Выпуск № 2 (291) | 1963 - страница 63

шой зал и предавались бурному веселью. Среди нас были не только композиторы, но и исполнители: Марсель Мейер, Жюльетта Меерович, Андре Ворабур, русский певец Кубицкий, художники Мари Лоренсен, Ирен Лагю, Валентина Гросс (невеста Жана Гюго), Ги Пьер Фоконне, писатели Люсьен Доде и Радиге (молодой писатель, с которым нас познакомил Кокто). После обеда мы посещали ярмарку на Монмартре; нас привлекали карусель, таинственные лавочки, тиры, лотереи, зверинцы, оглушительный шум заводных органов, работавших на перфорированных валиках, которые безжалостно перемалывали все наиболее популярные и избитые песенки из репертуара мюзикхолльных ревю. Иногда мы направлялись в цирк Медрано, чтобы посмотреть скетчи в исполнении братьев Фрателлини, которые проявляли столько изобретательности и поэтичности, что их можно было считать достойными преемниками итальянской комедии масок. Вечер заканчивался у меня. Поэты читали свои стихи, мы играли свои новейшие произведения. Некоторые из них, как, например, «Прощай, Нью-Йорк» Орика, «Кокарды» Пуленка и мой «Бык на крыше», неоднократно повторялись. Мы даже потребовали от Пуленка, чтобы он играл нам «Кокарды» каждую субботу, что он и делал весьма охотно. На этих собраниях, где царили веселье и беспечность, зародилось немало плодотворных планов сотрудничества; помимо того, здесь определился характер некоторых сочинений, возникших под влиянием мюзик-холла.

Бельгия была первой страной за рубежом, в которой под покровительством супруги министра иностранных дел госпожи Вандервельде был организован посвященный нам концерт. Сати, только что покинувший партию социалистов и ставший членом коммунистической партии, просил меня передать этой даме, что «Эрик Сати из Аркейского¹ совдепа передает ей пламенный привет»...

...Под влиянием незабываемых бразильских впечатлений я забавы ради подобрал ряд популярных мелодий (танго, мачишей, самбо и даже португальского фадо) и объединил их с сочиненной мною рандообразной темой, которая повторялась после окончания каждой мелодии. Я дал этой фантазии название «Бык на крыше» (так называлась одна старая бразильская песня). Мне казалось, что по своему характеру моя музыка могла бы иллюстрировать один из фильмов Чаплина. В то время немые кинокартины сопровождались фрагментами классической музыки, исполнявшимися в зависимости от финансовых возможностей владельцев кинотеатров большими или малыми оркестрами или одним фортепиано. Кокто осудил мою идею и предложил мне вместо этого создать спектакль, который он брался осуществить. Кокто по своей природе гениальный импровизатор. Он едва успевал набросать какой-либо проект, как тотчас претворял его в жизнь. Прежде всего нам была нужна финансовая поддержка. Жан отправился к графу де Бомону с планом театра Елисейских полей, и граф дал согласие заранее распродать среди своих знакомых по повышенным ценам все ложи и места на авансцене. Несколько дней спустя, словно по знаку волшебной палочки, все билеты были распроданы... Расходы по постановке спектакля были возмещены, и нам оставалось только приняться за работу.

Кокто написал либретто балета-пантомимы, которое можно было приспособить к моей музыке. Он перенес действие в помещение одного бара в Северной Америке в период запрета алкогольных напитков. Чрезвычайно характерны действующие лица либретто: боксер, негр-карлик, элегантная женщина, рыжая женщина-холостячка, букмекер, господин во фраке. Бармен с головой Антиноя подносит всем коктейли. После нескольких инцидентов и различных танцев появляется полицейский. Бар немедленно превращается в кафе-молочную. Посетители разыгрывают буколическую сцену и пастораль и пьют молоко. Бармен приводит в действие мощный вентилятор, который обезглавливает полицейского. Рыжая женщина исполняет танец с головой полицейского и заканчивает как Саломея из Руанского собора. Постепенно действующие лица покидают бар. Бармен предъявляет громадный счет воскресшему полицейскому.

Для исполнения ряда ролей Жан пригласил клоунов и братьев Фрателлини из цирка Медрано, и они безропотно подчинились его весьма строгим режиссероким требованиям. Альберт Фрателлини, блестящий акробат, сумел даже вращаться на руках вокруг головы полицейского. В своей постановке Кокто в виде контраста к стремительному темпу музыки замедлил движение наподобие замедлений, осуществляемых в кино. Это придало спектаклю нереальный характер, сделало его похожим на сновидение. Огромные мосты придавали движениям своеобразную особенность и создавали впечатление бесплотности рук и ног. Маски, так же как и эскизы костюмов, принадлежали кисти художника Ги Пьера Фоконне. Мы собрались в одно из воскресений у меня, чтобы зафиксировать в партитуре выходы и отдельные танцы и чтобы дать возможность Фоконне осу-

_________

¹ Аркей — пригород Парижа. — Прим. переводчика.

ществить художественное оформление в соответствии с замыслами Жана. Мы работали до поздней ночи, и я предложил художнику переночевать у меня, но от отказался и предпочел вернуться домой, на Монпарнас. В назначенное время он не явился. Встревоженный Жан помчался к нему и узнал, что несчастный Фоконне скончался, пытаясь растопить печь. Мы не знали, что он был тяжело болен, страдал ожирением сердца. В его лице мы потеряли превосходного друга. Это была первая утрата, которую понесла наша группа. Позднее за Фоконне последовали Меерович, Радиге, Эмманюель Фей, Нининха Гуерра...

Рауль Дюфи согласился закончить работу по оформлению «Быка на крыше» и написал декорации, сохранив эскизы костюмов и маски, сделанные нашим умершим другом. В период репетиций нам самоотверженно помогал Люсьен Доде. Его мать, вдова Альфонса Доде, проявлявшая неизменный интерес ко всем литературно-художественным новостям, принимала нас с исключительной любезностью. Однажды вечером она приготовила изысканный сюрприз для своих гостей... пригласив на свой вечер двух гавайцев, а для нас с Жаном на десерт был подан маленький домик с быком на крыше, приготовленный из карамели и установленный на фундаменте из ванильного мороженого.

Было объявлено, что состоятся три представления «Быка». Кокто очень нервничал и опасался, что после премьеры, на которую билеты не поступали в продажу, никто не придет в театр. По его инициативе Люсьен Доде разослал триста «пневмагичек» с контрамарками. В результате создалась неописуемая толкотня, которую удалось прекратить только благодаря силе воли и проворству Люсьена Доде, лично возглавившего контроль при входе в театр.

В программе были «Три маленькие пьесы» Сати, написанные специально для нашего спектакля, «Фокстрот» Орика, «Кокарды» Пуленка, которые пел Кубицкий под аккомпанемент скрипки, трубы, кларнета, тромбона и большого барабана. Наш оркестр в составе двадцати пяти музыкантов выступал под управлением Гольшмана. Публика и критика рассматривали наше выступление, имевшее, собственно говоря, случайный характер, как изложение наших эстетических взглядов. Этот веселый спектакль, приготовленный под эгидой Сати, которого газеты расценивали как мистификатора, явился для публики своего рода манифестацией мюзикхолльно-цирковой эстетики, а для критики — образцом так называемой послевоенной музыки. Забывая о том, что я был автором «Chоерhores», публика и критика решили, что я являюсь музыкантом комедийного жанра и фокусником, в то время как я этот жанр ненавидел. Сочиняя «Быка на крыше», я стремился, вспоминая столь пленившие меня бразильские ритмы, создать жизнерадостный, невзыскательный дивертисмент, но отнюдь не намеревался рассмешить...

(Окончание следует)

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание