Выпуск № 8 (213) | 1956 - страница 70

Концерт в «Карнеги-холл»

речей, чем их смысл. Вот зашла слушательница, бывшая на моем концерте в Париже, вот знакомые мне виолончелисты, у которых я побывал накануне, вот старый музыкант со скорбным лицом, что-то спрашивающий о Запорожье. То и дело слышится русская речь.

Поздно вечером я добрался до отеля. Я был очень взволнован, не мог уснуть. Меня крайне интересовало, каковы будут отзывы прессы о моем первом выступлении. В шесть часов утра я спустился вниз к портье и взял номера нескольких нью-йоркских газет. Не без труда (ибо в американских газетах от 60 до 100 страниц, и они выглядят, как матрацы) я внес эту кипу бумаги в номер. По заголовкам я сразу нашел рецензии о концерте. Но прочесть их не мог, а переводчик мой так сладко спал! В девять утра, наконец, проснувшись, Э. Иванян перевел мне эти рецензии. Все они были написаны в дружеских тонах.

Я спустился, чтобы купить себе еще несколько экземпляров газет. Каково же было мое удивление, когда в тех же газетах я не нашел нужных мне рецензий! На их месте были уже другие материалы. Оказывается, в крупных американских газетах содержание полос меняется по нескольку раз в день. Рецензии на мой концерт были рано утром, потом на их место были впечатаны отзывы о каком-то спектакле, днем на той же полосе было сообщение о приезде иностранного дирижера и т. д. Так я впервые не поспел за американским темпом жизни, за американской прессой, которую можно упрекать за очень многое, но только не за неоперативность. Честное слово, я бы не удивился, если б однажды, направляясь на концерт, прочитал в газете о том, как я буду сегодня играть!..

* * *

Нью-Йорк подавляет своими контрастами, лихорадочным темпом жизни и кричащей, оглушающей рекламой. Выдумка американцев в этом отношении не знает удержу. Ошеломить, поразить человека — вот ее главная цель. Вспоминаю рекламу пива — неоновый орел, размахивающий крыльями через всю улицу, или рекламу

сигарет «Кэмел» — огромная, величиною с двухэтажный дом, голова человека, изо рта которого круглые сутки вылетают кольца дыма.

Самый темп нью-йоркской жизни можно обозначить как alla breve к темпу любого другого города. Все бежит, все торопится. Даже если у вас нет дел, вы все равно начинаете спешить. В нью-йоркской атмосфере столько электричества, что к вечеру, когда вы беретесь за ручку двери или окна, от соприкосновения пальцев с металлом вылетает с сухим треском ясно видимая искра.

Я довольно часто смотрел передачи по телевизору. Всего в Америке демонстрируется десять программ. По качеству изображения они уступают нашим.

Что показывает телевизор рядовым американцам? Все то, что считают нужным показать крупные промышленные фирмы, закупающие «на корню» всю программу. Часто приходилось наблюдать: идет фильм, и вдруг в самом остром месте картина прерывается, и на экране появляется реклама новой марки автомобиля. Телевизионная реклама подчас принимает и музыкальные формы. Мне, например, вряд ли удастся забыть песенку, прославлявшую бесподобные качества печенья «Нобиско». Этот мотивчик буквально преследовал меня. Также не забыть мне редчайших свойств какого-то порошка «Джой».

Не мог я понять, отчего в телевизоре так много и охотно показывают убийства. Никто, по существу, не направляет и не руководит телевидением в общественных интересах. Крайне редко передает телевизор симфоническую музыку. Последнее увлечение миллионов американцев — это передаваемые по телевизору всевозможные лотереи. Ажиотаж, который захватывает людей всех званий и возрастов, не может не поразить приезжего. И думаешь: как много времени «деловитая» Америка тратит на пустяки...

* * *

Следующее мое выступление после Нью-Йорка состоялось в Кливленде. Я играл с местным симфоническим оркестром концерты Сен-Санса и Дворжака. До этого у меня была пресс-конференция. Как всегда, не обошлось без сюрпризов: мне был представлен видный промышленник-миллионер Фейвик. Он увлекается тем, что в свободное время сам делает скрипки, альты, виолончели. Я пробовал некоторые его инструменты и нашел их вполне хорошими. Здесь же в Кливленде я посетил местный музей, обладающий богатой коллекцией картин: я увидел подлинники Эль Греко, Ренуара, Ван Гога. В этом же музее выставлен странный экспонат — кровать Марии Антуанетты. Как она сюда попала? Впрочем, это типично американская черта — любовь к такого рода сувенирам. Кровать из Версаля переезжает в Кливленд, чтобы удивить посетителя и стать предметом гордости местных обывателей.

...Вашингтон значительно выигрывает в сравнении с Нью-Йорком — это красиво расположенный город со множеством парков, весь утопающий в зелени. Когда я приехал, там цвела вишня, черешня. В Вашингтоне нет больших домов, город более открыт взору. Темп жизни спокойный, деловитый.

Я слышал здесь лучший квартет Америки, так называемый «Будапештский» (он получил это название «по наследству» от его действительных основателей). Все участники квартета — выходцы из России. Концерт состоялся в небольшом зале Библиотеки Конгресса. Артисты играли на превосходных инструментах Страдивари, хранящихся в здании Библиотеки. Их запрещено выносить из здания Конгресса. Когда «Будапештский квартет» выступает в других городах, участники его играют на собственных инструментах.

С большим чувством стиля был сыгран Квартет Моцарта. Но особенно вдохновенно прозвучал Квартет бразильского композитора Вилла Лобоса, основанный на народных темах. Я испытал истинное художественное наслаждение.

После моего выступления в «Лисснер аудитории» мои новые музыкальные друзья повезли меня на квартиру к участнику «Будапештского квартета» альтисту Борису Кройту. Меня познакомили с пианистом Тэдом Лэтвин из Чикаго и виолончелистом Полем Олевским из Детройта. Вечер, который мы провели вместе, оставил самые лучшие воспоминания. Мы много музицировали. Там я встретил музы-

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Концерт в «Карнеги-холл»

Содержание