2) будто я был вместе с Серовым ярым Вагнерианцем, — тогда как я никогда не любил Рихарда Вагнера и всегда был против него, и на словах и в печати.
К числу ложных фактов я отношу ваши сообщения
1) будто я и другие члены так называемой Вами «Могучей кучки» составляли «une sainte cofrerie pour se faire la courte echelle»1 — обвинение столь же ложное, сколько и позорящее,
2) будто я в прошлом году лично сообщал Вам, что «Глинка и отсталость представляют синонимы», между тем, как я, кажется, отрубил бы себе язык, и руки, и ноги, если б дошел до такой минуты, когда мог бы сказать что-нибудь подобное. Мне кажется, вся читающая Россия знает, что я такое всегда говорил про Глинку! И я не могу читать Ваши вышеприведенные слова иначе, как самой непростительной клеветою.
Я всегда знал и видел слабые стороны Глинки, выразившиеся в иных его произведениях (в том числе, например, и в плохих его романсах), но что касается до его творчества вообще, его двух опер, «Холмского»,«Хоты» и «Ночи в Мадриде», т. е. всех его высших созданий, то я желал бы, чтобы мне указали, кто на свете больше меня ценил и ценит эти гениальные произведения и когда я хоть единую секунду говорил что-нибудь против их высочейшей и несравненной гениальности, опередившей не только Глинкинское время, но и вообще все наше время.
Сделайте одолжение, Юрий Карлович, дайте ответ, и тогда, сообразно с ним я выполню свою обязанность: постараюсь печатно высказать правду и снять с себя позорные пятна, наложенные Вами на меня, — почему и зачем — не постигаю.
Впрочем, я думаю написать свою оправдательную статью, без всякой полемики и бранчливого задора, сдержанно, серьезно и кротко.
Итак, позвольте ожидать от Вас ответа, хотя бы
самого краткого
Ваш, с совершенным почтением
В. Стасов
С-Петербург. Воскресенье 16 апреля 1889 г.
Милостивый государь!
Позвольте попросить Вас уделить в «Баяне» место следующей моей заметке.
В журнале Вашем напечатана в нескольких №№ прошлого и настоящего года статья уважаемого Ю. К. Арнольда, под заглавием: «Возможно ли в музыкальном искусстве установление характеристически-самостоятельной русской национальной школы?» и проч.
Я не могу не сочувствовать этой статье во многом, так как нахожу здесь мысль о Глинке, о русской школе, о русском национальном искусстве, о Консерватории, и другие, которые нередко однородны с теми, которые я и сам исповедую. Мнения о великости и гениальности Глинки, о законности русского национального искусства и необходимости русской музыкальной школы, о ненормальности и даже вроде немецкой Консерватории у нас, о неудовлетворительности достигнутых ею результатов — все эти мысли, которые я вполне разделяю и даже не раз высказывал в печати, как и Ю. К. Арнольд, как и некоторые другие наши писатели.
Но мне было очень жалко встретить в этой статье, рядом с некоторыми реверными, по моему разумению, мнениями (например, об истинном значении тех или других новых русских композиторов), несколько фактов, совершенно неверных. Мнения я оставлю в стороне, но факты считаю необходимым восстановить в настоящей их истине.
_________
1 Буквальный перевод этой фразы — «святое братство для взаимной помощи» (франц.).
1) Ю. К. Арнольд говорит, что я был один из учредителей и первых директоров Русского Музыкального Общества. Этого никогда не было и по моему образу мыслей никогда не могло быть. В этом случае Ю. К. Арнольд смешал меня с моим братом Дмитрием1.
2) Ю. К. Арнольд утверждает, что название «могучая кучка» было изобретено и пущено в ход сплотившейся вокруг братьев Рубинштейнов «партиею». Это неверно, как уже заметила в примечании и редакция «Баяна». Это выражение употреблено в первый раз — мною в 1866 году, по поводу русских оперных представлений в Праге, но не в порицательном, а в симпатизирующем смысле. Враждебный и бранный колорит придали этому выражению — Серов и его последователи. Об этом мне призодилось не раз заявлять в печати.
3) Ю. К. Арнольд говорит: «Серов и Сасов первратились из прежде рьяных глинкистов в несравненно еще более рьяных вагнеристов». Этого никогда не бывало. Я всегда в такой же степени разнился от Серова в мнениях и вкусах насчет Рихарда Вагнера, что его фанатизм к Вагнеру — с одной стороны, и моя нелюбовь к нему — с другой были одной из причин нашей решительной и полной размовки с Серовым. Не только я никогда не был «рьяным вагнеристом», но много раз высказывался печатно против Вагнера и старался показать, до какой степени наша русская новая музыкальная школа решительно разнится от принципов Вагнера, удаляется от них, как от враждебных себе, и следует лишь своим собственным принципам, установленным еще в те годы, когда у нас в России никто вовсе не знал музыки Вагнера и едва знал самое его имя.
4) Ю. К. Арнольд заявляет, что «могучая кучка» была une sainte confrerie pour se faire la courte echelle, в русском переводе — компания для взаимной помощи. Если под «взаимной помощью» разуметь здесь дружную солидарность между товарищами и высказывать в печати симпатии к тому, что находишь хорошим и значительным у этих товарищей, — то тут ничего худого нет, и над этим несмехаться нечего. Если же под «une sainte confrerie pour se faire la courte echelle» разуметь какое-то недостойное кумовство и компанию обоюдного восхваления (как это уже делали сто раз Серов, Ростислав и разные их товарищи и наследники), то можно только жалеть, что Ю. К. Арнольд примыкает теперь (если только действительно примыкает!) к подобного рода приемам против людей чистых и честных.
5) Ю. К. Арнольд утверждает, что по моему мнению «Глинка» и «отсталость» представляют синонимы. И что это он слышал от меня самого в мае месяце 1888 года. Такое утверждение поражает меня более всего остального, и я считаю необходимым заявить, что подобного факта никогда не бывало. Я высказывался о Глинке и словесно и печатно в продолжении более 30 лет, и никогда никто не слыхал и не читал у меня ни единого слова, хотя издали похожего на то, что мне нынче приписывает Ю. К. Арнольд. Неужели же я один единственный раз в жизни, в какую-то одну единственную секунду, нашел необходимым высказать специально Ю. К. Арнольду нечто такое, что никогда — никогда. никогда не думал, не говорил и не писал? А ведь между тем Ю. К. Арнольд уверяет, что это мой обычный, всегдашний образ мыслей. Откуда это он взял, на что он рассказывает такую несообразность — постичь невозможно!
Помню, что в прошлом году, при одном свидании с Ю. К. Арнольдом (первом в моей жизни) мне привелось услыхать повторение не раз высказанного им в печати тезиса его, что «русская музыкальная школа возможна и мыслима только по стопам Глинки», и на это я возразил также своим обычным много раз высказанным в печати тезисом, что итти по чьим-нибудь стопам, хотя бы самого величайшего в мире человека, — осталость. Где же тут есть что-нибудь похожее на то, что «Глинка» и «отсталость» —синонимы? Ведь это — или изобретение, или непонимание!
Отсталость — не в Глинке, а в факте «шествования по чьим-то стопам»! Я всегда и везде был врагом такого шествования. Какое же отношение к Глинке, который был, есть и будетвсегда великим, несравненным гением?
В. Стасов
_________
1 Д. В. Стасов с 1859 г. был одним из пяти основателей Русского Музыкального Общества и Консерватории в Петербурге.
-
Содержание
-
Увеличить
-
Как книга
-
Как текст
-
Сетка
