Выпуск № 2 (195) | 1955 - страница 47

различны. Моцарт был вспыльчив, как порох, и клялся бросить партитуру своей оперы в огонь, если ее не поставят первой... С другой стороны, стараясь опередить его, как крот во тьме, трудился Ригини. Третий конкурент был придворным капельмейстером — ловкий, хитрый человек, преисполненный того, что Бэкон называет «мудростью окольных путей». Его притязания поддерживали три главных исполнителя, козням которых трудно было противостоять.

Михаэль О’Келли

Я знаю, против него направлено очень много интриг. Сальери со всеми своими приспешниками снова постарается привести в движение небо и землю. Душек¹ недавно сказал мне, что против твоего брата плетут так много интриг из-за того, что он благодаря своему исключительному таланту и искусству пользуется большим уважением.

Леопольд Моцарт дочери,
18 апреля 1786 г.

Ну, а теперь о выходке г. Сальери, повредившей не столько мне, сколько бедняге Адамбергеру². Думается, я писал вам о том, что сделал рондо и для Адамбергера.

На одной из репетиций (когда рондо еще и переписано не было)³ Сальери отзывает Адамбергера в сторонку и сообщает: графу Розенбергу неугодно, чтобы он пел вставную арию. Потому, как добрый друг, он не советует ему исполнять мое рондо.

Адамбергер, ныне непомерно зазнавшийся, разозлился на Розенберга и, дабы отомстить ему, ничего умнее не придумал, как заявить:

— Ну и ладно, дескать, Адамбергер настолько прославлен в Вене, что не нуждается во вставных номерах, у него и без них будет успех. Отныне он будет петь лишь то, что есть в опере, и никогда в своей жизни больше не станет петь вставных арий.

И чего же он добился? Лишь того, что не имел никакого успеха. Да иначе и быть не могло!

Теперь он раскаивается, да слишком поздно. Если он нынче и попросит у меня рондо, — не дам. Оно прекрасно пригодится мне самому для одной из моих опер.

Но самое гнусное заключается в том, что пророчество жены его и мое сбылось, — ни граф Розенберг, ни дирекция ни словом не заикались обо всем этом. Все оказалось лишь свистом Сальери.

Вольфганг отцу,
2 июля 1783 г.

Мы — как я, так и Моцарт — испытывали вполне обоснованный страх — не начнут ли наши добрые друзья плести против нас новые интриги. Правда, они не были в состоянии многое сделать, но из того, что возможно было, не упустили ничего. Некий Бусани, инспектор костюмерной и сцены, испробовавший себя во всех профессиях, кроме профессии порядочного человека, сейчас же, как только прослышал о том, что

_________

¹ Франтишек Душек (1736–1799) — известный чешский пианист и композитор, преданный друг Моцарта.

² Валентин Адамбергер (1743–1804) — тенор, артист Венской оперы, первый Бельмонт в «Похищении из сераля».

³ Речь идет о репетиции оперы Анфосси «Любопытствующий нескромник», впоследствии провалившейся. Для ее исполнителей — Адамбергера и Алоизии Ланге — Моцарт написал три вставные арии.

я включил в «Фигаро» балет, побежал к графу и изумленно-осуждающим тоном проговорил:

— Ваше превосходительство, да Понте вставил в свою оперу балет.

Граф тут же вызвал меня и, наморщив лоб, начал следующий небольшой разговор:

— Итак, да Понте, вы вставили в «Фигаро» балет?

— Да, ваше превосходительство.

— Господину да Понте разве не известно, что его величество не желает балета в своем театре?

— Нет, ваше превосходительство.

— Так, хорошо, господин да Понте. Тогда я сим объявляю вам об этом.

— Да, ваше превосходительство.

— И я вам заявляю далее, господин поэт: вы должны будете его выбросить.

Это «господин поэт» он сказал таким выразительным тоном, точно хотел сказать «господин осел» или что-нибудь в этом роде. Но и мое «ваше превосходительство» имело соответственный привкус.

— Нет, ваше превосходительство.

— Либретто с вами?

— Да, ваше превосходительство.

— Где балетная сцена?

— Вот здесь, ваше превосходительство.

В тот же момент он вырвал две страницы, швырнул их в огонь и произнес:

— Видите, господин поэт, я все могу! — и удостоил меня прощальным кивком.

Я немедленно отправился к Моцарту, который, услыхав это дурное известие, впал в отчаяние. Он хотел тут же пойти к графу, обругать Бусани, обратиться к самому императору, забрать партитуру; мне поистине стоило больших усилий успокоить его. В конце концов я упросил его дать мне пару дней сроку и предоставить возможность все уладить самому.

В тот же день должна была состояться генеральная репетиция оперы. Я лично отправился к монарху, чтобы известить его об этом. Он сказал, что явится в назначенный час. И он действительно прибыл, а с ним — половина венской знати. Господин аббат Касти тоже пожаловал.

Первый акт прошел под всеобщие аплодисменты. К концу его между графом и Сюзанной происходит пантомимическая сцена¹, во время которой играет оркестр и должен итти танец. Но так как его всемогущее превосходительство вырвало эту сцену, видны были только граф и Сюзанна, жестикулирующие под полное молчание оркестра, а это походило на театр марионеток.

— Что сие должно обозначать? — обратился император к Касти, сидевшему позади него.

— Об этом надлежит спросить поэта, — ответил тот со злобной усмешкой.

Тогда вызвали меня, но вместо того, чтобы ответить на поставленный вопрос, я передал императору экземпляр либретто с восстановленной сценой. Император прочел ее и спросил меня, почему исключен танец? Мое молчание достаточно красноречиво объяснило, что здесь налицо какая-то интрига. Тогда он обратился к графу и потребовал отчета. Тот пробормотал в ответ:

_________

¹ Эта сцена находится не в первом, а в третьем акте оперы.

Содержание
Увеличить
Как книга
Как текст
Сетка

Содержание