Выпуск № 2 (195) | 1955 - страница 76

Серьезные упреки должны быть предъявлены и главе о возникновении музыки.

С первых слов читателя дезориентирует противоречивая оценка Г. Апресяном гипотезы Дарвина. «Марксизм, — читаем на стр. 6, — давно показал и полную несостоятельность буржуазных теорий биологического происхождения искусства музыки. Наибольшее распространение из этих концепций имели учение Ч. Дарвина о схожести, с одной стороны, биологического звукоизвлечения у птиц и, с другой стороны, искусства музыки, создаваемого обществом, и теория Г. Спенсера» (разрядка моя — Л. Г.). А тремя строками ниже выясняется, что «марксизм никогда не отрицал известной роли подражания в возникновении искусства... И здесь наблюдения Дарвина представляют известный интерес для науки». Так что же — полная несостоятельность или известный интерес?

Основной недостаток главы, на наш взгляд, — ее крайняя композиционная рыхлость. Вопросы о роли труда, словесной речи, фантазии в возникновении музыки рассматриваются без видимой взаимосвязи, а отсутствие четких выводов усугубляет общую разбросанность изложения.

Мгновенное «перескакивание» с одного вопроса на другой дробит, мельчит главу, и читатель принужден по нескольку раз перечитывать одно и то же, пытаясь уловить ход рассуждений автора. В результате четкого и полного представления о возникновении музыки так и не создается. А ведь, казалось бы, именно к этой статье редактору следовало отнестись особенно тщательно, ибо она «возглавляет» другие эстетические исследования и по значительности самой темы, и по месту, занимаемому в сборнике.

Неразработанность многих эстетических вопросов не может не влиять на методику анализа произведений. Как ни мал удельный вес музыкальных анализов в сборнике, все же недостатки их весьма значительны и требуют специального рассмотрения.

Мы не будем перечислять многочисленные анекдотические курьезы, вроде утверждения А. Шнитке, что в «Балете невылупившихся птенцов» Мусоргский раскрыл «психологию эмбрионального» (стр. 340), или попытки Н. Малышевой сравнить эмоциональное нарастание в романсе Рахманинова «В молчаньи ночи тайной» с... закипанием воды в чайнике (стр. 174). Статья Н. Малышевой содержит большое количество аналитических «передержек»; содержание музыки автор сплошь и рядом сводит к какому-либо одному художественному приему. «Музыка неожиданной сменой гармонии (внезапной модуляцией в Fis-dur) как бы раскрывает новые сферы счастья в жизни героев», — говорится на стр. 161. «Пауза эта, являясь кульминационным моментом романса [“Кабы знала я” Чайковского — Л. Г.], живописует и самый момент катастрофы, происшедшей в жизни девушки. Последующие за паузой аккорды... рисуют ту разрушительную силу, которая сломала и погубила душу девушки» (стр. 163). Здесь, как мы видим, имеет место вульгарная попытка непосредственно «вывести» содержание из формы. Анализировать то один ритм, то одну модуляцию, то одну паузу — значит потерять связь элементов формы и ни на йоту не приблизиться к содержанию музыки, а следовательно, и исполнительских задач.

Статья Н. Малышевой крайне плохо отредактирована: в ней множество путаных формулировок, порой искажающих смысл. «Ларина и няня полны тревоги и предчувствия грядущих любовных бурь», — читаем мы на стр. 155. «Чем непритязательней словесный текст, — читаем мы дальше, — чем более общо выражена в нем лирическая тема, тем более собственных эмоциональных ресурсов может вложить в нее композитор» (стр. 164). Утверждение странное и по существу, и по форме!

Впрочем, небрежно отредактирована не только эта статья. Сам редактор сборника А. Оголовец пишет на стр. 267: «Сенсуалистичность формулировок письма [Глинки — Л. Г.] несомненна. Она все же лежала (?) и в духе эпохи, и в самой натуре Глинки». И много, много еще подобных примеров в каждой статье.

Наконец, нельзя не сказать о стиле статей по эстетике, об их вялом языке, об отсутствии у авторов стремления передать читателю свое отношение к анализируемому вопросу, к музыке. Настоящий ученый о любой теоретической проблеме пишет с вдохновением, остро полемизируя, горячо борясь за свою точку зрения. А наша музыкальная эстетика нередко грешит абстракт-

ностью, сухим теоретизированием. Отрыв анализа содержания от анализа формы воздвигает стену между эстетикой и художественной критикой, нерасторжимость которых так глубоко обосновал еще Белинский.

Созерцательность, декларативность эстетических положений, выдвигаемых в сборнике, лишают их боевой критической направленности, возможности воздействовать на нашу музыкальную жизнь. Ибо тех, кому они особенно нужны, т. е. композиторов и артистов, невозможно «уговорить»; их можно только убедить профессиональным анализом музыкальных произведений. Теоретическую мысль нельзя проверять самой теоретической мыслью; чтобы быть истинной, она должна подтверждаться звучанием живой музыки, которой так мало в сборнике «Вопросы музыкознания».

*

Бесспорно, идея выпуска теоретического альманаха очень нужная и правильная. Журнал «Советская музыка» не может вместить все создаваемые у нас музыковедческие работы, особенно капитальные. Выход дальнейших выпусков ежегодника представляется крайне необходимым. Вместе с тем содержание первого полутома никак не может удовлетворить читателя. От теоретического сборника мы ждем высокого профессионализма, глубины, страстности и принципиальности в разработке научных проблем. Такой сборник должен обогащать читателей, будить и активизировать творческую мысль. Такой сборник должен показать образцы творческого раскрытия закономерностей реалистического искусства на примерах из живой музыки. Читатели ждут от теоретических статей квалифицированной критики творчества советских композиторов.

Очевидно, что статьи рецензируемого сборника (за немногими исключениями) не удовлетворяют этим требованиям. Еще не разработанные эстетические положения уже превращаются в догмы, вооружившись, которыми авторы подчас скользят по поверхности музыкальных явлений; если же авторы и обращаются к творчеству советских композиторов, то высокомерно третируют все, что не достигло еще уровня классики.

Творческий дух — необходимое условие успешного развития науки. В статьях, составляющих сборник, страшны не ошибки; важно, что возникли они большей частью в результате нетворческого, пассивного отношения к постановке коренных научных проблем. Это тем более непростительно, что мы обладаем драгоценным теоретическим богатством в виде партийных документов по вопросам искусства.

Серьезные недостатки первого выпуска «Вопросов музыкознания» во многом были предопределены «кустарной» системой его организации: составление и редактирование сборников было поручено одному человеку — А. Оголевцу, который работал без контроля и помощи нашей общественности, в частности комиссии музыкальной критики Союза композиторов. Работой с авторским коллективом, квалифицированным редактированием сборника должна заниматься группа авторитетных ученых, а не один человек. Высокое качество публикуемых материалов и своевременный выход из печати каждого тома могут быть обеспечены только в том случае, если будет создана специальная редколлегия ежегодника — и чем скорее, тем лучше.

Нет сомнения, что при умелой организации, при строгом критическом отборе материала у нас может быть создан хороший теоретический ежегодник, который обобщит лучшие достижения современной музыкальной мысли и многому научит читателя, особенно нашу молодежь.

Л. Генина

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

*

Содержание