КНИЖНОЕ И НОТНОЕ ОБОЗРЕНИЕ
Новая работа о Бородине
Литература о Бородине пополнилась новым трудом — книгой С. Дианина. В книге три самостоятельных раздела: описание жизни композитора, избранные письма к Бородину и различные документы и письма с его биографией.
Сергей Александрович Дианин, сын А. П. Дианина — ученика и близкого друга Бородина — в течение многих лет собирает и систематизирует эпистолярное наследие и архив композитора, неустанно пополняя его новыми документами. Это позволило автору не только свести воедино все известное о Бородине, но и дать новые сведения, более полно освещающие его творческую биографию.
Не раз уже, с легкой руки В. Стасова и Е. Бородиной, писалось о «чудодейственном» перевороте во взглядах Бородина после знакомства с Балакиревым и его кружком: ярый западник, «мендельсонист» вдруг превратился в композитора с сильно выраженным национально-русским обликом. Во второй главе книги С. Дианин убедительно опровергает эту точку зрения, указывая прежде всего на общий для Бородина и молодых балакиревцев исходный пункт развития — наследие великого Глинки, под могучим влиянием которого выросли все композиторы последующего поколения (Бородин, кстати, знал и горячо любил музыку Глинки задолго до встречи с Балакиревым). Сопоставляя высказывания Бородина о первых произведениях Мусоргского, Римского-Корсакова и других с его собственными ранними произведениями, автор приходит к верному выводу: присоединение к балакиревскому кружку помогло окончательному формированию передовых музыкально-художественных взглядов Бородина, «но результаты эти не представляли собой “переворота”, а явились итогом развития сильной творческой личности Александра Порфирьевича» (стр. 54). Быть может, стоило еще подчеркнуть, что и в самом раннем творчестве Бородина, на протяжении пятидесятых и начала шестидесятых годов, происходила постепенная эволюция, приближавшая композитора к «кучкистскому» пути. Сравнив, например, одно из первых произведений Бородина — Трио на тему «Чем тебя я огорчила» с созданным уже за несколько месяцев до встречи с Балакиревым фортепианным Квинтетом, мы заметим не тольковозросшую композиторскую технику, но и более глубокое постижение народной песни, близость к глинкинским традициям (традициям «Камаринской») и в то же время большую национальную самобытность.
Жаль, что в дальнейших главах С. Дианин недостаточно щедр на выводы, хотя материалы собранные в книге, дают для этого благодарную почву. Порою возникает ощущение, что автор даже избегает обобщений, ограничиваясь строгим изложением фактов и документов.
С. Дианин уточняет обстоятельства и даты создания отдельных произведений, отдельных частей «Князя Игоря», исправляя ряд ошибок прежних биографов. Все это необходимо. Важно и точное документальное обоснование даты рождения Бородина: годом рождения считали не 1833, а 1834, и эта ошибка встречается до сих пор, в частности в периферийной прессе1.
Особенно богато интересными и свежими материалами описание последнего периода жизни композитора. Автор показывает, как губительно сказывались на
_________
С. Дианин. Бородин. Жизнеописание, материалы и документы. Под общей редакцией И. Бэлзы и В. Киселева. Музгиз, М., 1955; тираж 5 000, ц. 14 р. 90 к.
1 Кстати, ошибка есть и в стасовской биографии Бородина, включенной в трехтомное издание сочинений Стасова (издательство «Искусство», М., 1952). Ошибочная дата не оговорена в комментариях.
здоровье Бородина и неупорядоченная домашняя жизнь, и личные невзгоды, и неудачи передовых общественных начинаний, как постепенно возрастал непосильный груз служебных и общественных обязанностей. В то же время до последних дней жизни Бородина не ослабевал интерес к творчеству: возникали новые музыкальные замыслы, раскрывались все новые грани его огромного таланта. Нельзя без волнения читать воспоминания М. Доброславиной осозданном незадолго до смерти и так и не дошедшем до нас Andante Третьей симфонии или воспоминания А. Дианина — о финале Симфонии, по поводу которого Бородин однажды сказал: «...я знаю, что у меня есть недурные вещи, но это — такой финалище!.. такой финалище!..» (стр. 148).
