«Песнь Этери» — грузинский фильм
Г. ТОРАДЗЕ
На экранах Грузии появился новый музыкальный фильм «Песнь Этери», посвященный жизни и творчеству Захария Палиашвили (производство «Грузияфильм», сценарий и постановка С. Долидзе).
Это — первая попытка воссоздать в художественном фильме образ выдающегося грузинского композитора. Музыкальная общественность с большим интересом ожидала выхода фильма. Как постановщик решил стоющую перед ним ответственную задачу? Будет ли это фильм-биография или же своего рода кинороман о творчестве замечательного музыканта?
жизненный путь Палиашвили не богат событиями, могущими служить эффектным сюжетным материалом для киносценария. Подобно Бальзаку, композитор мог бы сказать о себе: «Великие события моей жизни — это мои произведения». Можно было поэтому ожидать что постановщик с любовью и знанием дела покажет нам композитора в окружении музыки, расскажет о его труде и исканиях. К сожалению, это ожидание не оправдалось.
Картина «Песнь Этери» являет собой пример странного смешения киножанров. Как фильм-биография, она грешит против исторической правды, в ней искусственно сдвинуты действительные факту биографии композитора, и в то же время опущены другие интересные моменты. Как фильм-роман, он драматургически слаб: основные образы схематичны, жизненные ситуации неубедительны. Весь фильм, по существу, сводится к чередованию отдельных эпизодов мелодраматического характера, вызывающих лишь чувство досады.
Ощущение фальши и зодульности не покидает зрителя на протяжении всего фильма. Искажен прежде всего образ самого Захария Палиашвили. Режиссер не добился в картине хотя бы простого портретного сходства. Впрочем, этот недостаток можно было бы простить, если б было достигнуто главное — был бы создан обобщенный образ художника-творца, пусть внешне не столь сходный с оригиналом, но зато верно передающий характер героя. Но этого — увы! — не случилось.
Пытаясь углубиться в область «психологических переживаний» героя, режиссер впадает в крайность, бесконечно показывая крупным планом лицо то хмурящегося, то томящегося композитора. В. Квачадзе не смог создать полнокровный образ З. Палиашвили — ни сценарий, ни ре-
жиссура не дали ему для этого возможностей.
Зритель почти нигде не ощущает, что перед ним большой, пытливо ищущий художник-творец. Музыка его всегда дается уже в готовом виде, как результат свершившегося процесса.
Нераскрытой осталась и важнейшая тема взаимоотношений композитора и народа. А ведь она, казалось, должна была служить сквозной линией фильма, ибо творчество Палиашвили нельзя представить вне теснейшей связи с замечательной музыкальной культурой грузинского народа.
Эпизод встречи Палиашвили со старым крестьянином-свирельщиком хотя посвоему и колоритен, но все же недостаточен для показа связи композитора с народом. Не способствует этому и народное празднество в Шуамта, свидетелем которого становится композитор. Многолюдное шествие участников празднества выполняет роль некоего безликого фона. А увешанные бесчисленными чонгури стены квартиры композитора, долженствующие иллюстрировать его приверженность народной музыке, свидетельствуют лишь о наивности художественного мышления постановщика.
В сценарии и в фильме обойдена молчанием общественная деятельность Палиашвили — директора и профессора Тбилисской консерватории, одного из основателей грузинского филармонического общества, организатора ряда музыкальных коллективов.
Создается впечатление, что режисссер и не ставил перед собой задачи серьезного ознакомления зрителя с окружающей композитора средой, его соратниками, друзьями — передовыми деятелями современного ему грузинского общества, такими, как М. Баланчивадзе, В. Сараджишвили, С. Инашвили, И. Джавахишвили и К. Марджанишвили (последние вообще отсутсвуют). Совершенно пропадает, мелькнув лишь в двух-трех кадрах, образ старшего брата и ближайшего друга композитора Ивана Палиашвили, талантливого дирижера, лучшего интерпретатора опер своего брата. А ведь задача фильма состояла в глубоком раскрытии образа «грузинского Глинки», человека, многосторонне связанного со своей эпохой. Но напрасно стали бы мы искать правдивые, жизненно осязаемые образы живых людей — их нет в фильме. бледными тенями, безликими схемами проходят они перед зрителями.
Не посчастливилось и другому главному герою фильма, княжне Нато — «доброй фее» композитора, по сентиментальному определению сценариста. Непонятна роль, которая отводится этой героине. Нато предстает, как вдохновительница композитора, якобы оказывающая глубокое влияние на его творчество. Однако зритель справе спросить, какие личные качества определяют ее исключительную роль в творческой жизни Палиашвили. Фильм не дает ответа на этот вопрос. Создается впечатление, что режиссер искусственно ввел традиционный персонаж, чтобы как-то оживить уныло-обнообразный сюжет фильма. Тем не менее следует отметить, что и в пределах возможностей, представляемых сценарием, артистка М. Джапаридзе могла создать более убедительный и живой образ.
остальные персонажи фильма, как например, жена композитора Юлия (арт. Виноградова), дирижер Столяров (в слащавом исполнении И. Русинова), автор либретто «Абесалома и Этери» П.Мирианишвили (арт. Г. Сагарадзе) и даже родители композитора отличаются удивительной безжизненностью и отсутствием индивидуальности. Вымышленный «злодей» — критик Нестор (арт. Г. Гегечкори) — очевидно, понадобился сценаристу для создания подобия жизненного конфликта. Незавидна участь актеров, вынужденных изображать столь серые, обезличенные персонажи!
Лишь старик-свирельщин (арт. В. Годзиашвили) выделяется среди других героев фильма. Артист сумел создать живой образ старого крестьянина. но и он в конце фильма волею режиссера попадает в фальшивую ситуацию. Сцена смерти его внучки Этери вызывает чувство досады. ничем не мотивированное появление где-то в горах фаэтона с двумя разодетыми дамами, а вслед за ними «доброго человека», то есть композитора, их встреча со стариком — выглядит искусственно, неправдоподобно.
Из эпизодических персонажей удались гротескная фигура маклера-свата в
-
Содержание
-
Увеличить
-
Как книга
-
Как текст
-
Сетка
