Выпуск № 7 (101) | 1946 - страница 39

могучей кучки русских музыкантов» (собрание сочинений В. В. Стасова, т. III, СПБ. 1894, стр. 217–219).

А программа концерта была следующая: «Камаринская» и «Ночной смотр» Глинки, «Казачок» Даргомыжского, увертюра на чешские темы и романс «Песнь рыбки» Балакирева, увертюра на сербские темы Римского-Корсакова, ария Монюшки, венгерская фантазия или, как обозначает Стасов: «фантазия на словацкие (неправильно называемые венгерскими) темы Листа»; Таким образом, впервые здесь употребленное выражение «могучая кучка» включает в себя и Глинку и Даргомыжского и еще не звучит «кличем» для «группы пяти». Серов, как видно, был исключен из торжества!..

Глубокая причина всей славянской линии «кучкизма», как явления национального, таилась в том, что группа в своих первоистоках наследовала «русскую идею в славянском обличии», т. е. данную во всеславянском охвате. В музыке крупным «выдвиженцем» данной тенденции был А. Н. Верстовский с целым рядом «славяно-росских» опер и с «Аскольдовой могилой», завоевавшей громадный успех во всех углах страны. Славянизированной оперой была и «Русалка» Даргомыжского. Если вспомнить о популярности еще «Днепровской Русалки» Кауэра — Давыдова — Кавоса (ее последняя, 4-я, часть датируется 1806 годом), то, значит, до талантливой славяно-русской оперы Даргомыжского («Русалка» впервые поставлена в 1856 году) уже целое полстолетие, а с екатерининского (Пашкевич, Сарти, Каноббио) «Начального управления Олега» (1794) считая, — свыше шестидесяти лет славяно-российская идея в русской музыке имела за собою прочную давность.

В русском музыкознании имело место несколько высокомерное отношение к Верстовскому, и безусловно уж в нем проглядели многое из-за небрежения расследованием путей и перепутий этой идеи, составлявшей своего рода лейтмотив его творчества. И право «мост» от Верстовского к славянским элементам в Даргомыжском и в Серове совсем уж не такой зыбкий, как могло бы казаться.

Прохождение русско-славянской идеи во всевозможных окрасках было в ту эпоху очень «акцентированным» явлением в русской общественной жизни, а для музыки еще тем более привлекательным, что тут завязывалась связь действительно с прекрасными богатыми запасами песенности. Миновать это течение, не коснувшись его, для кучкизма в его первоистоках в 50-е годы просто было бы неестественно столь же, как и в его развитии. Средина 60-х годов оказалась кульминацией русско-славянского движения в музыке и, что самое существенное, — едва ли не первым общественно-ярким выступлением русской музыки не как только музыки с ее отдельными художественными достижениями, а музыки — идейной силы в идейном движении.

Итак, в 1865 году блестящий успех «Рогнеды», в 1866 г. — постановка «Ивана Сусанина» в Праге, в 1867 премьера в Праге «Руслана и Людмилы» Глинки под управлением Балакирева, в этом же году приезд славян в Россию и яркий русско-славянский по содержанию симфонический концерт, в 1870–71 г. затея с «Младой»¹ Далее, «кульминация» растворяется, но как раз в «Майской ночи» и «Снегурочке», в операх «в славянстве якобы незаинтересованного» Римского-Корсакова русско-славянские элементы действуют солидарно, чтобы в

_________

¹ Напомню еще о проектированной Даргомыжским славянской опере «Рогдана», от которой сохранилось несколько фрагментов.

«Младе» вновь расцвести уже на сюжете явно славянском, в «Ночи под Рождество», как раньше в «Майской ночи», «украинизироваться», а в «Пане воеводе» — «полонизироваться» («шопенизироваться»), Все это в целом образует очень выделяющуюся линию (в 1897 г. еще возникает кантата «Свитезянка»), которую трудно считать случайной. Ведь то, что за всю свою после распада «могучей кучки» жизнь сделал по линии русско-славянской идеи в музыке Балакирев, становится в сравнении с элементами славянства у Римского-Корсакова если не малозаметным, то просто скромным.

Как известно, эпопея с «Младой» в своей первоначальной стадии 1871–72 г. завершилась целым рядом музыкальных эскизов-эпизодов и сцен Кюи, Бородина, Мусоргского и Римского-Корсакова, причем особенно выделился здесь Бородин. Музыка эта частью разошлась по другим произведениям, частью осталась в полуэскизном виде. Во втором своем этапе «Млада» стала целиком балетом (либретто в редакции М. И. Петипа, музыка Минкуса), который и был поставлен в 1879 году. Когда Римский-Корсаков взялся единолично за «Младу», он в сущности инстинктивно или сознательно продолжал линию, усвоенную им от шестидесятых годов и расцвета «кучкизма», но линию ему. повидимому, дорогую, имевшую свои интонационные элементы. Театр ( б. Мариинский) поставил, и не скудно, «вторую» «Младу», как оперубалет, но ослабление «славянского энтузиазма» в те годы сыграло свою роль: лирико-эпический сюжет из жизни мертвой культуры полабских славян, не будучи согрет ни напряженной драматической интригой, ни современно-идейным вниманием к русско-славянским вопросам, — никого не волновал. Попытка возобновления «Млады» в нашу советскую эпоху, помню, дала впечатление исторического нонсенса, хотя, правда, постановочно-режиссерский ключ к ней найден не был.

И все-таки досадно за этот превосходный, оригинальный, именно, по театрально-звукописно-феерическим тенденциям и остроумным находкам труд композитора, труд, конечно, несший в себе славянскую идею в ее противопоставлении германизму, хотел ли того Римский-Корсаков или не хотел. При этом к чести русского композитора надо сказать, что его путь ничего общего с националистической ограниченностью не имел и иметь не мог.

Истоки сюжета «Млады» вполне понятны. Степан Александрович Гедеонов (1816–1877), с 1850 года вращавшийся в кругу интересов художественной археологии, коллекций искусства и истории древних культур, став в 1867 году директором императорских театров, естественно, хотел поискать свежей линии в репертуаре оперно-балетного театра. Мысль о славянской феерии, коллективно созданной кружком передовых русских музыкантов, обладавших свежим воображением и славянскими симпатиями, как-то сама собой отвечала всей общественнополитической ситуации. Сюжет «Млады» с драматической точки зрения не менее наивен, чем сюжет «Рогнеды», но «фундаментирован» он культурно-исторически — в свете тогдашних знаний о славянстве — очень ппочно. Стоит только обратиться к солидному труду А. Гильфердинга История балтийских славян (работа печаталась на переломе 50-х–60-х годов, а в собрании сочинений Гильфердннга, симпатичнейшей фигуры энтузиаста-ученого в славяноведении и русской фольклористике¹, она составляет том четвертый, СПБ, 1874), чтобы понять

_________

¹ Александр Федорович Гильфердинг родился в 1831 году, скончался в 1872 годч вскоре после своей блестящей в научном отношении поездки в Олонецкий край за былинами.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание