стен консерватории. Видимо, молодой автор безумно увлечен модным в Европе пуантилизмом и потому старательно копирует бессвязную серийно-шумовую манеру Булеза, Штокгаузена, Берио и Бо Нильсона. Это чувствуется и в вокальных гимнах «Laudi» на латинский культовый текст, и в «Песне Ариеля», сочиненной под впечатлением одного из эпизодов книги Томаса Манна «Доктор Фаустус» (где описан очередной маниакальный опус одержимого композитора Адриана Леверкюна). Хорошенький образец выбрал для себя мистер Стаут!

Публика старательно хлопала авторам «радикальной музыки». Но некоторые слушатели более солидного возраста сердито шипели: ведь, в сущности, средние американцы — вполне здоровые люди, и модернистская муть, проникающая сюда из пресыщенной Европы, им глубоко чужда. Недаром же некоторые проницательные критики пишут, что Соединенным Штатам пора перестать быть «музыкальной колонией» Европы.

Впрочем, рассказ наш затянулся и продолжение его пора отложить. О делах композиторских, музыковедческих, издательских, а также о пресловутой «индустрии развлечений» придется рассказать в следующем номере журнала.

Г. Шнеерсон

Две недели в Париже

Две недели в Париже. Это хороший срок для туриста. Но четырнадцати дней для серьезного ознакомления с художественной жизнью французской столицы, конечно, недостаточно. Даже при условии, что каждый из этих дней до предела заполнен посещениями музыкальных учреждений, театров, концертов, музеев, встречами с деятелями искусств. Именно так сложились дни пребывания в Париже группы советских музыкантов, прибывшей туда в порядке культурного обмена по приглашению Министерства иностранных дел Франции и Schola cantorum. Ю. Шапорин, Г. Свиридов, С. Баласанян и автор этих строк — таков был состав делегации, гостившей в Париже.

Мы прилетели в Париж 8 апреля. В Москве еще было холодно, на полях виднелись белые пятна нерастаявшего снега.

...Париж нас встретил цветением каштанов, сирени, яблонь. Все ходят без пальто. Бесчисленные кафе выставили свои столики прямо на тротуар. Субботний вечер. Попивая кофе, фруктовые соки, парижане отдыхают после трудового дня...

Я не буду пытаться описывать обаяние архитектурного облика Парижа, его великолепные проспекты, бульвары, парки, набережные... Пожалуй, ни один город мира не воспет так в мировой литературе, в отчетах путешественников, как Париж. Но все же поделюсь впечатлениями от нового архитектурного сооружения — аэровокзала в Орли, открывшегося за несколько недель до нашего прибытия.

Этот вокзал на большом международном аэродроме в 15 километрах от Парижа явно рассчитан на то, чтобы восхитить и ошеломить приезжих. Следует признать, что эта цель строителями во многом достигнута. Грандиозное здание из стекла, светлого металла и различных пластических материалов очаровывает не роскошью отделки, не сложностью вычурных архитектурных форм. Вокзал в Орли прекрасен простотой и аскетической строгостью линий. Масса света, просторы внутренних помещений, элегантность оборудования, продуманность плана расположения залов — все это служит прежде всего удобству пассажиров. Вечером вокзал весь светится, как огромный многогранный фонарь. Утром — это фантастический хрустальный дворец, пронизываемый насквозь солнечными лучами.

На первом же свидании с представителем Министерства и директором Schola cantorum композитором Даниелем Лесюром определилась программа нашего пребывания в Париже. Намечая эту обширную программу, включавшую посещение консерватории, Schola cantorum, ряда музыкальных учреждений, театров, концертов, встречи с композиторами и музыковедами, прослушивание новой музыки в записи, мы значительно переоценили свои силы и возможности. Наш «трудовой день» начинался в 10 часов утра и продолжался с небольшими перерывами до поздней ночи. И все же мы пребывали в постоянном и жестоком «цейтноте». Ведь, помимо музыкальных объектов, наше внимание беспрестанно приковывал к себе сам город, с его великолеп-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Г. Шнеерсон

Две недели в Париже

Содержание