Выпуск № 5 (90) | 1941 - страница 12

Эта тема в своем дальнейшем развитии, к сожалению, никак не оправдывает надежд, которые мог бы на нее возложить слушатель: эта фанфара не принесет ни героических порывов или отзвуков сражений, ни перипетий психологической борьбы, ни, наконец, охотничьих сцен или ландшафтов в романтическом вкусе¹.

Основанное на развитии этой темы постепенное нарастание музыки приводит к главной партии русского характера:

Прим. 2

Противопоставленная же ей побочная партия имеет своими истоками... негритянский фольклор! Причем к автору симфонии тема побочной партии пришла, очевидно, через знакомую многим советским слушателям музыку Р. Гендерсона к салонному танцу «блек-боттом»:

Прим. 3

Пестрота тематического материала 1-й части симфонии граничит с легкомыслием. При всем желании нельзя понять, что заставило композитора сопоставить фанфарную тему вступления и русскую тему Allegro с негритянской темой, да еще заимствованной из сомнительного источника. Правда, в разработке композитор настойчиво и небезуспешно стремится устранить экзотический характер побочной партии, присваивая ей функцию обобщенного лирического образа. Но самая разработка сделана технически неубедительно, клочковато, пестро и не создает впечатления органически развивающейся мысли.

Разработка приводит непосредственно к коде. Отсутствие репризы ослабляет конструктивную устойчивость 1-й части, и без того рыхлой по форме. Кода построена на материале видоизмененной темы главной партии и завершается музыкой вступления: «таинственным зовом» фанфар в pianissimo.

В итоге — музыка 1-й части симфонии не раскрывает серьезно продуманного творческого замысла. Справедливость требует отметить, что в ней имеются удачные, даже просто талантливые эпизоды и частности, но, увы, они лишь оттеняют слабость целого.

2-я часть симфонии — наиболее благополучное «звено» сочинения. Это — трехчастное скерцо, эффектно и занятно инструментованное, несколько напоминающее по характеру музыки скерцозные эпизоды раннего Шостаковича. Скерцо открывается и завершается живой, танцовального склада музыкой, разрабатывающей следующую тему:

Прим. 4

Вторая тема, выразительно звучащая у английского рожка, придает должную контрастность трио:

_________

¹ Аналогичная тема использована, например, Шрекером в качестве лейтмотива в опере «Дальний звон».

Прим. 5

Беда скерцо в том, что «развлекательность» его носит слишком самодовлеющий характер.

Слабее всего нам показался финал. Надо сказать, что с формальной стороны замысел финала не лишен оригинальности. Композитор начинает его новой темой, решительной и эмоциональной, очень веско звучащей у виолончелей и контрабасов:

Прим. 6

К этой теме он присоединяет фанфарную тему вступления. На развитии этого материала строится разработка финала. В конце разработки, на кульминации, появляется тема английского рожка из скерцо (см. приведенный выше пример). А в репризе Богословский подменяет основной материал финала темами 1-й части симфонии, причем дает их в зеркальном порядке, завершая все построение возвращением к фанфаре вступления.

Но из этого хитроумного замысла на деле ничего не получилось. Й прежде всего потому, что автор технически не справился со своей задачей. Финал представляет собой, по существу, нагромождение плохо «сшитых» кусков музыки. Эффект получился обратный тому, какого, вероятно, ожидал автор: повторением тем из предшествовавших частей он не только не создает впечатления внутреннего единства произведения, но упорно наводит на мысль о тематической бедности симфонии. И когда в коде в качестве основного вывода звучит в неизмененном виде исходная «отдаленная» фанфара, — невольно ловишь себя на весьма прозаической мысли: к чему же было весь этот «огород городить»?

Богословский потерпел творческое поражение. Его первая симфония не симфонична, бедна идейно, несовершенна технически и грешит стилистической пестротой.

Эта неудача весьма показательна. Она лишний раз свидетельствует о том, что для сочинения симфонии мало одного лишь доброго желания. Композитору, в сущности, нечего было сказать в своем произведении. Но этого мало: он не справился и с технологией жанра.

Все это не лишает композитора права и возможности приняться за создание новой симфонии, разумеется, при более серьезном и ответственном отношении к делу, при наличии таких идей и образов, которые не только позволят, но потребуют своего воплощения именно в форме симфонии. Конечно, обязательное условие при этом — повышение уровня композиторского мастерства.

Богословский тем более имеет право на повторный опыт симфонического творчества, что его первая симфония, при всех ее недостатках, подтвердила несомненную одаренность композитора и его профессиональное владение инструментовкой.

Юрий Свиридов, несмотря на свою молодость¹, не принадлежит, как и Богословский, к числу начинающих композиторов. Симфония для струн-