МУЗЫКАЛЬНАЯ НАУКА

Памяти Л. С. Рабиновича

Три года тому назад, 14 июня 1943 года, умер в Новосибирске, в возрасте 43 лет, талантливый ленинградский музыковед Александр Семенович Рабинович. Долгая и мучительная болезнь (туберкулез легких) часто и большими полосами отрывала его от работы. Особенно обострилась она в трудную блокадную зиму в Ленинграде. А. С. самоотверженно участвовал в защите родного города как гражданин, музыкант и ученый.

В марте 1942 года, по распоряжению Ленинградского Управления по делам искусств он в тяжелом, почти безнадежном состоянии был вывезен в Кострому, а затем — по инициативе Е. А. и Ю. Н. Тыняновых — в город Молотов. Резкое обострение туберкулеза на почве дистрофии приковало Александра Семеновича на долгие месяцы к постели. В конце 1942 года А. С. был помещен в туберкулезный санаторий под Новосибирском, а с марта 1943 года — в Туберкулезный Институт в самом Новосибирске. Мучительная борьба с болезнью не погасила в А. С. научно-художественных и общественных интересов. Лежа в молотовской больнице, он живо интересовался новинками советской музыки — оперой М. Коваля «Емельян Пугачев» и балетом А. Хачатуряна «Гаянэ», — которые ставил находившийся в Молотове же Государственный Театр Оперы и Балета им. Кирова. Здесь же А. С. написал статью о ранних русских операх¹. Работать А. С. продолжал до последних дней. Уже в Новосибирске он начал писать книгу об исполнительстве, составлял заметки по источникам русской оперы до Глинки. Последней работой А. С. явилась небольшая статья о советской песне: «Музыкальная эмблема Отечественной войны»².

А. С. Рабинович

А. С. Рабинович представлял собой своеобразный и исключительно ценный тип музыкального ученого. Прежде всего, в нем жил великолепный, чуткий, эстетически развитой музыкант. Вкус его был безупречен, диапазон интересов очень широк. Всё, чем он занимался, всегда звучало в нем, ощущалось им в живом, выразительном движении. Тонкий слух, острое восприятие А. С. схватывало живо и интонационно-мелодическое начало, и гармоническую, полифоническую сторону произведения, и пластику формально-конструктивного построения, и тембровую выразительность. Трудно сказать, к какому из элементов музыкальной речи А. С. был более чуток. Он обладал далеко не часто встречающимся качеством, особенно ценным у ученого: звуковым воображением. Музыку отдаленных эпох, реально давно уже не звучащую, он мог прочесть, безошибочно

_________

¹ Напечатана уже после смерти A. С. в сборнике «Советская музыка», № 6. М. Музгиз, 1946. — Ред.

² Статья помещена в настоящем номере «Советской музыки». — Ред.

оценив ее, определив ее художественную значимость. Эстетическая заинтересованность А. С. была исключительно разнообразна. Он мог с увлечением заниматься клавирной музыкой Ф. Э. Баха и музыкально-драматическими сочинениями Степана Давыдова, симфонизмом Бетховена и советской массовой песней, творчеством Шостаковича и музыкой Французской революции. Черта эта обнаруживала в нем живого музыканта, органически связанного с нашей современностью, чуждого гелертерской ограниченности и узости.

Чувством музыки насыщены все статьи А. С. Рабиновича. Читатель всегда найдет в них свое, непосредственное восприятие исследуемых произведений, тонко и индивидуально схваченные стилистические черты. Никогда А. С. не сбивается на проторенную дорожку, — даже в тех работах, которые трактуют неоднократно описанную музыку (как, например, в статье о романсах Бородина).

Стремление к углубленному стилистическому анализу, поиски новых аналитических средств обусловили увлечение А. С. теорией ладового ритма. В 1918–1920 гг. он жил в Киеве и учился в Музыкально-Драматическом институте им. Лысенко, в классе теории композиции Б. Л. Яворского. Работа с замечательным теоретиком, музыкантом широчайшего кругозора, оставила глубокий след в сознании А. С. Во всех его позднейших исследованиях можно найти влияние аналитических приемов и терминологии Яворского.

