. И всё же у мае есть упреки к устроителям концертов. Чем, например, объяснить, что указанные выше превосходные сочинения исполнялись лишь в закрытых концертах-просмотрах, а в программы Большого зала консерватории были включены не только не выдающиеся, но просто мало интересные симфонии Шехтера (№ 3) и А. Крейна (№ 2), почему также в Большой зал консерватории проник не отличный концерт Антюфеева, а весьма слабый скрипичный концерт Компанейца и неинтересный концерт для трубы Василенко? Почему, наконец, вовсе выпал из всех программ интересный во многих отношениях и уж во всяком случае более значительный, чем концерты Дзержинского и Неймарка, — концерт А. Спадавеккиа?

Мы понимаем, что в таком большом и сложном деле возможны всякие ошибки и неожиданности, но все же Оргкомитету Союза советских композиторов СССР следует еще более серьезно и ответственно подходить к составлению программ концертов и просмотров, не перепоручая целиком этого серьезного дела Музфонду.

Л. Устинов

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Л. Устинов

Содержание