руководителю» и дата — «12 октября 1943 года».

— Была у нас небольшая деревня Пирчупис, — вспоминает Бальсис. — Однажды партизаны убили там гитлеровца. Тогда деревню постигла страшная участь: все жители от младенцев до стариков были уничтожены, селение — сметено с лица земли.

Композитор давно задумал симфоническую поэму, посвященную этой огромной трагедии военных лет. Создание такого произведения он считает своим гражданским долгом. Особенно сейчас. Это должен быть народный плач, плач скорби и гнева.

В день нашей встречи композитор записал свою музыку к трагедии Шекспира «Макбет» с оркестром Вильнюсской филармонии. Теперь эта музыка звучит во время представления «Макбета» в драматическом театре Паневежиса, небольшого городка, не имеющего своего симфонического оркестра.

— Когда я работал над музыкой к спектаклю, меня глубоко захватили сложные и сильные шекспировские характеры, буря трагических страстей. Воссоздать мрачную эпоху средневековья мне помогли орган и своеобразно звучащие электроинструменты.

Музыка к «Макбету» не первая и не единственная встреча композитора с театром.

Второй год с неизменным успехом идет на сцене Вильнюсского оперного театра его балет «Эгле — королева ужей». В памятный день премьеры, в мае прошлого года, артисты театра подарили композитору выточенную из дерева фигурку крестьянина, играющего на бирбине. Эту фигурку я увидела на черном зеркале рояля; здесь она словно символизировала неразрывную связь творчества Бальсиса с истоками народной музыки.

На книжной полке, рядом с шеститомным собранием литовских народных песен и фолиантами «сутартинес», приютился еще один любопытный подарок — крошечный народный музыкальный инструмент, подаренный композитору болгарскими коллегами во время его поездки в Болгарию.

Большую и разностороннюю творческую работу композитор сочетает с педагогической деятельностью. В Литовской консерватории он ведет класс инструментовки и заведует кафедрой композиции.

В этом году консерваторию кончают три молодых композитора. Среди них и воспитанник Бальсиса — А. Браженскас. Композитор показал работу своего ученика — партитуру фортепьянного концерта.

Во время недолгого нашего разговора то и дело раздавались телефонные звонки. — Из Дома народного творчества, из Совета народных университетов, из Министерства просвещения, — старательно и очень серьезно сообщала отцу обо всех звонках восьмилетняя Далите (видимо, обязанности добровольного секретаря девочка исполняла с удовольствием и уже не впервые).

В небольшой квартире Бальсисов не ощущалось ревниво охраняемой тишины. Здесь бился напряженный, полнокровный пульс сегодняшнего дня, до отказа наполненного интересными делами.

И. Фаддеева

* * *

В гостях у композиторов

По мотивам Ярослава Гашека

«Это было в Будейовицах», — сказал Антонио Спадавеккиа и сразу же улыбнулся, заметив, что начал рассказ о своей новой опере «Швейк» с любимой поговорки ее главного героя. Да, именно там, в Будейовицах, где на сцене местного театра с успехом прошел «Овод» Спадавеккиа, возник замысел его нового оперного произведения о похождениях бравого чешского солдата. Эту мысль композитору подсказали работники театра. «Напишите такую оперу для нас», — сказали они.

Стараясь как можно больше заинтересовать своего гостя новой темой, гостеприимные чешские друзья подробно знакомили его с историческими достопримечательностями Будейовиц, где почти каждая улица, дом или старинный кабачок были связаны с образами бессмертного романа Ярослава Гашека.

Вернувшись в Москву, Спадавеккиа под впечатлением от своей поездки снова перечитал любимую книгу о Швейке, и образы знакомого романа теперь стали для него почти живыми, как бы сами зазвучали в музыке...

Итак, мысль о создании оперы зародилась в Будейовицах

в декабре 1959 года, а спустя полтора года композитор уже имел клавир новой оперы и заканчивал оркестровку ее последних картин. Недавно в газете «Руде право» появилась заметка о том, что в Будейовицах скоро будет показана опера о Швейке, написанная московским композитором А. Спадавеккиа для чешского театра.

* * *

Форма произведения Я. Гашека — цепь новелл — определила и жанр оперного произведения. «Швейк» — опера-обозрение из одиннадцати картин, которые образуют два акта с эпилогом.

«В либретто И. Келлера использованы в основном первая часть романа (“В тылу”) и некоторые главы из второй (“На фронте”), — рассказывает композитор. — Вначале опера заканчивалась сценой на вокзале, откуда Швейк с поручиком Лукашом уезжали на фронт. Однако в этом замысле мы ощущали внутреннюю незавершенность. Теперь опера заканчивается эпилогом “У развилки двух дорог”. Это небольшая сценка, в которой Швейк спешит в Будейовицы, где он условился встретиться со своим другом-сапером Водичкой “после войны в шесть часов вечера” в трактире “У чаши”. Новый финал оперы удовлетворил нас только лишь после того, как была найдена заключительная фраза Швейка: “Я в Будейовицах снова буду. Там меня ждут друзья!” Этим как бы завершался круг похождений бравого солдата, а главное, раскрывалась мысль о глубокой жизненности народного образа Гашека».

«Швейк жив!» — прервал свой рассказ Спадавеккиа и лихо заиграл на рояле озорной швейковский маршик из эпилога, подпевая себе: «Сабелька сверкает, девушки рыдают!»

Создание образа Швейка было главной заботой композитора. С этим героем связаны три основных темы оперы. Построенная на интонациях чешских песен мелодия «Как сошлись на поле паны-генералы» (с нее начинается оркестровое вступление к первой картине), затем только что упомянутый марш-полечка, написанный на слова чешской песни гренадеров «Марширует Греневиль», и, наконец, уже известная поговорка-попевка Швейка «Вот у нас, в Будейовицах», с которой всегда начинаются его простодушные, на первый взгляд, рассказы «к случаю».

Характеристика бравого солдата Швейка, конечно, не ограничивается упомянутыми лейтмотивами. В его партию автор вводит и лирические эпизоды. В седьмой картине («Воскресный день в тюремной часовне») на вопрос фельдкурата Отто Каца, за что Швейк попал в тюрьму, наш герой скромно отвечает: «Но я не жалуюсь. Просто мне не везет». В девятой картине («У Лукаша») Швейк наедине с собой рассуждает: «Я хочу поправить дело, чтоб все было по-хорошему. Но, как будто бы нарочно, ничего не получается, одни неприятности для меня и для других!» Его простодушные жалобы и добрая улыбка сродни «смеху сквозь слезы» чаплинских героев. Эти краткие лирические высказывания имеют, по замыслу автора, двоякий смысл: они показывают подлинное человеческое лицо героя и вместе с тем служат драматургическим контрастом общему скерцообразному характеру оперы. Они входят в «строительный материал» музыкального образа. Темы трансформируются в зависимости от сценических положений, в которые попадает Швейк. Исключение составляет лишь трехтактовая попевка «Вот у нас, в Будейовицах», звучащая почти без изменения на протяжении многих картин.

«Создавая оперу о чешском герое, естественно, нельзя было пройти мимо чешской национальной музыки, — говорит композитор. — Правда, в “Швейке” почти нет “цитат” (исключение составляют танец “Баворак”, где использована подлинная чешская мелодия, да, как уже говорилось выше, песня Швейка “Как сошлись на поле паны-генералы”, близкая народным образцам), но вся музыкальная ткань пронизана попевками, характерными для чешского песенно-танцевального фольклора. Жанрово-бытовыми интонациями наполнена “музыкальная речь” и других действующих лиц. Для пана Поливеца были найдены ритмы польской мазурки, для фельдкурата Отто Каца — стилизованные культовые напевы.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

И. Фаддеева

В гостях у композиторов

По мотивам Ярослава Гашека

Содержание