кусства использования и обработки как своего, так и чужого идейно-творческого «багажа».

Из этих стилистически-пестрых элементов, как и в прежних произведениях композитора, написанных в период после «Электры», всеже вырастает на основе своеобразного стиля «buffo» — барокко, где смешаны чисто игровые принципы с психологическим реализмом нового времени, — своеообразный штраусовский стиль... По-камерному используемый оркестр и вокальные ансамбли звучат (нередко восьмиголосно) с необычайной красочностью. Однако — вдохновение, как это часто имеет место у Штрауса, ему изменяет со второго акта, и уже к концу произведения музыка почти сплошь изгоняется разговорно-мелодраматическим «диалогом». Поэтому неслучайно вслед за непосредственным взрывом аплодисментов, последовавших за первым актом, кривая успеха все более падала к концу спектакля...».

По осторожным словам Карла Холла легко догадаться о последующих горячих дискуссиях. На премьере изъявления неудовольствия были запрещены. Полемика началась на страницах прессы, причем особенно переусердствовал берлинский бульварный рецензент — некий Герцог. Геббельс потребовал запрещения его дальнейшей журнально-газетной деятельности. Розенберг выступил в его защиту. Зарвавшийся писака потребовал возмещения нанесенного ему морального ущерба в сумме... 20 000 марок. Дело о претензиях передано в суд. Имя Рихарда Штрауса стало слишком одиозным. Он вынужден уйти с поста председателя правительственной музыкальной комиссии (так наз. «Reichsmusikkammer»). Напомним кстати, что ее вице-председатель — Фуртвенглер — уже почти год тому назад должен был подать в отставку! На место Штрауса выдвинут из лагеря реакционеров типа Пфитцнера — композитор Петер Раабе.

Бесславно закончилось второе фашистское музыкальное празднество, организованное на этот раз в Гамбурге (в прошлом году — в Висбадене) 1 — 7 июня. Эти празднества организуются в противовес фестивалям Интернационального общества современной музыки (ближайший фестиваль последнего состоится в Праге в сентябре с. г.). В бюро празднеств, однако, не удалось завербовать сколько-нибудь заметных композиторов. Францию в нем представляет Альбер Руссель, Италию — весьма посредственный дирижер и еще менее значительный композитор Адриано Луальди.

Наибольший успех пал здесь на... оперу Монюшко «Галька» и сочинения венца В. Киенцля, который еще 50 лет назад начал свою творческую карьеру произведениями, перенасыщенными ограниченным сентиментализмом! Остальные авторы были примерно в той же мере «современны». И даже фашистская пресса вынуждена была признать, что «даты рождения исполнявшихся композиторов лежали между 1050 и 1090 гг.» («Neues Musikerblatt»), и высказать пожелание, — что следовало бы показать музыку молодого поколения, которое будто бы — «все более проникается идеями фашизма» («Neue Freie Presse»).

В дополнение к этим характерным признакам вырождения музыкального движения в Германии, приведем статистические данные о пользовании нотами публичных библиотек. В 1929 г. в Германии 13% всех бравшихся напрокат нот падали на авторов, родившихся во второй половине XIX в. (43% — на классиков — типа Баха, Моцарта и др.). В 1935 г. лишь 7% приходится на творчество живущих композиторов.

В ущерб этой музыке усиленно процветают бездарнейшие, пошлые песенки, воспевающие «радости» лагерной жизни и трудовой повинности и доблести «бесстрашных германских солдат». Третья империя буквально наводнена бесчисленным количеством песенников, имеющих стереотипный девиз: «Deutschland, егwache!» («Германия, проснись!»). Эти песенники обычно состоят из трех разделов. В первом из них находятся песни штурмовых отрядов во главе с официальным гимном немецких фашистов — так наз. песни Хорста Весселя. Согласно правительственному преданию, этот герой публичных домов мелодию своей песни услыхал от одного моряка. Этот непритязательный напев, во многом воссоздающий характер немецких частушек (Schnaddahüpfl), сентиментален и тривиален, подобно всем песням бюргерского быта.

Второй раздел песенников посвящен старым песням о «славе, кайзере и отечестве». Слащавая приторность напевов здесь обычно еще более подчеркивается характерной для немецкого бюргера манерой «выпевания» слогов текста, во время которого каждый из участников хора пытается возможно дольше «протянуть» свою ноту. Любопытно, что печатая популярную песню этого рода — «Лорелей», — фашистские издатели приписывают ее текст «неизвестному автору», тогда как каждому школьнику у нас известно, что он принадлежит перу

Г. Гейне, прекрасный памятник которому недавно был варварски разрушен фашистами в Гамбурге!

