В Якутии
Г. ГРИГОРЯН
Изучение якутского фольклора началось еще в середине XIX века; в 1843–1844 гг. путешественник Миддендорф, исследователь Северовосточной Сибири, записал несколько якутских мелодий, которые были впервые опубликованы в 1911 году. Высказанные тогда мнения о якутской народной музыке были противоречивыми; авторы, например, путали заклинания шаманов с мелодиями из народно-героического эпоса «Олонхо».
В советское время бурный рост национальной культуры молодой республики вызвал значительное оживление и в области исследования богатейшего якутского фольклора. Появились первые собрания народных песен. С очерками и статьями о якутской музыке выступили Д. Рогаль-Левицкий, В. Беляев, Н. Пейко, А. Мазаев, И. Штейман.
Многие проблемы, связанные с изучением якутской музыки, не разрешены и поныне. Эти проблемы настолько сложны, что широкие обобщения здесь были бы преждевременны. Связав свою творческую судьбу с Якутией, я счел необходимым прежде всего хорошо ознакомиться с самой народной музыкой.
*
Первая наша экспедиция была предпринята совместно с якутским методистом и переводчиком С. Павловым. Переплыв на пароходе Лену, мы оказались в Мегино-Кангальском районе. Шла косовица, и нам приходилось встречаться с певцами в поле, во время обеденных перерывов или вечерами — в сельских клубах. В поле мы встретились с 84-летним колхозником-олонхосутом (певцом) Слободчиковым. Седовласый старик с молодыми искрящимися глазами, прокурив трубку, охотно вступил с нами в беседу. По нашей просьбе он спел якутскую песню «О рождении Сибири» в эпическом стиле «Дьэ-буо». (Якутский композитор и исследователь М. Жирков образно переводит восклицание «Дьэ-буо» словами «Ну вот»). В песне Слободчикова говорилось о сказочном про-
шлом Сибири, восхвалялась ее богатая и неповторимая по красоте природа. Олонхосут утверждал, что эту песню пели еще его деды. Записать мелодию было очень нелегко, тем более что при повторении певец многое пел иначе. В этом случае приходилось фиксировать лишь ладовые особенности напева, которые остаются неизменными про его повторении.
Интересно было отметить ладовое своеобразие якутских мелодий: вначале исполнитель импровизировал в пределах большой терции, далее объем мелодии расширялся до увеличенной кварты и, наконец, — еще на тон — до увеличенной квинты (пение по ступеням увеличенного трезвучия указывало на целотонную природу напевов).
Помимо стиля «Дьэ-буо»,у якутских певцов существует и другой стиль «Дэгэрэн ырыа», — отличающийся большей ладовой и ритмической организованностью. В этой манере исполняются темперированные песни различных жанров, чаще всего танцевальные. Выяснилось, что сопровождающий нас молодой колхозник Петров является запевалой и знатоком якутского танца огуокай.
Одна из танцевальных мелодий привлекла наше внимание своей яркой образностью:
Пример
Во время сенокоса мы слышали, как один молодой колхозник, стоя на стоге сена, звонким голосом распевал песню М. Жиркова о косаре. Это был Николай Осипов — активный участник местной художественной самодеятельности. «Николай никогда не расстается с песней, — говорили его односельчане, — в особенности во время полевых работ».
В районном центре Мае мы познакомились с популярным в Якутии мелодистом X. Максимовым. Его мелодии, как и песни других якутских мелодистов, созданы в манере «Дэгэрэн ырыа». Большой популярностью пользуется песня на слова С. Данилова «Она, говорят»:
Пример
X. Максимов ознакомил нас со своими мелодиями, построенными на так называемых «хромых ритмах» (с частой сменой размера; эти же приемы характерны для народной музыки балканских стран — Болгарии, Албании и др.) Позже нам приходилось не раз встречаться с этими метрическими особенностями якутской музыки.
В поселке Беке мы познакомились с пожилым олонхосутом Н. Степановым, членом Союза писателей. Как сам Степанов, так и его многочисленные ученики поют, в основном, в манере «Дьэ-буо». Мнение, будто эта манере вымирает и непопулярна среди молодежи, — явно необоснованно.
-
Содержание
-
Увеличить
-
Как книга
-
Как текст
-
Сетка
