Наш счет музыкальной эстетике

С. СКРЕБКОВ

Содружество философско-эстетической науки и музыковедения будет успешным только в том случае, если совместные усилия в первую очередь будут направлены на решение узловой проблемы музыкальной эстетики: в чем природа специфики музыкального искусства и каково ее значение для эстетической ценности произведений музыки?

Ясно, что ответ на этот центральный вопрос не может быть простым, подобным рецепту. Учение о специфике музыки должно составить целую область науки об искусстве. И все же, при всей сложности проблемы, мы вправе ждать от музыкальной эстетики в ближайшее же время веских, принципиальных суждений, способных правильно ориентировать музыкально-теоретическую науку и критику в исследовании и оценке конкретных явлений музыки.

Разрыв между философской эстетикой и теорией музыки до сих пор не ликвидирован, думается мне, по вине наших философов. Слишком длительная и догматическая «разработка» одних лишь общих положений эстетики отучила философов от необходимого дифференцированного истолкования законов искусства — такого истолкования, которое было бы чутким к бесконечному разнообразию художественных форм. Поэтому мы не имеем до сих пор научно точного определения основных музыкально-эстетических понятий: что такое музыкальный образ, что такое идея музыкального произведения, что такое содержание в музыке и, наконец, в чем природа специфики музыки как особого вида искусства, что же является особенным предметом отображения действительности в музыке, каковы основные специфические законы музыкальной художественной формы и т. д.?

Но научная практика «не терпит пустоты», и поэтому отсутствие научно точных понятий восполняется в нашем музыковедении понятиями приближенными, гипотетическими, во многом доморощенными, которые каждый толкует по-своему. Дальнейшее успешное развитие теории музыки, ее дальнейшее плодотворное воздействие на творческую практику испытывает все большие и большие затруднения именно в силу недостаточного творческого контакта с философской эстетикой.

Нам нужна живая научная помощь философского фронта, и поэтому мы предъявляем определенный счет музыкальной эстетике как науке.

Какие конкретные теоретические вопросы специфики музыки, нуждающиеся в философской разработке, настоятельно выдвигаются творческой и музыковедческой практикой в первую очередь?

Вопросов много, всех не перечесть. Но, пожалуй, особенно остро стоит вопрос о мелодической природе музыки.

Мне представляется, что именно в этом узловом вопросе могло бы быть особенно значительным и плодотворным сближение теории музыки и эстетики. И вот почему.

Каждому вдумчивому музыковеду ясно, что мелодия, «мелос», мелодическая жизнь голосов является основой музыки и что теорию музыки надо строить, учитывая решающее значение мелодического начала в нашем искусстве. И если научные вопросы мелодики еще мало разработаны в теории музыки, то это, как говорится, — другой вопрос. Эта неразработанность — следствие огромной сложности проблемы и недостаточной направленности нашей музыкально-теоретической науки на решение коренных проблем.

Но еще нужны доказательства для утверждения того, что и в области философско-эстетического рассмотрения музыкального искусства проблема мелодизма является коренной, философской проблемой, а не только музыкально-теоретической. Попытаюсь привести некоторые из возможных доказательств.

Мелодизм, как особое свойство музыки, является основой специфики музыкального искусства и принципиально отличает музыку от других искусств.

Возможное возражение, что своеобразный «мелодизм» интонаций есть и в современном европейском искусстве декламации, то есть в художественной речи при чтении стихов, в драме, что он подразумевается в текстах художественной литературы,— отпадает, так как «мелодизм» декламации лишен полноценной ладо-тональной организации звуков и полноценной музыкально-тематической формы в развитии интонаций.

В самом деле, как бы ни была «мелодична» художественная декламация, звуковысотные отношения в ней не образуют целой единой ладотональной системы, без которой последовательность звуков не складывается в живой «организм» мелодии. В декламации имеются лишь зародыши ладовой организации. При декламации интонация не приобретает музыкально-тематического смысла и поэтому не становится тематическим «ядром», которое получало бы последовательное вариационное или разработочное развитие. В декламации не возникает единая цельная форма интонационного развития, без которой мелодия распадается на отдельные клочки.

Когда слушаешь художественную речь на незнакомом языке (даже если она произносится нараспев), всегда можно оказать, что это не пение. Пение, то есть музыка, возникает только тогда, когда звуки, получая фиксированную высоту, складываются в ладо-тонально организованные интонации и выстраиваются в закономерную музыкально-тематическую форму, то есть когда возникает мелодическое движение голоса или голосов.

Итак, понятие мелодизма приобретает принципиально важное значение при философско-эстетическом рассмотрении вопроса о специфике музыки — вопроса об отличии музыки от других искусств.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Наш счет музыкальной эстетике

С. СКРЕБКОВ

Содержание