И, наконец, в третий раздел попадают солдатские песни. Тупой «оптимизм» этих песен хорошо известен по немецкой маршевой музыке. Тексты их? — Об их содержании можно легко догадаться. Тут и вопросы расовой «чистоты крови», и ненависти к врагу, и немножко веселой порнографии.

Новые книги

Hans Mersmann (Ганс Мерсман). «Немецкая история музыки». Известный редактор когда-то радикального (недавно прекратившего свое существование) журнала «Melos» ныне старается включиться в музыкальную жизнь фашистской Германии. Правда, звание профессора ему все еще не предоставлено... Новая книга Мерсмана, по словам ее автора, пытается дать не хронологию событий и не простое последовательное изложение их. «Для понимания истории немецкой музыки, — говорит он, — знание Гете так же необходимо, как и тридцатилетней войны и готической пластики...». Очевидно, данная книга задумана, примерно, в плане известных «Таблиц по истории музыки» Шеринга.

Alfred Einstein (Эйнштейн). «История музыки», 4-е издание. Автор ее — несмотря на персональное приглашение Геббельса, живет в эмиграции — в Лондоне. Четвертое издание этой известной у нас, почти в виде конспекта изложенной, книги мало чем отличается от предшествующих. Сообразно вкусам «третьей империи» новой музыке в ней отведено всего семь страничек!..

Gуsi (Гизи), «Richard Strauss». Подробная монография, вышедшая в свет еще до разыгравшегося с этим композитором скандала. Фашистская пресса отмечает недостаточную критичность автора к объекту исследования. Однако Гизи далеко не в хвалебных тонах пишет об одиозных в Германии операх Штрауса, как-то: «Саломея», «Женщина без тени» и пр.

После значительного перерыва вновь начал выходить «Новый Бетховенский ежегодник», основанный и издаваемый баварским ученым
Ад. Зандбергером. Выделяются следующие работы: об аахенском подлиннике девятой симфонии
(О. Baensch), о фортепианных сонатах (Petzel), о вариациях (Müller-Blatow), о Бетховенской коллекции в Цюрихе, содержащей 150 писем композитора и его племянника Карла, множество манускриптов, два десятка музыкальных автографов, тетради эскизов, оригинальные издания с пометками Бетховена и т. д. (Мах Unger), о симфоническом творчестве (Arnold Schering). Кстати, перу его принадлежит новая специальная монография о Бетховене, в которой Шеринг пытается доказать, что все произведения его возникли под влиянием тех или иных литературных прообразов, главным образом Гомера и Шекспира.

М. Д.

Упадок музыкальной жизни Польши

В № 4 (июнь 1936 г.) польского музыкального «квартальника» — «Muzyka Polska» помещена небезынтересная статья 3. Джевецкого «Фронтом к музыке», в которой автор обрисовывает тяжелое положение, упадок и разброд в музыкальной жизни Польши. Гибнут или еле влачат существование музыкальные организации и учреждения — пишет Джевецкий. Потребление музыки сокращается. Уменьшается посещаемость школ. Авторские гонорары и доходы издательств из года в год падают. Безработица среди музыкантов растет, заработки уменьшаются. Общество все безразличнее относится к музыкальному искусству, музыканты же с болью чувствуют ненужность и безнадежность своей работы. Часто слышишь, как композиторы или исполнители говорят с горечью: «И музыка, и мы сами не нужны обществу». Перефразируя латинскую поговорку, можно сказать: «В обстановке кризиса умолкают музы».

Как остановить упадок музыки? Для этого прежде всего нужны деньги. Но государство и городские самоуправления испытывают финансовые затруднения, рядовые граждане материально не обеспечены. Однако музыка могла бы воскреснуть и без денег, — надеется Джевецкий, — если бы общество прониклось убеждением необходимости музыкальных впечатлений и переживаний, если бы усвоили лозунг: «все — фронтом к музыке».

До кризиса на искусство отпускались порядочные средства. Но не было заложено прочного фундамента. Не были намечены цели и пути музыкальной работы, — не воспитана масса слушателей, для которых музыка была бы необходимой духовной потребностью.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Новые книги

М. Д.

Упадок музыкальной жизни Польши

Содержание