Книга С. Дианина опровергает высказываемые порою мнения о творческом спаде в последний период жизни Бородина. Подобные суждения не имеют никаких оснований. В этом смысле судьбы Бородина-химика и Бородина-композитора складывались совсем по-разному. Если в последние семь-восемь лет он почти не выступал с оригинальными исследованиями в области химии, то в те же годы рождались такие замечательные и разные произведения, как «В Средней Азии» и Второй квартет; Бородин работает над Прологом и другими номерами «Князя Игоря», сочиняет Третью симфонию, камерные произведения. Мы можем с полным правом утверждать, что смерть настигла Бородина в расцвете его творческих сил!
Публикуемые С. Дианиным письма заграничных корреспондентов Бородина красноречиво говорят о его музыкальных триумфах за рубежом.
Не все в рецензируемой книге бесспорно. Сомнительной кажется настойчиво выдвигаемая автором версия о решающем значении песни «Горы Воробьевские» для различных тем Бородина (средней части хора «Слава», Andante Первого квартета, финала первого акта «Игоря» и «Хора поселян»). Автор говорит то об использовании, о заимствовании песни (стр. 116, 299), то сообщает, что отрывок основной темы средней части хора «Слава» «несомненно, представляет собой вариацию части напева песни» (стр. 102). Конечно, сходство начальных интонаций песни и темы из хора «Слава» имеет место (кстати, гораздо меньше — с первой темей Andante Первого квартета и близкого ей «Хора поселян», где сходство обнаруживает лишь нижний, сопровождающий голос). Но ведь можно указать немало других народных песен, отдельные интонации которых вошли в темы Бородина, в частности в его «Хор поселян». Да и сам начальный оборот песни «Горы Воробьевские» встречается во многих русских протяжных песнях. И, наконец, глубокое отличие музыки «Хора поселян» и Andante Первого квартета от средней части хора «Слава» и финала первого акта «Игоря» убедительно говорит о том, что для Бородина интонации этой песни (как и ряда других) были только «строительным материалом» при возведении здания.
Изредка в книге попадаются фактические неточности. Так, на стр. 46 автор пишет: «Большую часть зимы 1860–1861 г. Александр Порфирьевич провел в Париже и вернулся в Гейдельберг лишь весной». Заметим в скобках, что, судя по письмам к Менделееву (4-й вып., стр. 241–248), Бородин зиму 1860–1861 года прожил в Париже безвыездно, о чем он пишет и в отчете о заграничной командировке. Но на той же странице книги мы читаем: «В эту зиму Бородин ближе сошелся с гейдельберскими музыкантами», и далее описываются музыкальные успехи Бородина в ту же зиму в ...Гейдельберге.
В первой главе автор, вслед за Е. Бородиной и В. Стасовым, говорит о том, что первое произведение Бородина — полька для фортепиано была сочинена им девятилет от роду. Но и Е. Бородина и В. Стасов исходили в своих расчетах из ошибочной даты рождения композитора (1834 г.); нам представляется, что прав П. Ламм, указывая в своей публикации польки год ее создания — 1843, а возраст автора — 10 лет. На стр. 141 и в примечании 73 на стр. 181 говорится о «ликвидации» Женских врачебных курсов в 1885 году. Это неточно — прием на курсы был прекращен в 1882 году, а закрыты они были в 1887 году.
Жаль, что при освещении раннего творчества композитора из поля зрения автора выпали публикации Б. Доброхотова и Г. Киркора — неоконченное струнное Трио и неоконченное фортепианное Трио, а также сведения о многочисленных произведениях молодого Бородина, приведенные в статье А. Дмитриева «Из творческой лаборатории А. П. Бородина» («Советская музыка», № 10, 1950 г.).
Документальные материалы, публикуемые в книге С. Дианина, далеко не равноценны. Наряду с интереснейшими письмами и документами, которые, вероятно, не раз будут привлекать внимание исследователей (например, письма Римского-Корсакова о редактировании «Князя Игоря», снабженные нотными примерами, В. Стасова, воспоминания Доброславиной и т. д.), кое-что кажется малозначительным, а то и вовсе ненужным. Все содержание письма № 73 — просьба знакомого химика одолжить мочекислый натр. Нужно ли знать чиаттелю, у кого было куплено и кто строил село Перово, которым одно время владел князь Л. Гедианов — отец Бородина (стр. 27)? Сколько и какой именно мебели имел Бородин в своем пользовании в один из выездов на дачу (стр. 103)?
Книга перегружена примечаниями. Они мешают читать, рассеивая внимание, в них встречаются повторы, а главное —
-
Содержание
-
Увеличить
-
Как книга
-
Как текст
-
Сетка
