ноты этих, — словно впервые услышанных, впервые обретших дар речи «формальных» звуковых последований. Но, подняв все детали на одинаковую высоту выразительности (только в 3-й части ощущалось некоторое — не повсеместное — снижение), Шнабель тем самым выравнял сложный рельеф этого произведения, превратив горы и долины в одно сплошное — возвышенное, но ровное — плоскогорье. Слушаешь такое исполнение с неослабным напряжением; прослушав — убеждаешься с удивлением, что эта яркая во всех деталях музыкальная речь не привела ни к какому выводу. Идейный смысл исполненного стушевался, ускользнул: ибо где нет различий — нет сопоставлений, где нет сопоставлений — нет формы. Вот почему наибольшая — всеми признанная — удача в клавирабенде Шнабеля пришлась на долю наименее дельной по форме сонаты Шуберта (сочинения которого вообще, как мы уже упоминали, особенно удаются Шнабелю), в то время как наиболее цельная Appassionata Бетховена встретила, наоборот, наименьшее признание (несмотря на некоторые превосходные частности). Вот почему гораздо больше Appassionat’ы удалась Шнабелю несравненно менее цельная «ариэтта с вариациями» из последней
(op. 111) сонаты Бетховена, поэтическая метафизика которой была передана с такой проникновенностью, какой нам не приходилось слышать ни у какого другого пианиста (отметим, в особенности, подъем и затухание в последних вариациях и изумительную трель в конце).

Несомненно, путь Шнабеля — не наш путь. Не посчитавшиеся с этим оказались на опасной дороге.
Тем не менее, Шнабель — один из самых интересных для нас пианистических художников Запада, серьезные устремления которого поучительнее и ценнее, чем истасканное велеречие эпигонов и машинное звукопроизводство новомодных ловкачей. Мы надеемся, что Филармония пренебрежет теряющими почву предрассудками и вскоре познакомит нас более полно с исполнительским творчеством этого впечатляющего артиста.

К. Гримих

Музыкальная жизнь

Несколько мыслей по поводу олимпиады музыки и танца

В количественном отношении — олимпиада музыки и танца удовлетворяла больше, нежели в качественном. 127 коллективов, свыше 300 солистов — это, разумеется, актив не малый. Но все ли из показанного можно отнести к «активу», не было ли проявлено либерального отношения к просматриваемым коллективам со стороны судей — местных, профсоюзных смотров? На основании того факта, что коллективы — и особенно солисты — среднего и даже иногда ниже среднего качества были выпущены на областную олимпиаду, — можно заключить о наличии вреднейшей тенденции у «экспертов» первичных состязаний: делать «скидку» в смысле качества! Политически это неверно, с художественной стороны — просто вредно и может вызвать пресловутую «успокоенность» у культотделов союзов; у исполнителей же такая тенденция ведет не к стимулированию дальнейших достижений, не к исправлению ошибок, а к раннему и безосновательному «почиванию «на лаврах».

Говорить о бурном росте художественной самодеятельности и не указывать на отсутствие руководства со стороны профсоюзов, молчать о недостаточности кадров культурных, знающих руководителей, не заявить громко и отчетливо о таком явлении, как отставание руководителей от роста кружков, — значило бы не помогать художественной самодеятельности, а тормозить ее уверенное, несмотря ни на что, шествие вперед. Даже жюри олимпиады, состоявшее из виднейших представителей искусства, обратило мало внимания на появление целого ряда камерных и симфонических коллективов. Ведь это же радостно и показательно для роста советской музыкальной культуры: на Тульском оружейном заводе организован струнный квартет, в который входят исключительно рабочие завода и члены их семей. Но кто помогает квартету? Где этот, пока еще редкий в заводской, фабричной самодеятельности, камерный коллектив получает поддержку, не только моральную, но и материальную? Ведь достать квартетную литературу в Музгизе не так-то легко, и не так она дешева. Думается, не плохо было бы взять шефство над тульским квартетом одному из лучших наших квартетных ансамблей, например, квартету им. Комитаса или бетховенскому. Кое-что из нот они могли бы, наверно, безболезненно передать своему младшему собрату, а кроме того — путем переписки или личного общения — могли бы помочь ему и теоретическим и практическим советом.

Симфонические оркестры — высшая ступень оркестровой самодеятельности. Но и здесь, как и раньше, жюри столкнулось с тем, что «дефицитные» инструменты — гобой, фагот, контрабас, ударные — в руках профессионалов, «привлекаемых» коллективами... за немалую плату. Таким образом, оркестры, самодеятельные по содержанию своей работы, становятся полупрофессиональными по составу. Здесь симфоническим коллективам можно указать выход. Такие коллективы, как оркестры клуба им. Дзержинского, Дома ученых, коллективы, имеющие несомненные достижения, должны воспитывать в своих ря-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

К. Гримих

Музыкальная жизнь Несколько мыслей по поводу олимпиады музыки и танца

Содержание

Музыкальная жизнь

Несколько мыслей по поводу олимпиады музыки и танца