Выдающиеся качества музыканта сказались и в научно-творческих работах, выполненных А. С. Рабиновичем. Я имею в виду клавираусцуги ряда отрывков из опер Скокова, Бортнянского, Матинского, Пашкевича, Давыдова, Верстовского, расшифровку баса в песнях Трутовского, сделанные А. С. для «Истории музыки в нотных образцах» под ред. проф. С. Л. Гинзбурга¹. Впервые, благодаря А. С., русские авторы XVIII–начала XIX века появились не в схематических, скелетных, безличных переложениях, а в клавираусцугах с живой, индивидуальной фактурой, передающей ощущение оркестрового оригинала.

Тематика работ А. С. Рабиновича разнообразна. На первый взгляд в ней даже может почудиться известная пестрота и случайность. Однако это только на первый взгляд. А. С. привлекали крупнейшие явления западной и русской музыкальной культуры, однако, не только в их вершинных достижениях. Он находил научный интерес в изучении явлений второстепенных, однако существенно важных в формировании исторического стиля. Там, у истоков, в ранние периоды, еще в полумраке, интересно и весьма поучительно наблюдать, как возникают, складываются, сталкиваются отдельные элементы, которые затем в развитом и очищенном виде, в наиболее целесообразном выразительном облике предстают в великих образцах зрелого стиля. В этом влечении к периодам становления ощутимо сказалось огромное влияние, которое оказал на А. С. Борис Владимирович Асафьев.

В 1922 году А. С. вернулся в Ленинград и прочел вышедшую только что книгу Игоря Глебова (Б. В. Асафьева) — «Симфонические этюды». Она произвела на него такое сильное впечатление, что он решил немедленно поступить в Институт Истории Искусств, музыкальным разрядом которого руководил автор книги. С тех пор, в течение восьми лет, сначала как студент, а затем в качестве аспиранта, А. С. был тесно связан с Б. В. Асафьевым. Могучее воздействие личности Бориса Владимировича многосторонне проявилось в работе А. С.: оно определило широту его художественных интересов, устои его исторического мировоззрения; оно откристаллизовалось в определенных принципах научного исследования, в любви к первоисточникам, к документам и памятникам музыкального искусства.

В занятиях под руководством Б. В. Асафьева наметились и три основных тематических русла, по которым развернулась научно-исследовательская работа А. С. Это: 1) зарождение классического стиля в музыке; 2) музыка эпохи Великой Французской революции и 3) русская опера до Глинки.

Всем этим, по видимости различным, темам присуща, однако, существенная общая черта: упомянутый выше исторический динамизм, задача обследования ранних стадий важнейших историко-музыкальных явлений. В первой теме это сформулировано непосредственно; музыка эпохи Французской революции — колыбель романтического стиля XIX столетия; в доглинкинской русской опере — становление русского национального стиля.

С интересом и увлечением А. С. занимался западным классицизмом, перерыл, перекопал огромную литературу, знал камерную и симфоническую музыку XVIII века во всех ее разнообразных ответвлениях, превосходно ориентировался в эсте тических и теоретических трактатах того времени. К сожалению, довести до конца эту работу в соответствующих масштабах А. С. не удалось. Незавершенной осталась рукопись «Что такое симфоническая музыка» и книга о Бетховене. И лишь очень небольшое представление об огромном, плодотворном труде дают появившие в печати две популярные книжки: «Иосиф Гайдн» (два издания) и «Девятая симфония Бетховена». Брошюра о Гайдне,

_________

¹ Том I, Л. 1940.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

МУЗЫКАЛЬНАЯ НАУКА

Памяти Л. С. Рабиновича

А. С. Рабинович

Содержание