шои руке очень бойко справляется со всеми трудностями и капризной техникой своей партии. Ему недостает остроты и яркости звука, столь нужной по характеру концерта: в состязании ф-п. с оркестром пианист не всегда оставался победителем. Просветление звука и освобождение звукоизвлекающего аппарата, несколько связанного у Хренникова, должны составить задачу его пианистических занятий. Как произведение несомненно яркое и талантливое, концерт Хренникова имел наибольший успех и явился «гвоздем» отчетного утренника.

Георг Себастьян — одаренный музыкант, быстро ориентирующийся в партитурах, но несколько суетливый дирижер — уверенно провел исполнявшиеся произведения. Однако, были в этой уверенности элементы и некоторой поверхностности.

Подводя итоги, скажу: отчетный утренник был нужен и важен, но результаты его были не так значительны, как могли бы и должны были быть. Чувствовался некий «расплох» и недобор материала. На будущее — в основе должен лежать, прежде всего, твердый и четкий план.

А. Д.

«Днепровские пороги» Н. Иванова-Радкевича

6 апреля в Колонном зале Дома союзов под управлением А. Ш. Мелик-Пашаева в первый раз исполнено было новое произведение Иванова-Радкевича — сюита из балета «Днепровские пороги», — сюжетом для которого послужил ряд эпизодов из истории гражданской войны на Украине.

Сюита Иванова-Радкевича несомненно должна быть отнесена к числу наиболее интересных советских произведений, исполненных в истекшем сезоне. Иванов-Радкевич показал себя законченным мастером, превосходно владеющим аппаратом современного оркестра, композитором симфонического масштаба. Амплитуда его дарования весьма обширна: давая острые характеристики, переходящие в гротеск, Иванов-Радкевич вместе с тем волнует эмоциональной насыщенностью и полнокровной песенностью своей музыки.

Из пяти частей сюиты наиболее значительным представляется антракт ко второй картине, построенный на материале замечательной украинской народной песни. Песня эта широко развивается, обрастает в своем движении полифонной тканью и приводит к огромной кульминации. Весь ноктюрн, чрезвычайно насыщенный и напряженный, превосходно передает состояние тревоги, нависшей над украинской деревней в годы гражданской войны. В остальных №№, в особенности во «Вступлении» и «Солдатском плясе», Иванов-Радкевич нашел яркие средства выразительности для характеристики массовых сцен. Впрочем, надо отметить, что кое-где в «Солдатском плясе» ощущается влияние Стравинского.

Менее удачным нам показался «Марш». В нем отсутствует та рельефность музыкальных образов, которая так характерна для остальных частей сюиты.

Сюита несомненно явилась крупным творческим успехом Иванова-Радкевича и ценным вкладом в нашу советскую музыку.

—h

Концерт Г. Г. Нейгауза

(Б. зал Консерватории, 14 июня 1935 г.)

Программой своего концерта 14 июня Г. Г. Нейгауз отметил две даты — 125-летие со дня рождения Шопена и 20-летие со смерти Скрябина.

Соединение этих имен придало большую цельность программе, причем связующим звеном послужил скрябинский opus 9 для левой руки (прелюд и ноктюрн).

В первом отделении Г. Г. Нейгауз ярко и выпукло создал тот облик Шопена, который так созвучен нашей эпохе и так близок советскому слушателю.

Высокое волевое напряжение первой части сонаты h-moll, мужественная страстность борьбы и ликующая радость победы в финале сонаты, настойчивая целеустремленность фантазии f-moll — с большой убедительностью прозвучали в интерпретации Г. Г. Нейгауза. Даже и мелкие произведения (ноктюрн H-dur, op. 62 № 1 и 2 мазурки — Des и cis из opus’a 30) были исполнены с особой значительностью, абсолютно исключающей какую бы то ни было салонность. При общей красоте звука неожиданностью явилась мелодическая линия ноктюрна, несколько отяжеленная и порою даже резковатая. Очаровательно прозвучала cis-moll’ная мазурка.

Своим исполнением крупных произведений Скрябина Г. Г. Нейгауз также стремился вскрыть их более широкое обобщающее содержание. Так напр., соната fis-moll воспринималась как перенесение перипетий личной судьбы в плоскость высших социальных категорий.

