Выпуск № 8 (213) | 1956 - страница 33

пространяться упадочные настроения, сомнения в возможности уничтожить тиранию... Многие отказались от борьбы за гражданские свободы либо перешли в лагерь реакции. Большинство же, отойдя от общественной жизни, замкнулось в узком домашнем мирке, в уютном обывательском существовании.

Все это не могло не отразиться на искусстве. Гете называл «субъективизм» «общей болезнью» эпохи, противопоставляя субъективные черты эстетики романтизма объективному методу классического реализма. 29 января 1826 года Гете в разговоре с Эккерманом сказал:

«Все реакционные и охваченные разложением эпохи полны субъективизма, зато все прогрессивные эпохи имеют объективное направление. Наше теперешнее время реакционно, ибо оно субъективно. Вы видите это не только в поэзии, но и в живописи и многом другом... Напротив, каждое здоровое устремление, исходя из внутреннего мира, обращается к миру объективному...»

В этих словах вскрывается сущность мышления и творчества Шумана. Решающее значение для молодого Роберта имело «здоровое устремление» его отца против мещанских тихонь, против трусливой замкнутости в собственном «я». Многочисленные высказывания в письмах подтверждают, что в родительском доме Шумана сочувственно и с уважением встречали всех, кто критически противостоял своей эпохе и боролся против феодальных порядков. Так, «на первом месте» был для Шумана немецкий поэт Жан-Поль (1763–1825), этот враждебный дворянству «поэт бедноты» (по выражению Людвига Бёрне). Шуман глубоко почитал «пророческий дух» и «неиссякаемую нравственную силу» Бетховена. В Наполеоне он видел человека, который «начал очищать наши европейские авгиевы конюшни хотя бы от попов и папства».

Шуман несомненно унаследовал от отца свой живой интерес к политическим событиям и «устремление... из внутреннего мира в мир объективный». Позднее он сказал однажды, что его волнует «все, что происходит в мире, политика, литература, люди; обо всем, что может потом выразиться в музыке, найти в ней выход — размышляю я на свой лад...»

Когда умер старый Шуман, шестнадцатилетний юноша почувствовал себя покинутым и одиноким. На некоторое время им овладели присущие романтизму настроения: он именует одиночество «кормилицей всех великих умов»; по его словам, для художника общение с большим количеством людей вредоносно, ибо «зачастую настолько отдаляет человека от него самого, что при этом он забывает общаться с самим собой...»

Прежде чем всецело посвятить себя музыке, Шуман в течение нескольких лет изучал право. Еще будучи студентом в Лейпциге и Гейдельберге, он пережил Июльскую революцию 1830 года во Франции и освободительную борьбу польского народа в 1830–31 годах. События эти вызвали народные волнения и в Германии. Подобно Лортцингу и молодому Вагнеру, студент Шуман страстно сочувствовал польскому народу. В это время заметно изменились его общественные взгляды.

«Идеал — это именно практическая деятельность и надежда, что станет возможно вести борьбу в более обширном кругу».

«Здоровое устремление», возникшее из внутреннего мира и обратившееся к миру объективному, вновь одержало верх. В фортепианных произведениях тридцатых годов (первые двадцать три опуса предназначаются исключительно для фортепиано), в статьях «Новой музыкальной газеты» он выступает страстным поборником музыкального прогресса и ожесточенным противником «филистеров музыкальных и всех

прочих». В то время как тысячи немецких ремесленников и бюргеров, собравшись в 1832 году под черно-красно-золотым знаменем на Замковой горе, в Гамбахе, требовали «возрождения Германии»; в то время как буржуазия, основав в 1834 году германский таможенный союз, сделала шаг к национальному единению; в то время как поэты Генрих Гейне, Георг Бюхнер, Георг Гервег, будучи представителями лучшей, «молодой Германии», становились «буревестниками революции»; когда в сороковых годах силезские ткачи восстали в своем беспредельном гневе на ужасающую эксплуатацию, когда Карл Маркс возвысил свой голос,— в эту «домартовскую» пору Роберт Шуман был знаменосцем богатой идеями, содержательной, гуманистической немецкой музыки.

* * *

Вместе со своим учителем и будущим тестем Фридрихом Виком, с пианистом Людвигом Шунке и музыкальным писателем Францем Бренделем Шуман резко осуждал пошлость и снижение музыкальных вкусов, вызванные модой на итальянщину и виртуозов вроде Черни, Герца, Гюнтена. «Прежде всего — хранить и лелеять немецкое искусство» — было для него высшей заповедью; от романтиков воспринял он любовное отношение к немецкой народной песне. «Прилежно прислушивайся ко всем народным песням, это — сокровищница прекраснейших мелодий, которая раскрывает перед тобой характер различных наций», — говорится в шумановских «Жизненных правилах для молодых музыкантов».

Песни Шумана, созданные в сороковых годах, свидетельствуют, что он был выдающимся знатоком немецкого фольклора. Все его творчество глубоко проникнуто народно-песенными интонациями. Во всех его произведениях — от фортепианных миниатюр до симфоний — в различных образах и формах ощущаются поэзия и задушевность, теплота и целомудренность чувств, любовь к природе и юмор, характерные для немецкого народного искусства.

Хотя Роберт Шуман горячо любил свою родину и свой народ, демократические убеждения предохраняли его от заносчивости национализма. Так, еще в годы учения он осуждал шовинистскую узость студенческих корпораций. Приехав в Лейпциг, Шуман полагал, что корпорации все еще сохраняют характер революционно-демократических студенческих сообществ, какими они и были при их основании, в 1818 году. Тем большим было его разочарование: «Земмель шлет тебе сердечный привет, его мало тревожат корпорации, он посмеивается над высокопарными понятиями народного, немецкого, а распаленные бурши злятся из-за этого чрезвычайно. Ах! Какими идеальными казались мне бурши и какими жалкими нашел я их по большей части»¹.

Шуман гордился своим народом и его великим прошлым, но радостно приветствовал расцвет музыки у других народов.

«И в новое время мы видим, как у всех народностей вырастают молодые таланты, из России приходят вести о Глинке, Польша дала нам Шопена, Англия представлена Бенеттом, Франция — Берлиозом, о Листе известно, что он венгерец, в Бельгии говорят о Ханссене, как о значительном таланте... наконец, выступает и Голландия, которая до сих пор посылала нам только живописцев, хотя, между прочим, ван Брее пользуется известностью»².

В другом месте он замечает:

«На самом деле кажется, будто нации, граничащие с Германией,

_________

¹R. Schumann, Briefe, Neue Folge, Leipzig, 1886, s. 5.

²R. Schumann, Gesammelte Schriften, Band I, Leipzig, 1914, s. 334.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание