Книжное и нотное обозрение

О ПЕРВОМ ВЫПУСКЕ ЕЖЕГОДНИКА «ВОПРОСЫ МУЗЫКОЗНАНИЯ»

В издании Музгиза вышел первый выпуск теоретического сборника «Вопросы музыкознания» (редактор А. Оголевец). Сборник включает как статьи музыковедов старшего поколения, так и работы молодых авторов. Разнообразна и тематика статей. Среди них мы находим специально аналитические работы (В. Фермана — «Черевички» Чайковского и «Ночь перед рождеством» Римского-Корсакова), статьи о творчестве некоторых композиторов-классиков («Заметки о музыкальном стиле А. К. Глазунова» Е. Богатыревой, «Музыкальный язык симфонических произведений А. К. Лядова» Н. Запорожец).

Внимательный читатель найдет в этих статьях некоторые достоинства. Содержательна характеристика, которую дает Е. Богатырева тематическому материалу произведений Глазунова, ярок сравнительный анализ образа Оксаны в двух русских операх, выполненный В. Ферманом.

Несколько особняком стоит исследование А. Брейтбурга «Значение физиологического учения академика И. П. Павлова для музыкальной педагогики и музыкального исполнительства». Обобщая опыт некоторых музыкантов — педагогов и исполнителей, А. Брейтбург дает разнообразные указания и советы, которые нуждаются в серьезном изучении. Однако для музыковедческого альманаха эта работа имеет слишком специальный характер, так как требует от читателя особой научной подготовки в области физиологии.

Большая часть материалов сборника посвящена вопросам музыкальной эстетики. Таковы работы «Музыка как вид искусства» Г. Апресяна, «Заметки о народности в советской музыке» Т. Ливановой, «О программности в музыке» М. Тараканова, «Понятие интонации в советском музыкознании» В. Ванслова, «Заметки об эстетике М. И. Глинки» А. Оголевца. Некоторых эстетических проблем касаются и другие авторы, например Н. Запорожец, Е. Богатырева.

Авторы статей на эстетические темы затрагивают немало сложных, актуальных вопросов: проблему типического, проблему формы и содержания в музыке. Они стремятся исследовать природу общественного восприятия музыки, ее происхождение, ее специфику, и безусловно, в каждой из статей есть правильные, бесспорные положения (правда, большей частью общеизвестные). Однако в целом раскрытие эстетических проблем в сборнике содержит, на наш взгляд, весьма серьезные недочеты, в какой-то мере характерные для многих наших работ по музыкальной эстетике. Поэтому представляется необходимым прежде всего остановиться на этих недочетах.

В статьях не ощущается органическая взаимосвязь между общеэстетическими суждениями и конкретным анализом музыки. Эти две области порой существуют в полном отрыве друг от друга. Вот, например, в статье Н. Запорожец мы находим следующее весьма сомнительное эстетическое положение: «В своей музыке, — говорится на стр. 306, — Лядов стремился воз-

можно более точно отразить действительность, не привнося ничего личного, субъективного». Подобная формулировка стирает индивидуальный стиль музыки Лядова и, по существу, отрицает идейную направленность его творчества. Ведь общеизвестно, что именно в субъективном, личном отношении художника к отражаемому явлению, в самом выборе объекта для отражения уже заключается идейность. В анализах самой Н. Запорожец немало правильных наблюдений, по существу опровергающих неверную эстетическую посылку автора.

Разграничение, отрыв анализа содержания от изучения формы ведет к основному методологическому пороку эстетических исследований — к декларативности, бездоказательности суждений и, следовательно, к схоластике, к омертвению живой мысли о музыке.

Особенно отчетливо это видно на примере статьи Т. Ливановой «Заметки о народности в советской музыке». Автор исходит в своих суждениях из тезиса о том, что советские композиторы еще «не догнали классиков». Но неужели из признания этой истины следует, что в активе нашей советской музыки есть лишь десяток массовых песен, «Эпическая поэма» Г. Галынина, Двадцать седьмая симфония Н. Мясковского, «Декабристы» Ю. Шапорина да «Песнь о лесах» Д. Шостаковича? Принцип народности, положенный в основу этого отбора, оказывается сильно суженным, ограниченным, а потому извращенным.

Проблема типического в музыке слабо разработана нашей эстетикой. Только этим можно отчасти объяснить, что автор отказывает в народности Седьмой симфонии С. Прокофьева или «Маршу веселых ребят» И. Дунаевского на том основании, что они не раскрывают будто бы типического образа советской молодежи (стр. 46–47).

Известно, что искусство отражает общественно значимую сущность явлений, что мировоззрение, мировосприятие, жизненное credo художника в подлинно реалистических произведениях проявляются целостно, в полном объеме. У нас же иногда смешивают целостное отражение со всеобъемлющим отражением сущности явлений. Сущность явлений многогранна, и если требовать ее всеобъемлющего отражения в каждом реалистическом произведении, то мы должны зачеркнуть не только Седьмую симфонию С. Прокофьева, но и, например, инструментальные концерты Д. Кабалевского, многие песни и романсы, не говоря уже о лирической поэзии или пейзажной живописи.

Музыкальное произведение может быть высокохудожественным и волнующим, если в нем правдиво запечатлена и какая-то одна характерная черта внутреннего мира человека, одно «переживание», если реалистически отражена сущность самого переживания. Так именно воспринимают наши слушатели музыку ноктюрнов Шопена, прелюдий Рахманинова, «Меланхолической серенады» Чайковского, многих лирических романсов Шапорина и т. п.

В статье Т. Ливановой искусственно сужены критерии реализма в искусстве.

Не случайно, говоря о советской музыке, автор отмечает лишь такие произведения Д. Шостаковича, как его оратория «Песнь о лесах» и музыка к кинофильмам. При этом как будто упускается из виду, что Д. Шостакович — крупнейший симфонист нашего времени. Спору нет, его инструментальное творчество сложно и противоречиво, порой, может быть, и субъективно. Но это творчество еще так мало изучено! Д. Шостакович — один из замечательнейших у нас «ваятелей» крупных инструментальных форм, мастер глубоких, подлинно «философских» обобщений. И если не всегда его обобщения «объективно правильны», то это не дает никаких оснований изолировать симфоническое творчество Д. Шостаковича от основных путей развития советской музыки.

Искусство социалистического реализма богато и сильно разнообразием жанров, стилей, форм, и задача эстетики — не в установлении антинаучных критериев, кто вполне народен, а кто лишь частично, а в том, чтобы понять, выявить, уловить специфику проявления народности у Захарова и Прокофьева, у Дунаевского и Мясковского, у Новикова и Хачатуряна, у Соловьева-Седого и Кабалевского. Здесь нужен глубоко научный, принципиальный анализ, соединяющий огромную любовь к советской музыке с объективной, суровой критикой творческих ошибок, а не простая констатация того, что советские композиторы «еще не нашли для нашего

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Книжное и нотное обозрение

О ПЕРВОМ ВЫПУСКЕ ЕЖЕГОДНИКА «ВОПРОСЫ МУЗЫКОЗНАНИЯ»

Содержание