С большой силой была создана картина разбушевавшейся стихии в поэме «Vers la flamme». В плане совершенно особых красок и образов прозвучала 9-я соната. Поражая своеобразием гармонического языка и богатством ритмической фантазии, это произведение все же чуждо советскому слушателю.

С необыкновенным изяществом и капризной грацией были исполнены поэмы-миниатюры 63-го opus'a («Маска» и «Странность»).

Г. Г. Нейгауз много играл сверх программы. Сначала он исполнил ряд прелюдий Шостаковича. Эти пьесы прозвучали очаровательно. Но Г. Г. Нейгауз настолько романтизировал их, так что утратилась их реалистическая острота. Затем он снова играл Шопена (ноктюрн и мазурку) и снова Скрябина (2-я поэма и этюд dis-moll).

К чувству большого удовлетворения внутренним содержанием исполнения Г. Г. Нейгауза примешивается все же досада на те внешние причины (занятость административными делами), которые мешают этому замечательному музыканту с полной свободой распоряжаться всеми средствами, необходимыми для воплощения его замыслов.

Борис Тиц

Концерт Д. Ойстраха

(Большой зал Консерватории, 11 июня 1935 г.)

Для тех, кто следил за развитием этого высокоодаренного скрипача, бесспорен факт его прогрессивного художественного роста. Ойстрах, действительно серьезно работая над собой, растет в музыкально-культурном отношении. И хотя этот концерт Ойстраха нельзя отнести к числу его удачных выступлений, тем не менее это обстоятельство не снижает в наших глазах общего впечатления о художественных успехах исполнителя.

Ойстрах представляет собой теперь определившийся в основном тип скрипача-исполнителя. Как мне кажется, дальнейшее развитие его художественной индивидуальности может идти лишь по линии углубления и уточнения отдельных элементов его стиля исполнения, но вряд ли может коснуться сущности и характера его дарования, уже достаточно отчетливо выявившегося.

Лирический склад дарования Ойстраха и виртуозная легкость его техники определяют стиль его игры, характерной чертой которого является изящество исполнения, тяготение к сжатой, небольшой музыкальной форме. Это несомненно своеобразный и тонкий мастер музыкальной новеллы.

Творческий рост Ойстраха выявляется прежде всего в том, что салонность и легковесность (которую отнюдь не следует смешивать с легкостью), имевшие раньше место в его исполнения, если уже и не преодолены им полностью, то в значительной мере стушевались. Его интерпретация сонаты Генделя, «Чаконы» Баха, «Поэмы» Шоссона — говорит о его значительных достижениях в исполнении крупной формы. Появилась большая цельность замысла и углубленность передачи. Звук стал насыщеннее и содержательнее, — хотелось бы только большего разнообразия звуковых красок.

Эти достижения в исполнении крупных произведений говорят о том, что Ойстраху надо неустанно работать над окончательным овладением крупной музыкальной формой. В этом — и только в этом — залог его дальнейших успехов.

Отрицательным моментом игры Ойстраха остается пока чрезмерное увлечение быстротой темпов. Если это не мешало при исполнении «Тарантеллы» Венявского, то тем самым зачастую нарушалась художественность впечатления в таких произведениях, как соната Генделя, «Поэма» Шоссона.

Ойстрах должен идти по линии пересмотра и расширения своего репертуара, ибо вряд ли его талант сможет дальше расти на «Тарантелле» Венявского, песне Вольфа-Мостраса и даже на концерте Мендельсона. Ведь и репертуар в многом определяет стиль и манеру игры! Почему Ойстраху не включить в свои концертные программы отделение, посвященное камерным произведениям — сонатам? И совсем не обязательно, чтобы это была d-moll'ная соната Брамса или «Крейцерова соната» Бетховена. Почему не заглянуть в музыкальные библиотеки и не попытаться воскресить десятки чудесных, незаслуженно забытых классических произведений? Почему не обратиться к современной музыке, где имеется целый ряд интересных новинок? Не нужно бояться того, что аудитория, может быть,

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка