посвященном годовщине присвоения дивизии звания 13-й Гвардейской. Вечер состоится 25 января 1943 года в 20:00 на старом к. п. (труба). Командование дивизии. Город Сталинград».

Точно в 20:00 машина командующего дивизией Героя Советского Союза генерал-майора Родимцева подвозит нас к трубе. Представьте себе большую заводскую водосточную трубу (дивизия располагалась в районе завода), метров в пять шириной и такой же высоты. Стены завешаны плащ-палатками, висят лозунги, в глубине подобие эстрады. После приветственных речей началась неофициальная часть. Незабываемый веселый вечер! Песни ни на минуту не умолкают. Ансамбль песни и пляски двух дивизий поочередно показывает свое мастерство. Это подлинно фронтовые ансамбли!

В самые тяжелые минуты, в короткие перерывы между жестокими схватками, ансамбли своими выступлениями поднимали дух бойцов, развлекали их, звали на защиту любимого города.

В программах этих ансамблей много свежего, подлинно красноармейского юмора. Вся программа высоко оптимистична. В программе хора — песни «Есть на севере хороший городок» Хренникова, «Гвардейский марш» Хачатуряна, несколько моих песен и боевые песни дивизии 62-й армии, написанные местными композиторами и поэтами. Лихо пляшут танцоры, заражая всех своим темпераментом; не уступает им в плясе и командующий армией генерал-лейтенант Чуйков. А наверху — стальное кольцо вокруг фашистских захватчиков сжимается всё туже и туже...

26 января. В этот исторический день мне, вместе с поэтом Евгением Долматовским, довелось присутствовать при том, как генерал-майор Родимцев, его заместитель и несколько командиров вышли с красным знаменем на передний край встречать авангард армии, идущей с запада. Это было утром, авангард пробился к нам с боем. Старший лейтенант Стотланд и его товарищи бежали навстречу. Стотланд начал рапорт, но, махнув рукой и утерев набежавшую слезу, крепко обнял Родимцева и каждого из нас. Так кольцо окружения было разорвано надвое. Настроение праздничное. Написали с Долматовским веселую песню «Колечко».

27 января. Бродим по отбитому заводу, в котором каждый цех был ареной жестоких схваток. Идти можно только по протоптанным в снегу дорожкам. Кругом всё заминировано. Завод сильно разрушен, но строители обещают восстановить его в короткий срок. На одной из стен написано: «Здесь на смерть стоял батальон гвардейцев Родимцева». Эта стена — памятник. Памяти бойцов, сражавшихся у этой стены и отдавших свою жизнь за Родину, мы с Долматовским посвятили песню «У нас в Сталинграде».

Это — записи всего лишь нескольких дней. Но буквально каждый день, проведенный в Сталинграде, мог служить источником того мужественного вдохновения, которое помогало поэту, писателю, композитору создавать произведения, волнующие бойцов и поднимающие их боевой дух.

Как-то у меня спросили: мог бы я написать о Сталинграде, не будучи там? — Конечно, о Сталинграде могут и будут писать композиторы, не побывавшие там. Но я твердо убежден, что эту волнующую тему я смог охватить только благодаря тому, что непосредственно находился в центре событий.

Фронтовая дружба

Валентин Кручинин

Русский народ издавна дружен с песней. Это особенно чувствовалось в дни войны. Боевая песня была неразрывно связана с бытом Красной Армии, помогала в бою и на отдыхе. Песня на фронте была одним из видов вооружения.

Работа над боевой песней требовала пристального изучения боевого опыта части, не терпела верхоглядства и наскока. В то же время такая работа требовала взаимного понимания и творческой дружбы обоих авторов песни — композитора и поэта. Такое понимание у нас возникло с поэтом Л. Ошаниным, — еще задолго до Отечественной войны.

В дни войны наша дружба с Красной Армией началась работой над боевой песней одной из дивизий Первого Гвардейского Кавалерийского корпуса.

Как-то само собой вышло, что работали мы, главным образом, в кавалерии. Для меня кавалерия — родной род оружия, еще с гражданской войны, когда я служил в Первой Конармии.

Часто товарищи спрашивали о наших методах работы, о том, как мы писали ту или другую песню, как доводили ее до каждого бойца. Трафаретов здесь быть не могло. Методы работы каждый раз подсказывались обстановкой, боевым опытом части и теми особенными, незаметными на первый взгляд, черточками, которые присущи каждому боевому организму. Общий закон — работа в полную силу, без всяких скидок

на трудности обстановки. Работать приходилось в полевых условиях, без рояля. Стихи и музыка писались за одним и тем же наскоро сколоченным столом, в землянке или в деревенской избе. Характерно, что в создании песни всякий раз принимали горячее участие и бойцы.

Серьезно и внимательно подходили к новым песням бойцы и командиры. Мы только что разучили песню с запевалами, когда к полянке, где сидел импровизированный хор, подъехал командир части. Запевалы сели по коням, и он сказал:

«Пешими-то вы хорошо пели, а ну-ка, как на конях?!»

И запевалы дружно затянули, а командир подхватил припев, заставил его повторить и, сказав: «Ну, теперь добре!», — пустил коня галопом. Оказалось, что он специально заехал послушать, как будет песня звучать в конном строю!

Пока сочинялась песня, бойцы давали бесчисленное количество советов, предложений и замечаний. Когда она была написана и уже «дошла» до аудитории, любовь к ней становилась всеобщей. К «своей» песне бойцы и командиры относились необычайно ревниво.

Вспоминаю такой случай.

В штабе корпуса у генерала Баранова закончилось совещание. Мы показали только что написанную песню корпуса. Она горячо обсуждалась, потом разговор зашел о написанных ранее песнях дивизий. И вдруг мы стали свидетелями необычайного спора: два комдива с волнением и азартом доказывали друг другу, что песня дивизии одного из них намного выше песни дивизии другого. Для каждого из них песня была живой историей и знаменем его дивизии, горячо воспринималась его бойцами; они просто не могли представить себе, что чья-то другая песня лучше.

Можно привести бесчисленное количество примеров такого любовного и внимательного отношения к песне. Так, однажды к нам обратилось командование одного гвардейского кавполка с просьбой написать песню полка. Мы посоветовались с командованием корпуса. Прежде чем дать согласие, командир со своим заместителем по политчасти тщательно взвешивали: действительно ли этот полк имеет право первым в корпусе получить свою песню? Зато с какой гордостью приняли эту песню подразделения полка, когда она была создана!

Боевая песня должна быть предельно проста и лаконична. Но это как раз самое трудное. Иногда песня рождалась сразу, иногда создавалось несколько вариантов ее, пока, наконец, не получалась «правильная» песня. Бойцы привязывались к ней, с гордостью передавали ее новичкам, любовно храня ее текст.

Потребность бойца в песне не исчерпывалась только боевой песней. В землянке, у костра часто нужны были лирические, шуточные песни. Всегда находился запевала — ему «заказывали» любимые песни. В частях и подразделениях стихийно возникали самодеятельные группки, которые проводили целые маленькие концерты и вырастали порой в самодеятельные ансамбли.

Наша работа на фронте была тесно связана с судьбой одного из таких ансамблей, в который входили бойцы и командиры, не раз глядевшие в плаза смерти.

Гвардии красноармеец А. Несмелое — талантливый актер и чтец; гвардии красноармеец Сеня Егин — вдохновенный скрипач и конферансье; гвардии сержант Д. Уколов — обладающий поставленным от природы баритоном; гвардии лейтенант — баянист и аккордеонист Юревич; Гаврик Наджаров — чтец, певец и танцор, и многие другие, — все они прошли настоящий боевой путь. Не раз на передовых позициях, в трудные минуты, гремел голос Несмелова и звучала Сенина скрипка, разгоняя усталость бойцов.

Мы с поэтом Ошаниным делали специально для этого, ансамбля программу к 25-летию Октября. Она писалась тут же во фронтовой обстановке, — и каждый новый номер тотчас же разучивался исполнителями.

Материалом! послужила, главным образом, жизнь соединения и его. история. Мы работали всем: коллективом день и ночь. На репетициях можно было увидеть командира соединения, гвардии генерала В. К. Баранова, его заместителя по политической части — гвардии полковника Ю. Д. Милослав ского и других командиров, помогавших нам советами.

С этой программой ансамбль много раз выступал в частях и был всюду самым желанным! гостем.

Такая работа породила настоящую дружбу. Мы почувствовали себя членами боевого коллектива.

Я не могу забыть беседу с пропагандистами и агитаторами гвардейского полка. Я рассказывал о путях советской музыки, Ошанин — о литературе. Мы говорили около двух часов, и нам казалось, что набившиеся в землянку слушатели очень утомлены. Но когда мы кончили, посыпался град вопросов и беседу пришлось продолжить.

Неудивительно, что после каждой нашей поездки на фронт, после каждой работы наша связь с Красной Армией становилась все крепче. Эту связь закрепил специальный приказ командира корпуса, зачисляющий нас — в порядке шефства — участниками боевого ансамбля песни и пляски ДКА корпуса.

Опыт нашей работы показал, как трудно работать для фронта, зная о нем только понаслышке. Постоянно встречаясь с бойцами и командирами во фронтовой обстановке, художник научился по-новому видеть и понимать события,. Я, как композитор, бесконечно благодарен нашей армии за то, что она дала мне возможность взглянуть на нее «изнутри».

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Фронтовая дружба

Валентин Кручинин

Содержание